Въехал во двор, задрал голову и предъявил сидящему на балконе мне:

— Опять ты про меня забыл!

— Нет. Не забыл. Просто охота — это одно, а личное удобство — другое. Если я тебя так и буду всю дорогу на себе таскать, ты до Мастера никогда не прокачаешься.

Захар понурился.

— Вот и Егор так сказал. В Поречье меня знаком перенёс, а сюда — обойдёшься, говорит. Ишь, разбаловался…

— Правильно говорит.

Захар вздохнул и потопал ставить лошадь в гараж. Где взял-то её, интересно?.. Ладно, его дело.

Я зевнул и отправился спать.

Утром за завтраком объявил:

— Вот что, дорогие мои домочадцы. Я сейчас, как поем, убываю в Петербург. Там у меня образовался один важный нерешённый вопрос. Вернусь с гостинцами, не скучайте. Ты, Тихоныч, с новым поместьем разберись пока.

— Приказать, чтоб карету закладывали? — встрепенулась тётка Наталья.

— Не. Надеюсь обойтись без кареты. Очень уж неохота две недели на дорогу тратить.

Собирался я недолго. Охотничий костюм — на себя, выходной — на всякий случай, мало ли какие они бывают — в заплечный мешок. Перед уходом открыл сейф, окинул взглядом свои сокровища.

Пластину с непонятными знаками, беспроводную зарядку для амулетов, шапку-невидимку, заформалиненные руку и голову. Отдельно лежали неучтенные кости, добытые из покойного супруга княгини Апраксиной и его коллег-упырей. Это пока не трогаем, это — на Новый год. В смысле, на амулет, который будет разгонять паровую машину. Пока пусть лежат. Вернусь с машиной, тогда и отправлюсь к мастеру Сергию, чтобы уже предметно вести диалог. Может, согласится оплату надвое разбить. Пока того, что есть — маловато будет.

Я взял меч, нацепил кинжал и шагнул в транспортировочную кабину.

Вышел из фонтана в Смоленске и отправился искать друзей охотников. В достопамятном кабаке обнаружил празднующего похмелье Харисима.

— А чего Знаком здоровье не поправляешь? — завёл светскую беседу я.

— Скучно, — коротко ответил Харисим. — Фр-р — и всё. — И снова приложился к пивной кружке.

Не, ну так-то у каждого свои развлечения. Личное пространство, всё такое. Я — ничего, я со всем уважением.

Узнав, что мне нужно, Харисим покачал головой:

— Не. В сам Петербург — вряд ли выйдет. Это ж огромный город, народу — тьмища. Там ещё место, где Знак можно оставить, поди найди. А недавно, мужики рассказывали, штрафы брать за это начали. Ежели выскочишь Знаком где не положено, а тебя заметят и донесут, то по башке прилетит непременно.

— Бардак, — посочувствовал я. — Что за жизнь пошла — всё камерами утыкано! Ну, в больших городах парковки — известная беда. С этим делом и через триста лет лучше не станет… Ладно, понял. Значит, придётся карету искать. Пойду, — я поднялся.

— А тебе непременно в сам Петербург надо? — остановил меня голос Харисима. — Деревня неподалеку, в двух верстах — не?

— Да мне какая разница? Деревня так деревня. Что я, двух вёрст не пройду?

— Вот и я удивился, — задумчиво глядя в кружку, кивнул Харисим. — Какая тебе разница? Ладно. Ежели так, то давай. Перенесу хоть сейчас.

— Ну вот, другое дело! Только погоди маленько. Мне кое-что узнать надо, через час вернусь. Ты ж никуда не уйдёшь?

Харисим помотал головой:

— Не-е. — И гаркнул: — Митроха! Налей!

Н-да. Пожалуй, надо поспешить. А то ведь и правда уйдёт — в такую даль, из которой до утра не вернётся.

Адрес купца первой гильдии я помнил. Поймал извозчика и скоро уже стучал в двери добротного двухэтажного особняка.

— Собрались, стало быть, паровую машину приобрести, — потирая руки, спросил Сазонов. — Дело доброе! Помогу, само собой. Вы обождите, мне собраться недолго.

— Собраться? — удивился я. — Я думал, вы мне просто адрес скажете.

— Э-э, нет, — купец покачал головой. — Хозяин мастерской — немец, по-нашему плохо понимает. Я-то уж с ним насобачился кое-как. Смогу объяснить, что вам нужно. Толмачом побуду, так сказать, а заодно кое-какие свои делишки улажу. Местечко-то в карете найдётся у вас?

Вот жук! На халяву метнуться в Петербург и обратно, порешать свои дела в мастерской, а заодно наверняка процентик с хозяина поиметь — за то, что клиента привёл… Молодец, чё. Ну да ладно. Мне оно, в целом, по барабану. Да и пригодиться такой хитрожопый спутник может не только в мастерской.

— Найдётся, как не найтись. Правда, не совсем в карете…

— Ничего, я не привередливый. Обождите буквально полчаса, прикажу, чтобы вещи уложили.

Через полчаса купец появился в гостиной в дорожном костюме. Рядом с ним стоял слуга, одетый также по-дорожному, с объёмистым саквояжем подмышкой.

Я покачал головой:

— Вот лакей уже вряд ли поместится. Сорян.

— Ничего-ничего, Гришка у меня тощий. Влезет как-нибудь.

Я ухмыльнулся и пошёл к двери. Купец с лакеем поспешили за мной.

Когда я вместо ожидаемой кареты привёл их к кабаку «Золотой мешок», в глазах купца появилось недоумение.

— Вот, — подходя к Харисиму, сказал я. — Это со мной, — кивнул на купца. — Сможешь нас обоих забрать? Если нет, то перенеси меня одного, я Знак изображу и сам вернусь.

— Смогу, — поднимаясь во весь свой гигантский рост, объявил Харисим.

И покачнулся. Помимо кружки с пивом, я заметил на столе перед ним опустевший где-то на треть штоф. Н-да, не зря спешил.

— Ч-что? — осторожно спросил Сазонов. Лакей вовсе растворился где-то за спиной хозяина.

— Всё! Иди сюда!

Харисим мощной дланью цапнул Сазонова за плечо. А другой рукой ухватил меня. Миг — и мы стоим на околице какой-то деревни.

Ух! До сих перемещаться Знаком на такие расстояния мне не доводилось. И как-то не задумывался о том, что пятьсот с гаком вёрст — расстояние вполне достаточное для того, чтобы резко изменилась погода. Секунду назад, в Смоленске, было тепло и солнечно, а здесь на нас обрушился проливной дождь. По небу бежали тучи, над лесом за деревней сверкнула молния. Загрохотал гром.

— Ух, и крепко хлещет, — порадовал нас Харисим.

— Есть такое, — не стал спорить я. — Как Знак-то твой не смыло?

Харисим хитро подмигнул.

— После расскажу.

Ну да, понятно. У охотников между собой-то секретами делиться не сказать, чтобы принято. А тут рядом с нами посторонний стоит. К слову, настолько офонаревший, что вряд ли запомнит что-то из сказанного. Но береженного, как известно, бог бережёт.

— Пошли, — скомандовал Харисим, — покуда насквозь не вымокли, — и уверенно, широким шагом направился к ближайшей избе.

Явно не лучшей в деревне — стоящей на отшибе, покосившейся набок, с крышей, вопиющей о ремонте.

Сазонов, всё ещё находящийся в офигении, посмотрел на меня.

— Мы недалеко от Петербурга, — объяснил я. — Харисим перенёс нас Знаком.

— Но вы сказали, место в карете…

— Нет. Это вы спросили, найдётся ли для вас место. И оно, как видите, нашлось. Только не в карете — о чём я вас с самого начала предупреждал. И про лакея, между прочим, тоже говорил, что он не влезет. У Харисима две руки… Идёмте, а то правда насквозь вымокнем, — и пошёл догонять Харисима.

Сазонову ничего не оставалось делать, кроме как рвануть вслед за мной.

Дверь в избу Харисим открыл с ноги. Хозяев внутри не обнаружилось. Помещение вообще не выглядело жилым — ни половиков, ни занавесок, ни скатерти. Редкая разрозненная посуда сбилась в стайку на столе. В углу капала в подставленный горшок вода с протёкшей крыши.

Харисим перекрестился на икону, прошёл к столу и по-хозяйски плюхнулся на лавку. Жестом предложил нам с Сазоновым тоже присаживаться.

— Чей это дом? — спросил я.

— Мой, — мрачно буркнул Харисим. Он как-то быстро и скучно протрезвел.

— Э-э-э…

— Что?

— Да не. Ничего.

— Я тут когда-то с мамкой жил, — пояснил Харисим. — Покуда охотники к себе не забрали. Отца у меня не было, мамка в подоле принесла. А я рос не по дням, а по часам. Так на деревне болтать начали, что с великаном согрешила. — Харисим мрачно кивнул на кровать, стоящую у стены. По её размерам было ясно, что и в подростковом возрасте на габариты он не жаловался. — До того мамку затравили, что сбежала в соседнюю деревню. На самом краю поселилась, людям не показывалась. Когда я в силу охотничью вошёл, задал тут жару, конечно, больше уж мамку никто обижать не смел. Но жить она так и осталась на околице. А вскоре вовсе померла.