— Я думаю, вы преувеличиваете, — спокойно возражает Нела. — Вряд ли это был такой уж сильный шум. Ну да ладно, споры делу не помогут. Есть и ещё кое-что, чем я собиралась заняться, кроме выслеживания старухи.

— Ты вот говоришь, старухи, да? — уточняет Гилберт. — Дело в том, что мы встречали Невена...

— Так он живой! — радостно восклицает мальчишка, прыгая по остаткам пола. — Как он? Где? Почему сюда не пришёл-то?

Нам приходится на некоторое время прервать беседу о призраках и удовлетворить любопытство Харди.

— Так вот, — продолжает Гилберт, — Невен рассказывал нам о призраке молодой женщины.

— Мне тоже, — кивает Нела. — Но я её не видела, только старую. Давайте поступим вот как: мы вернёмся сюда до темноты и проследим, куда же идёт старуха, а сейчас пойдёмте-ка в замок. Я видела его на холме над городом. Может быть, люди держали там оборону. После них могли остаться записи или ещё что-то, что поможет нам разобраться.

Мы соглашаемся и принимаемся за сборы. Хотя собирать-то нам особо и нечего — Тилли решает прихватить с собой саквояж, а Нела укладывает в плетёный короб несколько одеял на случай, если они понадобятся Дамиану.

— У нас есть сани, — говорю я ей. — Мы можем уложить туда и вещи, и вот этого ребёнка, чтобы руки были свободны.

— Сани не так удобны, — отказывается Нела. — Орешек, подойди-ка сюда.

Коза послушно подходит и терпеливо ждёт, пока Нела подвешивает на один её бок короб с вещами, а на второй — сделанную из коры и шкур мягкую люльку. Дамиан занимает своё место на козьем боку и сонно чмокает, даже не проснувшись.

— Вот это да! — удивляемся мы. — А ты не боишься, что коза может взбрыкнуть и уронить люльку?

— Орешек? — поднимает брови Нела. — Ей я доверяю даже больше, чем себе. Все готовы? Идём.

Мы выходим в пустынный переулок, озираясь и опасаясь столкнуться с призраком, но похоже, он появляется лишь в тёмное время. Харди ёжится в своей лёгкой одежонке, поверх которой он накинул одну из наших шкур. Мороз и вправду пробирает до костей, а мы к тому же вышли из заледеневшего, нетопленого дома, не накопив тепла. Эх, вот бы супа горячего сейчас!

Коза бодро семенит впереди, будто знает, куда именно мы направляемся. Короб и люлька плавно покачиваются на её боках.

Я вспоминаю, что хотел кое о чём спросить.

— Нела, — окликаю я. — А Дамиан унаследовал твою силу?

— Об этом ещё рано судить, — отвечает она. — Пока ничего такого не замечала.

— А волосы тебе не он оторвал?

— Сильвер! — укоризненно говорит Нела. — Ну как бы он смог! Разумеется, нет. Когда я выбралась наружу, волосы у меня выглядели так, что от них проще было избавиться, чем вычесать.

— Это хорошо, — говорю я. — То есть, не то хорошо, что с тобой такое произошло, а то, что это не Дамиан. А то мне было немного тревожно с ним возиться, самую малость.

— А мне кажется, короткие волосы — это даже удобно, — включается в беседу Тилли. — Никаких проклятых шпилек. Надо бы и мне укоротить свои, и никто не посмеет сказать, что так не принято, раз уж так ходит сама королева.

— Ничего себе, — прерывает эти рассуждения Гилберт, — вы только взгляните!

Мы смотрим туда, куда он указал, и видим надпись на стене: «Может быть, однажды в мёртвый город вернётся жизнь... тот, кто чист душой, сумеет нам помочь». Кто-то нацарапал слова на льду, кое-где рука соскальзывала.

— Я встречала послания, подобные этому, там и тут, — говорит Нела. — Они напоминают слова пророчества, но слегка изменённые. То ли тот, кто знал о пророчестве, оставил эти надписи, то ли наоборот — кто-то их прочёл и пересказал другим, как запомнил.

— Ничего себе! — восхищается Харди, шмыгая покрасневшим носом. — Так ты понимаешь значение этих закорючек?

— Да, я научилась читать, — улыбается Нела краешком губ. — Надо бы и тебя потом обучить.

— Нам стоит обойти весь город, — говорит Гилберт. — Может быть, мы узнаем тогда больше, чем сказано в пророчестве.

Тем временем улица становится шире. Она взбирается на пологий холм, покрытый заиндевевшей травой, на вершине которого возвышается серый замок, обнесённый каменной стеной и окружённый рвом. Отсюда нам видно, что мост опущен. И ближайшие к холму дома, и каменные стены выглядят целыми — что бы за битва здесь ни шла, похоже, завершилась она раньше, чем враги добрались до замка. Или защитники крепости сдали её без боя.

— Будьте осторожны и внимательны, — предупреждает нас Нела. — Мы всё ещё не знаем, что вынудило жителей города уйти или исчезнуть. Нужно держаться вместе. Если вольно или невольно разделимся, то встретимся в доме, где мы провели ночь. На рожон не лезьте. Нам с Гилбертом лучше пойти впереди.

Мы соглашаемся (все, кроме Орешка). Коза решает тоже идти впереди, и на все просьбы Нелы только фыркает, мотает головой и таращит жёлтые глаза.

Мы поднимаемся по холму, переходим мост над заледеневшим рвом и оказываемся во дворе замка. Слева и справа темнеют небольшие постройки — может быть, дома работников или склады для хранения припасов. Вот это точно конюшня, сохранилась и коновязь, и даже остатки зерна в корыте. Орешек тут же принимается жевать замёрзшее зерно, даже не задумываясь о том, сколько ему может быть лет.

Слева от нас возвышается очень красивый дом с остроконечной крышей и витражами в окнах. Может быть, для почётных гостей? Я бы поглядел поближе, но здание стоит в отдалении, а Нелу и Гилберта сейчас волнует только сам замок.

Мы приближаемся ко входу, перед которым лежат три широких каменных ступени. Высокая дверь, окованная металлом, темнеет перед нами.

«Не доверяйте той, что ходит во тьме, — гласит надпись, глубоко процарапанная в дереве, покрытом коркой льда. — Оружие её — обман. Что сделала она, что боги оставили нас?»

Внимательно изучив надпись, Нела тянет дверь на себя, и та неожиданно легко отворяется.

Мы входим и оказываемся в мрачного вида широком коридоре, ведущем в темноту. Он освещается единственным окном где-то под потолком.

— Не спеши, — говорит Нела Гилберту, шагнувшему было вперёд. — Ничего не видно, а пол мог провалиться.

Она с усилием снимает со стены примёрзший к кованому кольцу старинный факел и пытается его разжечь. Тот долго не поддаётся, и когда Нела уже начинает осматриваться в поисках чего-то другого и взгляд её задерживается на моём шарфе, пламя медленно и неохотно разгорается. Я с облегчением выдыхаю.

— Вот так! — радостно восклицает Харди. — Эх, протопить бы ещё все печи в этой пещере, если они здесь найдутся!

— Теперь вперёд, — командует Нела, указывая факелом направление. — Ступайте осторожно, ведь...

Цок-цок-цок! — звонко стучат по камням пола копытца, и Орешек, взмахнув хвостом, скрывается из виду во мраке. Нела, прервав свою речь на середине слова, спешит за козой, и всем нам остаётся только следовать за ними.

Коридор оказывается не очень длинным. Он удивительно чист — за столетия здесь не скопилось ни паутины, ни пыли, лишь иней покрывает стены. Там и сям виднеются держатели для факелов. В прежние времена, должно быть, пламя освещало путь, и здесь было совсем не мрачно.

Вскоре мы подходим к двери с противоположной стороны коридора. Она не столь велика, как входная, но дерево местами рассохлось, потому Неле приходится приложить усилие, чтобы сдвинуть дверь с места.

Нашим глазам открывается просторный зал с высоким потолком, который поддерживают колонны. К ним примёрзли длинные полотнища флагов — тёмно-зелёных, украшенных изображением белых меча и щита.

— Мек! — радуется коза Орешек и спешит к ближайшему столбу, где принимается дёргать и тянуть на себя флаг.