— Я помню Клима на «Огненной змее». Он на твоём драконе выступал, — восхищённо сказал Эрвин, глядя на Мечислава.

— Клим сейчас к «Каменному молоту» готовится, — ответил Княжич.

— Повезло парню. Эх! — Эрвин выразил зависть по поводу гонки в Мирограде. — У меня теперь дракона нет, — забубнил Вышнев, зыркнув на меня, — Горыныч шастает где-то, Лара — драконица команды Светозара, про Стрелу и говорить нечего. Она скорее сожрёт, чем разрешит оседлать себя.

Мечислав, выслушав Эрвина, предложил помочь. Оказывается, он иногда тренировал команду Дрома, и знал, что происходит.

— Они как раз присматривают запасного, — сказал Мечислав.

От такой новости Эрвин мгновенно взбодрился, забыв о Горыныче и Ларе (к ней он, действительно, привязался).

Дух гонщика в Эрвине был неистребим. Возможность тренировок, которая замаячила перед ним, обернулась катастрофой для оставшихся булок. Вышнев съел все. Адреналин зашкаливал, и Эрвин выразил решимость сию минуту ринуться на полигон. Мудрый Мечислав слегка остудил разгоряченную головушку:

— У них нет нового дракона, но этот вопрос мы решим. Только сейчас тебе не стоит светиться. Лучше сохранять инкогнито. Чем позже станет известно о вашем пребывании в Дроме, тем лучше.

Вопреки прекрасному настроению, вкусному ужину и почти семейной атмосфере, нам не стоило расслабляться. С затаённой тоской я глядела на Мечислава, видя, как родитель беспокоится о сыне, наверстывая упущенное время. Нам предстояло жить вместе с семьёй Мечислава, это всё равно, что ходить по краю огнедышащей горы, в любой момент, ожидая её извержения. Если Эрвин узнает правду, Мечислав не успеет сказать «а», как сын быстрее пули покинет Дром. Маленький шанс на то, что Эрвин поймёт и простит, оставался.

Как считала ведьма Мара, будет толк, если жить в опасности, и я была склонна верить ей. Понимая, что Мечислав не виноват в событиях восемнадцатилетней давности, он всё равно был виноват.

Княжич отослал Эрвина к Климу, чтобы они поговорили о возможных тренировках, мы с Княжичем остались одни.

— Ты обладаешь магией, — уверенный голос Мечислава вывел меня из задумчивости.

О! У Княжича открылись глаза, хотя Ларри Идепиус уже пролил свет на эту запретную тему. Белый китаец сложил из невероятных фактов немыслимую и стройную картину. Благодаря стараниям Ларри, я оказалась готова к этому разговору. Можно, конечно, немного покуражиться над мастером, но как-то незаметно время на подростковые ужимки кануло в лету.

— Я — магиня, — так считает Ларри, — и склонна с ним согласиться.

Затянувшееся молчание собеседника стало ответом. Видимо, Мечислав готовился к долгой обстоятельно-разъяснительной беседе, а я спутала все карты. Не люблю тянуть кота за хвост. Вжик, и понеслись!

— Да, уж, Ларри — уникум, — произнес Княжич.

— Подобное к подобному, мы из одной команды.

Самодовольство я и не скрывала. А что? Все хвастают, я не исключение. Тем более, говорю правду.

— Как Ларри пришел к такому выводу?

— Из-за Горыныча, — без запинки ответила я.

Шах и мат! С победным видом отличницы взглянула на поверженного учителя.

— Согласен, — медленно кивнул он, — а вещь магическая имеется?

А вот это лишняя информация. Волна хвастовства затмила разум, но теперь я очнулась. В мои планы не входило раскрывать тайну кулона, а также его историю. Не так давно из-за солнечного камня немалый сыр-бор вышел, неохота снова наступать на те же грабли. Мы с Мечиславом обменялись взглядами. Мысли мои он не читал, посему…

— А у тебя? Кто-то мне обещал связь с Поваринском.

Мечислав нахмурился. Тоже не определился, стоит ли раскрывать тайну.

— Вот, — он продемонстрировал на среднем пальце простой перстень с темным квадратным камнем. Ничего особенно и ничего оригинального. — Подарок Никандра Вышнего. Это и есть наш канал связи.

***

Мои глаза увеличились пропорционально моему желанию завладеть перстнем, руки сами потянулись к нему.

— Ты не сможешь воспользоваться перстнем. Он настроен только на меня. Сеанс связи происходит не по моей воле, он работает в одностороннем порядке тогда, когда Никандр хочет что-то передать мне.

— А как…?

— В этом вся закавыка. Прежде, чем я понял, что Никандр шлет послание, прошло немало времени. Я получаю сообщения образами, иногда во сне, — Мечислав тяжело вздохнул, — которые стоит еще понять. Сновидения передают информацию в искаженном виде.

В одну секунду моё настроение изменилось. В глазах белые молнии, пульс участился. Неужели, Мечислав меня обманул?

— Так и знал, что не поверишь. Я тоже не верил и потерял столько лет. И, да, это звучит неправдоподобно. Тем не менее, где-то рядом с твоими родными Никандр Вышнев. Прости, что разочаровал.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не наговорить Мечиславу того, что рвалось с языка. Слов, сказанных в запале, о которых я потом пожалею.

— Не прощу.

— Никандр показал мне одну вещь из вашего мира, и я сделал подобную.

— Покажи.

— Ее здесь нет.

Доказательств нет, но мне хотелось верить. Кому-то я должна верить.

— Не злись, прошу тебя. Мне трудно объяснить, но появление послания, я страшусь гораздо сильнее, чем его отсутствия. Если Никандр приходит, значит, ожидается что-то ужасное, и чья-то жизнь разделится на «до» и «после». Он дает подсказку — это так, но я предпочитаю быть в потоке событий и делать всё возможное, чтобы не очутиться на краю пропасти. В моей жизни и так было слишком много ошибок. Слишком много времени я провёл вдали от тех, кого люблю. Поверь мне, Соня. Лучше развивать своё сознание, слушать себя, чем неожиданно увидеть, как земля разверзается под ногами.

Я верила Княжичу, но стоило ли ему открыть тайну про кулон.

— Что ты хотела рассказать? Я хочу увидеть твой артефакт. Это очень важно.

Важно, да не нужно. Я ведь отказалась взять кулон обратно, и сейчас, в эту минуту поняла, что жалею об этом. И себя очень жалко. Как мне теперь с Эрвином говорить?

— Соня! — в голосе Мечислава послышались металлические нотки.

— Давай, я разберусь кое с чем, а потом поговорим.

Через минуту Мечислав принялся объяснять.

— Раз у тебя имеется артефакт, надо усилить его магические свойства. Я научу, как это сделать. У тебя всё получится.

Похвала Мечислава бальзамом пролилась на мою вечно не уверенную в себя душу.

— И знаешь, что будет главным? — вопрос Мечислава заставил меня насторожиться. Стать подопытным кроликом как-то не светило.

— Сознание. Настройка сознания, концентрация на конкретную задачу и получение результата.

Я ухмыльнулась, Америку Мечислав, конечно, не открыл. Дело оставалось за малым, всего лишь изменить своё мнение, как говорил прорицатель Зарх — мой первый учитель в мире невероятных возможностей.

— Когда человек что-то для себя решил, сделал знание своей реальностью и не подверг сомнению, он застыл в развитии. Говоря простым языком, его миропонимание блокирует возможности, не оставляет места для… чуда. Лучшее, что получилось у тебя, Соня, это разрушение привычных убеждений.

Мысль о том, что именно Верховия активировала моё сознание, я не стала озвучивать. Волшебство этой земли разрушило моё добровольное рабство под названием «реальность», я покинула тюрьму иллюзий и вышла на свободу.

Я два дня убила на то, чтобы уговорить себя и прийти к мысли, что мое самоуважение не пострадает, если я попрошу вернуть кулон. На третий день, наступив на собственную гордость, явилась к Эрвину. Посвящать Мечислава в конфликт по поводу кулона я не хотела. Наши отношения касались только нас двоих.

Переборов смущение и неловкость перед ужином я пришла в комнату Эрвина и, набрав больше воздуха, на одном дыхании произнесла отрепетированную фразу.

— Я сожалею, что сказала тебе на балу, и хочу вернуть кулон.

Фу-у…сказала.

Эрвин развернулся ко мне и мгновенно ответил.