Честно сказать, никаких признаков жизни, кроме физических, он в ней не наблюдал. Она будто согласилась уже умереть. Ни страха, ни надежды на спасение. Ему вдруг показалось, убей он её прямо сейчас, она даже не будет против.

Полянский уже выходил из себя, и это его самого раздражало. Слишком трудная вышла ночь, а эта девчонка совсем не спешила говорить.

– Говори, где часы! – крикнул он.

Она вздрогнула и вроде очнулась.

– Часы? Не знаю ни о каких часах. – Она зажмурилась, ожидая удара, но, не дождавшись, открыла глаза.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Хосефа…

Врёт или нет? – размышлял Полянский. О наёмниках с таким именем он даже не слышал, да и девушек в этой профессии он не то чтобы знал.

– Зачем ты приходила к нему? Что он тебе сказал?

– Зачем, – повторила она. – Зачем? – спросила она себя снова.

Под наркотиками она, что ли, подумал Полянский.

– Посмотри на меня. – Он схватил её за подбородок и посмотрел в её бледное, как снег, лицо. Она вся дрожала, и эта дрожь, казалось, передалась и ему.

Чёрт её разберёшь, на наркотики не похоже.

Глаза огромные, тёмно-карие, вдруг наполнились влажным блеском.

– Ты меня не разжалобишь, – сказал Михаэль, – мне не до твоих слёз. Последний раз спрашиваю, где часы?

– Часы в квартире, – еле выговорила Хосефа.

– В квартире? В какой?

Она молчала.

– Ты же понимаешь, что я всё проверю? И если ты мне соврё…

– Он снимал её для прикрытия, – наконец сказала девчонка. – Там сейф за картиной. В спальне.

– Он тебе так сказал? – давил ей на шею Полянский.

Она закивала.

– Понятно, и где эта квартира?

– В Отаго.

– Хорошо, говори адрес и код от сейфа. Хотя нет. Ты же хочешь меня обдурить. Поедешь со мной. Одевайся!

Полянский подождал, пока она наденет штаны и зашнурует кеды, после схватил её за руку и, выйдя из номера, повёл вниз, на первый этаж.

– А этот твой сообщник быстро слинял, – шепнул он ей. – Даже глазом не моргнул, когда я приказал ему убираться.

Она всё так же молчала, чем ещё больше раздражала его.

Внизу, как и ночью, шумел телевизор, у входа – всё тот же рыжий мужик, что прижимал его к стойке. Полянский поймал его ошарашенный взгляд.

– Так вы с ним пришли? – спросил он, смотря на Хосефу. – Я думал, ваш парень ушёл.

– Нет, не со мной, – ухмыльнулся Полянский, держа её крепко под локоть, так что Хосефе казалось, у неё треснули кости. – Не со мной, – повторил он, – ну, ничего, мы дома поговорим.

Он подумал ещё немного и добавил:

– Она сбежала с любовником, но от меня так просто не убежишь… Да, дорогая? – прижал он Хосефу ближе.

– Так вы бы сразу сказали, что за женой. – Мужчина порылся под стойкой и достал его пистолет. – А угрожать нам не надо, – передал он Полянскому ствол, – возьмите.

Полянский кивнул.

Он потащил за собой Хосефу, сопровождаемый солидарными взглядами пропахших дешёвым пивом водил. Они бы сделали то же самое, они бы поступили ещё грубей. Их жены, может, и сейчас кувыркались с кем-то в стенах их спален. Никто не останавливал Михаэля, никто и не думал никого защищать. Все только кивали, и шептались, и сплёвывали горькие слюни после похмельного сна.

– Подождите! – крикнул ему здоровяк, когда они уже выходили. – А как вы вошли?

– Через крышу. У вас там открыто.

Всю дорогу она дрожала, всю дорогу он старался на неё не смотреть. Было в ней что-то жалкое. Не было ничего хуже таких вот невинно-дрожащих жертв.

Элитный жилищный комплекс Royal Lux представлял из себя несколько высотных зданий из сине-серых зеркал. Он стоял недалеко от вокзала и был чем-то вроде гостиницы, провожая туристов, привлекая новых гостей.

– Какой из этих домов? – спросил Михаэль.

Хосефа указала на второй. Она хорошо его знала, она каждый раз пыталась его забыть. Не часто, но они сюда заезжали.

Полянский вытащил её из машины и повёл за собой, словив подозрительный взгляд охранника на входе. За всю дорогу, а это заняло два часа, она не проронила ни слова, будто ей было самой всё равно, убьют её или нет. Полянский хотел выпытать всё, задавал одни и те же вопросы, пытался узнать, кто её подослал, но после подумал, что это не так уж и важно. Мало ли было «заклятых» друзей у этой мафиозной семейки.

Она строила из себя недотрогу, убитого горем подростка, к чему был такой спектакль, Полянский не понимал, но то, как она убила хозяина дома, не выходило у него из головы.

– Кто тебе приказал его убить? – спросил он.

– Никто, – как-то странно сказала она и улыбнулась.

У Полянского мурашки побежали по телу от этой блаженной улыбки. Он знал, он помнил таких, как она, ещё со времён практики в одной из лечебниц. С тех самых времён, когда его жизнь должна была пойти совсем по другому пути. Он проработал врачом около года, а после перешёл в частную клинику. В неё набирали не всех. Учреждение было закрытого типа, и к ним не привозили обычных людей. Там избавлялись от улик на телах, или от самих тел, или от того и другого. Он работал на таких людей, которых нельзя было даже видеть, он работал с телами так, что после него их не могли распознать.

После того как их контору накрыли, ему грозило как минимум десять лет. Но в тюрьму он так и не сел – кто-то нанял ему адвоката, кто-то вытащил его прямо из зала суда. Этим кем-то был тот самый Амаро. С тех самых пор Михаэль занимался другими делами – он добывал информацию из людей, но вполне изощрёнными методами. Иногда человека можно было разговорить, введя смертельную дозу специального препарата, шантажируя противоядием к нему. Что только человек не расскажет, истекая слюной, загибаясь в предсмертной дрожи. Михаэля прозвали доктором, впрочем, он им и был. Он же вытаскивал людей с того света, хоть и сам подводил их к нему. По крайней мере, он делал всё возможное, чтобы не убить никого – зачем ему пачкать руки, если можно обойтись «терапией».

Они прошли через стеклянные двери. Впереди широкий холл и два лифта.

– Веди себя хорошо, – прошептал он ей, перед тем как выйти из машины.

Хосефа вздрогнула от укола.

– Это яд особого типа, – сказал он. – Не получишь противоядие в течение шести часов – умрёшь.

Она посмотрела на него равнодушно, но даже в том, лишённом надежды взгляде он всё же заметил затаившийся страх.

Ага, понял он, не хочешь? Никто не хочет умирать.

– Но ты же не врёшь мне, правда? – улыбался Полянский. – Тогда тебе не о чем волноваться.

Они прошли по широкому холлу, изображая семейную пару, по крайней мере, ему так казалось, что они неплохо смотрелись вдвоём. Кому он врал, на ней не было и лица.

– Вы к кому? – окликнула их консьержка за стойкой.

– Нам в пятьдесят вторую квартиру, – сказала Хосефа.

– Да, – улыбнулся Полянский.

– У вас есть ключи, мисс? – спросили её.

– Конечно. – Хосефа вырвалась из цепких рук Михаэля и пошла быстрым шагом к консьержке.

И Полянский вдруг вспомнил, что не спросил про ключи. И правда, ведь ничего с собой она не взяла, должно быть, и ключи на ресепшене.

Он так и остался стоять посреди зеркального холла. Как-то долго она там была, каким-то напряжённым казался взгляд этой консьержки…

– Всё в порядке, милая? – окликнул её Михаэль.

– Вызови пока лифт, – обернулась Хосефа.

Эта девчонка что-то задумала, понял он.

Полянский замешкался.

– Нужно нажать на кнопку, – улыбнулась ему консьержка.

Как-то странно она улыбалась…

Охранник смотрел на обоих.

– Да, конечно, – сказал Полянский и пошёл вызывать.

Не успел он дойти до лифта и нажать на зелёную кнопку, как услышал звук торопливых шагов. К нему подходил охранник.

– Пожалуйста, сэр, пройдёмте со мной, – сказал мужчина в костюме.

– Что такое? – не понял Полянский.

Охранник подошёл ближе и схватил Михаэля за локоть.