— А может быть, так и сделаю, — пробормотал Ползунов. — Вот с машинкой вашей закончу — и… Да. Решено!

— Ловлю на слове, — развёл я руками. — Ну что, по стаканчику, да я полетел?

Теперь, вернувшись домой, я с чистой совестью повалился спать. Ещё один день прожит не зря. Ещё один маленький шаг к счастливой жизни. Хотя… Чего кривляться, у меня жизнь и сейчас — пушка. Но не забивать же на возможность апгрейда.

— Мужик он крутой, — говорил Прохор, шагая рядом со мной по Поречью. — На расправу скор и крут. Но ты ему нравишься, так что нормально поладите. Он как узнал, что ты повидаться хочешь — так сразу и сказал: пусть, мол, приходит.

— Ну вот, стращали больше, — усмехнулся я.

— Вот хата его.

Я уважительно присвистнул. Хата была — что надо. Мощный двухэтажный каменный особняк, обнесённый капитальным забором. По забору змеилась знакомого вида верёвка, не пропускающая нечисть. На калитке висели амулеты.

— Мужик знает толк в обороне, — заметил я.

— А ты как думал!

Мы подошли к калитке. Ну, почти подошли. Ткнулись в невидимую преграду.

— Западня, — констатировал я.

— Да как же… Да чего ж это он? — засуетился Прохор. — Я ж утром был, ничего такого не было!

— Ну, не было, а теперь — есть.

Я огляделся. Дом стоял на окраине города. С одной стороны его приобнимал лес, с другой были какие-то заброшенные бараки или казармы — чёрт их разберёт. Ни души.

И в доме, может, тоже никого нет. И долго нам тут куковать?

— У тебя ж Полёт не активирован? — посмотрел я на Прохора с надеждой.

Самому вваливать в Полёт двадцать родий как-то совсем не улыбалось.

— Не.

— А двадцать родий есть?

— Не… Откуда? Сто лет не выбирался.

— Мысли? Идеи? Предложения?

— А мож, ты мне на плечи встанешь?

— Ну давай, попробуем.

Я разулся, влез Прохору на плечи, ощупал невидимый «стакан». Нет границы.

— Спрыгиваю, — предупредил.

И прыгнул как можно выше, стараясь достать руками до края.

Не достал. Упал на мостовую и больно отбил ноги.

— Зараза! Чего этот Аврос чудит-то?

— Да кто его знает! Может, посмотреть хочет, как ты выкрутишься?

— Чего?

— Ну, он про тебя много слышал. Интересно ему стало. Любит он людей испытывать.

— Вот блин, взрослый мужик, а всё в игрушечки не наиграется… Ладно, сейчас я тебе выберусь.

Первым делом я дал выход раздражению, применив Меч против Западни. Потом трижды долбанул Ударом. Фигу.

— Смысла нет, — вздохнул Прохор. — Это уж всё перепробовано.

Угу, типа, я сам не вижу.

Полёт разблокировать? Тоже особого смысла нет. Ну, взлечу. Управлять полётом только с уровня Гридь появляется. Мне до таких мощностей ещё — как до Луны вприсядку.

А если взлететь и что-нибудь использовать, чтоб меня сместило? А что? Удар. Но от Удара отдачи нет. От Знаков её в принципе нет, ни от каких. Попросить, чтобы Прохор на меня Удар кастанул? Да ну, херня какая-то. Аврос хочет, чтобы я показал ему крутое, а не комедию про идиотов.

Ну и что мы можем предложить?..

Хм. Особенного у меня не так-то много. Но если прям всерьёз браться за инвентаризацию, то здесь, с собой есть одна штука.

Я вытащил меч из ножен.

— Ты это чего? — насторожился Прохор.

— Я думаю, он хочет, чтобы мы с тобой дрались. Выживший пройдёт.

— Шутишь⁈

— Конечно.

— Тьфу на тебя!

Я встал лицом к центру. Перехватил меч, держа лезвием вниз, и активировал его свечение. Меч, усиленный Знаком Меча, как будто бы даже загудел у меня в руках. А может, и не как будто. Ведь я держал его над тем самым местом, где хитрожопый глава ордена изобразил свой Знак. Сила чувствует Силу?

Расчёт у меня был очень прост: никакого расчёта. Просто если уж у меня есть истинный меч, то должны же с него падать какие-то плюшки посерьёзнее спецэффектов.

И я вонзил меч в булыжную мостовую.

Тряхануло как электричеством, только родий не прибавилось. Клинок вонзился в камень. Камень засветился голубоватым светом, потом свечение расползлось по всем камням в кругу, поднялось по стенам — ишь, высоко-то как, а! — и погасло.

— Тестируем, — сказал я, выдернув меч.

Мы с Прохором одновременно шагнули — и вышли из круга.

Тут же отворилась калитка. За ней оказался лысый, как коленка, среднего роста мужик в ливрее. Он поклонился и тихым сиплым голосом сказал:

— Проходите, Владимир Всеволодович. Аврос Никифорович вас ожидают.

И пошёл к дому.

Мы с Прохором переглянулись.

— Иди, — сказал он. — Меня не ждёт, значит. Дождаться тебя?

— Да не, зачем. Дорогу найду. Спасибо, что свёл, и всё такое. Дальше я сам.

Кивнув, я отправился за лакеем. Стоило пройти через калитку, как калитка захлопнулась с таким грохотом, что земля под ногами подпрыгнула. Я только головой качнул. Специфический у нашего ордена глава. И загоны у него специфические. Главное не забыть: я тут, чтобы получить кой-какую инфу, а не для того, чтобы крушить хребты и черепа. А то неудобненько получится…

Эх, отвык я перед начальством отчитываться! Ну да ничего, как-нибудь выгребем, где наша не пропадала.

В дом заходить не пришлось. Господина главу ордена я увидел сидящим на веранде. Он изволил употреблять кофе с печеньками за небольшим столиком, буквально предназначенным для уединённых размышлений о великом.

— Господин Давыдов, или же охотник Владимир прибыл, — с поклоном сказал лакей.

Аврос шевельнул пальцами, и лакея как ветром сдуло. Не, не магия — чистая дрессировка. Не фанат я такого обращения с людьми, конечно, однако в чужой монастырь своим уставом тыкать не буду.

— Доброго дня, господин глава Ордена Падающей Звезды, — сказал я, отвесив умеренный поклон.

— Привет, — сказал Аврос не то что хриплым — буквально рычащим голосом. — Садись. Кофе пить будешь.

Я не двинулся с места. Причиной тому было не то, что мне отдали приказ. С этим всё было окей, передо мной — начальство, у которого и авторитет, и опыт, и рычаги давления (вышвырнет из ордена — кому я кости буду сдавать? Троекурову? Он возьмёт, конечно…).

И не то, что у Авроса правая нога, отставленная в сторону, была деревянной. Он зачем-то обрезал правую штанину до колена, чтобы это демонстрировать.

Скорее уж меня смутило то, что я поначалу принял за собаку, и что лежало рядом с деревянной ногой, опустив морду на лапы.

— Что ж не идёшь? — рыкнул Аврос.

— Это — что? — указал я пальцем на «собаку».

— Чего такое? Это Петрушка мой! Петрушка — а ну, встань, поздоровайся!

Волкодлак поднялся и, уставившись на меня какими-то напрочь упоротыми жёлтыми глазами, сказал:

— Гав! — и затрясся от мелкого хохота. Вот такого: — И-хи-хи-хи-хи-хи-хи!

Потом смех превратился в кашель, и Петрушка шлёпнулся обратно на пузо.

— Ай, молодец, Петрушка! Ай, лицедей! — Аврос взял из вазочки печенюшку и кинул волкодлаку. — Потешил так потешил. Заслужил.

Волкодлак, как самая банальная собака, поймал печенюшку и сожрал её. В глазах его при этом читался ужас безумца.

— Вы что… — начал было я.

— Ты мне не выкай, не люблю. Я не из господ, человек простой. И ты, покуда под моим началом ходишь, тоже простой. Вот и давай, по-простому. А то ишь, развели тут — «вы», другое…

Кто там и что у него развёл, во множественном числе, я не понял, но вдаваться не стал.

— Ты что, держишь волкодлака на цепи⁈

Цепи я никакой не видел, так что выражение употребил в переносном значении.

— На ошейнике, — уточнил Аврос. — Ошейник мне один понимающий человек изготовил. Знал, что волкодлаков можно ловить и подчинять?

— Нет.

— Вот, то-то же. Поди нос-то уже задрать успел, думаешь, что больше всех знаешь. Ан нихрена подобного! У старших-то всё равно есть, чему поучиться, а?

— Я для того и пришёл.

— Ну так и чего стоишь-то? Подходи, садись, говорю же!

Я подошёл — было бы попрошено — и сел напротив Авроса. Петрушка вновь захихикал, дёргаясь. Складывалось впечатление, что он вот-вот издохнет.