— Конские следы, — указывает рукой зоркий Карбри. — Прежде нас ктой-то здесь побывал.

Я многозначительно киваю, хотя и не могу разобрать, где же тут следы. За эти дни их припорошило свежим снегом.

Тилли тем временем выпрыгивает из кареты, зажав саквояж под мышкой, и торопится к воротам, увязая в снегу. Она колотит по створке кулачками, но звук почти не слышен. Тогда девчонка поворачивается к воротам спиной и что есть силы бьёт по ним пяткой.

В дверях открывается окошечко, и оттуда на нас внимательно глядит серая конская морда.

— Что там такое? — спрашивает конь. — Кто таковы, по какому делу?

— Ничего себе, — удивляюсь я. — Столько всего на свете видел, а говорящих лошадей ещё не доводилось встречать.

— Это же Стрекоза, — слегка высокомерно отвечает мне Тилли и продолжает, не снисходя до дальнейших объяснений:

— Мы ищем принца Андраника, мы его друзья.

— Ежели тут всякие будут друзьёв приводить, у нас совсем тесно станет! — ворчит конь. — Мне велено пускать только королей и их родню, а также если что-то очень важное, а я так рассуждаю — нет ничего важнее нашего покоя.

Морда коня ныряет вниз, но вскоре вновь показывается в окошке, и рассказ продолжается.

— Пустили тут одних, прынцессами Третьего королевства назвались, дак они мхи повыдергали, чтобы у себя в саду посадить, а ещё рёв страшный устроили, требовали у своего папеньки, чтобы тот взял Типпи да им подарил, — с негодованием заявляет конь. — Страшное дело! Хорошо хоть папенька их был не дурак, навешал подзатыльников да погнал их домой. Типпи у нас, конечно, не шибко умный, но и не подарок!

— Эй, конь, — говорю я, — а мы ведь как раз принцы. Принц Силли и принц Гилли. Нас тут хорошо должны знать.

Гилберт в недоумении поднимает бровь.

— Почему ты разговариваешь с конём? — спрашивает он у меня.

— Силли и Гилли! — радуется конь. — Так я сейчас открою. И-и-эх!

Раздаётся ужасный скрежет, и вслед за этим дверь слегка приоткрывается наружу, но выпавший снег мешает ей распахнуться. Нам приходится расчищать снег руками и ногами, затем мы дружно тянем за створку, и она открывается.

С той стороны стоит маленький норятель в очках с тёмными стёклами, а за его спиной серый конь, укрытый попоной, поедает корешки из большого корыта.

— А я, кстати, шутил, когда обращался к коню, — поясняю я. — Просто для смеха. Вы же поняли, да? Он когда жуёт, то как будто говорит: «Добрый де-ень! Кто там?»...

— О да, мы всё поняли, — ехидно отвечает Тилли.

— Я Барри, — представляется нам норятель. — Поставлен стражить этот вход и выход. Вот это мой зверь, Скрекоза называется.

— Ну, дела! — изумлённо ахает Карбри, разглядывая норятеля. — Чего только на свете не бывает!

— Эта лошадка не может быть твоей, — тем временем заявляет Тилли. — Она принца Андраника.

— Может! — оскорбляется Барри. — Энди сказал: это тебе. Тебе — значит, мне, потому как тут больше никого другого и не было. И он дал Важную Бумагу, в которой это написано. Сейчас, где же она, вот!

Норятель, торжествуя, протягивает нам порядком измятый лист. Мы берём его и читаем:

«Стрекоза ест пшеницу. Пожалуйста, давайте ей также яблоки — она их любит. Прошу, позаботьтесь о ней и по возможности отправьте домой, в Царь-Лодочку. С почтением, принц Энди».

— Вот видишь, — торжествует Тилли, — никто не дарил тебе Стрекозу. И кормишь ты её неправильно!

— Скрекоза любит корешки! — возмущается Барри. — И вообще, откуда мне знать, что вы прочитали то, что тут написано? Мне Скарри по этой бумаге выдал корыто, три мешка корешков и одеяло. Зря я вас пустил!

— Я овса для лошадей наших брал, дать кобылке? — предлагает Карбри. — Хотя выглядит она сытой.

— Вот-вот, я хорошо о ней забочусь! — сердится Барри. — Не надо нам вашего паршивого овса!

Пахнет ссорой, но Гилберт вовремя вмешивается.

— Так что, Барри, — спрашивает он, наклоняясь к норятелю и хлопая того по плечу, — принц Андраник всё ещё здесь?

— А то как же, — кивает страж. — Он сказал, что навестит нашего Скарри и чтобы я его не ждал обратно в ближнее время. Ну так, наверное, он всё ещё гостит во дворце. Мимо меня Энди с тех пор не проходил, а я с того времени от поста не отлучался, потому как тут у меня Скрекоза. Так что не проглядел бы, ежели бы кто возвращался. Значит, во-он там вы Энди и найдёте.

— Ну что, ребята, значит, нам туда, — говорит наша спутница. — Ох, я бы с удовольствием задержалась здесь на пару деньков, чтобы как следует осмотреться! Всё такое необычное!

Я недолго раздумываю. Мне тоже совершенно не хочется домой, к советникам, которые уже доконали меня бесконечными собраниями. Кажется, отец общался с ними куда реже и решал вопросы быстрее и проще, да и порядка при нём во дворце было больше. Я верю, что Фланн, с его-то опытом, будет действовать не хуже меня, а мне давно полагается небольшой отдых. И вообще, лучше отправлюсь с Гилбертом, чтобы в кои-то веки повидать отца, а может, даже чем-то сумею помочь в поисках Нелы.

— Карбри, — решительно говорю я, — пожалуй, не стоит тебе нас ждать. Поезжай домой, а мы позже найдём другой способ вернуться. Да, и Стрекозу можешь с собой прихватить, чтобы вернуть её королю Эвкласу.

— Ну нет! — визжит Барри, расставляя лапы в стороны. — Я её не отдам!

— Пожалуй, вправду лучше подержать эту лошадь здесь, — задумчиво говорит Гилберт. — Если королева Мирния прознает, где находится её сын, она вскоре явится сюда со скандалом, и никому от этого не будет легче. Уж лучше мы сперва найдём Андраника, надеюсь, живого и невредимого, и пусть он тогда отправляется домой и сам объясняется со своими родителями. А то заглядывал он к нам как-то в начале осени, а потом выяснилось, что без спросу, и его мать... Бр-р, вспоминать неприятно.

— Гилли дело говорит, — быстро соглашается маленький привратник. — Ну чего встали, идите уже куда надо, мне бы ворота закрыть. Неуютно, знаете ли, и слишком много света!

Мы прощаемся с Карбри, который возвращается к карете, и помогаем Барри плотно сомкнуть створки. Затем с трудом опускаем заржавевший засов, который производит ужасный скрежет.

— Уф, вот, — наконец произносит маленький страж, упираясь лапами в колени и пытаясь отдышаться. — Ну, и чего встали?

Он недовольно машет руками на Тилли, решившую погладить Стрекозу.

— Идите уж, идите! — торопит он.

Видимо, боится, как бы мы не забрали у него лошадку, хотя зачем бы она нам там, куда мы направляемся.

Провожаемые пристальным взглядом Барри, мы шагаем по тоннелю в сторону подземного королевства. Продвижение сильно замедляет Тилли, восторженно ощупывающая каждый моховой нарост на стене. Она разглядывает светящуюся растительность вплотную, едва ли не щекой прижимаясь к ней, и что-то бормочет вполголоса.

— Неужели может быть что-то важнее Андраника! — притворно возмущаюсь я, когда Тилли наконец догоняет нас.

— Эти веточки мха потрясающе красивы, — радостно сообщает она, пропуская мимо ушей мои слова. — Тонкие, но безупречные линии, подобные узорам снежинок неправильной формы. Из этого выйдут изумительные детали брошей, возможно, и кулон... Да-да, кулон! Камень, оплетённый тёмными ростками! О, я должна немедленно зарисовать!

Гилберт придерживает её руку, уже потянувшуюся было к саквояжу, и качает головой.