— Злой охотник! — объявил он.

И я понял, что жить мне осталось едва ли секунду.

Когда чёрта вдруг окатило водой, а на голову наделся таз. Умывальный, тот, что стоял в подставке у печи.

Чёрт заверещал так, что всё предыдущие звуки вообще не считались. Хватка мгновенно ослабла, чёрт осыпался под балкон. Он мотал рогатой башкой, пытаясь сбросить таз, но тот к ней как будто прикипел.

— Серебро? — не оборачиваясь, спросил у Ползунова я.

— Чистое. Врач советовал, знаете ли. Вроде как хорошо очищает воду…

— Хороший врач. Фигни не посоветует, как я погляжу. Беру свои мысли назад, замечательный человек, держите его побли…

Договорить я не успел. В окно влетел с грохотом таз, пронёсся у нас над головами, снова долбанулся о стену и рухнул.

— А шляпу свою заберите! — послышалось с улицы. — Я такой фасон не ношу! Имею гордость! Да, гордость!

Я подошёл к балкончику и посмотрел вниз. Там танцевал чёрт. Так посмотришь — вроде весело придурку, он и отплясывает, как деревенский парень на именинах. Но охотничье сердце говорило, что чёрт пляшет от ярости. И, если прислушаться, можно было разобрать, как он шипит что-то себе под нос.

— Разойдёмся красиво? — спросил я. — Или есть другие предложения?

У меня предложение было простое и понятное: нахрен. Нахрен биться головой об эту тварь. Тут уже ёжику понятно, что надо собирать десяток и валить. Осталось только понять, как его добыть в нужный момент.

В этом-то, вероятно, и трудность, и потому-то потусторонние твари выделены в отдельную категорию. Они, может, не так уж сильнее и опаснее иных высших, но обитают настолько не в нашем мире, что совсем. И целенаправленная на них охота в честь этого делается, мягко скажем, невозможной.

Тут я вспомнил, что у меня дома, вообще-то, стоит портал в потусторонний мир. Мысль эта меня немного подогрела, и я улыбнулся. Как раз в тот момент, когда чёрт поднял рыло.

Совпало удачно. Чёрт, видать, малость перетрухнул, но постарался взять себя в лапы. Заговорил с гонором.

— Ты чего у меня моё забираешь? Я с ними со всеми сделку заключал! Никто их за язык не тянул, и вообще ни за что не тянул, ха-ха-ха! — аж затрясся от мерзкого хохота.

— А ничего, что это ты сначала человеку кикимору подослал, а потом свои услуги выкатил?

— А ничего, это — ничего! Мелочь, кому какое дело. Зарабатывать-то надо, а? Не мы ж такие — жизнь такая! Не обманёшь — не проживёшь. Верно я говорю, охотник?

— Нет, не верно. Мне не нравится. Я здесь, на земле, хозяин, и когда тут твари шастают — это неправильно. Так что все твои сделки я аннулирую.

— Это как? — опешил чёрт. — А кто ж ты такой, чтобы анани… Вот это вот, а⁈

— Я — человек! Земля людям принадлежит. Ясно? Вопросы остались?

Чёрт заржал, как табун лошадей.

— Ой, насмешил, ой, уморил! Земля! Людям! На этой земле людей — тьфу, а наших — легионы!

— Ну, тогда вы, наверное, вот-вот нас сомнёте числом, правда?

Чёрт аж подпрыгнул — так хорошо зашли ему мои слова. И зашипел, с присвистом.

— Свисти-свисти, билет-то у меня, — усмехнулся я. — В общем, захочешь пообщаться — приходи. Найдёшь меня, если захочешь.

— Уж найду! Уж я так найду — всю жизнь будешь помнить. Той жизни-то останется — шиш да маленько! Бывай, охотник. До встречи!

Чёрт крутнулся на одной ноге и исчез.

— Позёр и бестолочь, — сказал я на прощанье и повернулся к Ползунову. Тот стоял у меня за спиной.

— Вы с ним как будто не в первый раз видитесь?

— Да уж сводила судьба.

— И вы оба выжили?

— Ну, случается в жизни… всякое. Ладно. Вот что я вам посоветую. Вы, полагаю, человек небедный?

Ползунов скромненько наклонил голову.

— Ну так вот. Наймите пару-тройку охотников в телохранители. Убить чёрта они, может, и не убьют, а вас защитить сумеют. Я же, со своей стороны…

— А вы бы не пошли ко мне в телохранители? — быстро спросил Ползунов.

— Это нет, извините, — покачал я головой. — Я не местный, из Поречья. К тому же аристократ, в телохранители наниматься — в обществе не поймут. Да и дел своих у меня ещё — два вагона. Я сюда, собственно, чего приехал-то — машину паровую купить. Хочу насосную станцию себе изобразить в поместье, чтобы мыться прям дома можно было. Ну и другое всякое.

— Вот оно что… — протянул Ползунов и сел на кровати; ему явно было ещё тяжело. — Ну что ж, Владимир Всеволодович, я вынужден вас разочаровать. Машину купить у вас не получится.

— Это ещё почему? — нахмурился я.

— Потому что до тех пор, пока я имею хоть какое-то отношение к своей собственной мастерской, вы там ни копейки не оставите. Машину я вам подарю. Просто оставьте свой адрес, и я её к вам обязательно пришлю в разобранном виде.

— Душевное спасибо! — пожал я руку сидящему Ползунову. — Но вынужден сказать, что охотникам запрещено принимать какую-либо оплату от гражданского населения.

— А я вынужден сказать, что никакой оплаты вам предлагать и не думал. Всего лишь хочу сделать подарок, от чистого сердца. Такой уж я сумасброд, люблю людей одаривать, ничего не могу с собой поделать.

Я улыбнулся, и Ползунов улыбнулся в ответ. Хороший дядька. Не зря я с ним выпить сходил.

Тушку кикиморы в доме я жечь не стал. Это раньше ещё, в принципе, можно было рискнуть. Но теперь-то у меня Красный петух прокачался — будь здоров. Как бы Ползунову дом не спалить заради двух костей. Так что лучше уж поберегусь лишний раз.

Выволок падаль во двор, протянул руку и запалил огонь. Тот быстро подмёл небогатое подношение, оставил две чахлых кости. Н-да… Ладно. С паршивой овцы — хоть шерсти клок.

Я подобрал кости и увидел, что ко мне приближаются две тёмных личности. Подошли они, не показывая никакого страха. У каждого на руке была перчатка без пальцев — я признал братьев-охотников.

— Дорого тебе эти две кости встанут, — сказал один, совсем седой, хоть и не старше тридцати на вид.

— Да, я слыхал, что в Петербурге платят больше, чем в Смоленске, — кивнул я.

— Мой друг хотел сказать, что эти кости у тебя в горле застрянут, — вмешался второй, у которого отсутствовало левое ухо.

— А, наезд, понял, — зевнул я. — Значит, пока тут чёрт прыгал — сидели, как мыши под веником. А теперь, как тварь свалила, решили выползти, силушку показать? Понимаю, понимаю. На тварей охотиться — это ж усилия нужны. Смелость, там, отвага всякая. Ну и силы с мозгами тоже пригодятся. Не у каждого найдётся. На своих-то бычить — куда сподручнее, особенно вдвоём на одного.

Я рассчитывал, что после такого они на меня сразу кинутся. Знаем, плавали, в Смоленске Иван с Ерёмой так же выступали. Я даже примерно прикинул план битвы. Но эти парни повели себя странно. Переглянулись, потом снова уставились на меня. И седой сказал:

— Ты не так понял, пришлый. Мы со своими не дерёмся.

— Точно, — кивнул безухий. — Что у инженера кикимора живёт — это мы знали. Потому тут неподалёку и пасёмся. Думали дождаться, пока она его совсем кончит, оставалось-то всего ничего. А после мы хотели чёрта на живца взять. У нас тут пять десятков в доступности. Ну, край — десяток точно в любой момент соберём. А ты взял, да кикимору убил. Чёрт теперь, получается, за тобой придёт.

Вот оно что.

Я развёл руками.

— Ну, придёт — пообщаемся. Сорян, мужики, что наехал. Темно тут, не распознал намерений.

— Да ничего, бывает. Ты где остановился?

— А вам зачем? Дежурить у меня под окнами будете?

— Да надо бы. Подежурим…

Вот же блин. Что мне уж точно нахрен не упало — так это эскорт из местных охотников, который будет повсюду за мной таскаться и ждать, когда сдохну. Так себе жизненный мотиватор, если честно.

— Нигде не останавливался. Нынче здесь доночую, — кивнул я на особняк Ползунова. — А завтра дела порешаю — и домой Знаком перемещусь.

— В Смоленск?

— Дальше. В Поречье.

Добавлять подробностей я не стал. И имени своего не назвал, эти ведь тоже не представились. А услышав слово «Поречье», загрустили. Поречье для них — это было далеко и неправда. Порадовать их мне было нечем, да, честно говоря, не очень-то и хотелось.