— Документы предъявите...

— Сразу после тебя, — не дает Ян договорить плотному полицейскому.

Между ними повисает напряжение, полицейский лезет в нагрудный карман, достает удостоверение, представляется по форме. Самсонов выглядит расслабленным, черты его лица разглаживаются. Обходит машину, бросает мне на колени коробку. Нашел все-таки телефон. Вместо документов берет пачку сигарет и зажигалку. Присев на капот, достает сигарету из пачки, прикуривает, поднимая лицо в темнеющее небо, выпускает струю сизого дыма.

— Капитан, разойдемся без проблем? — не глядя на него. — Один раз предлагаю, — нагло заявляет Самсонов. Он специально провоцирует полицейских?

— Документы предъявите, — вступает в разговор второй полицейский, его одутловатый друг бросает на него предупреждающий взгляд. Ян не видит этого, он продолжает курить. Всем своим видом демонстрирует, кто тут хозяин положения.

— Какого хрена вы докопались до моей девушки? — словно не слыша требование, интересуется Ян. Его тон сквозит холодом и скрытой яростью. Даже я поверила, что дорога Самсонову. Эти люди не знают, что мы практически незнакомы, поэтому пусть называет как хочет, хоть женой. Отличная актерская игра.

Ян продолжает сидеть на капоте, медленно курить, словно мы никуда не спешим. Хозяин положения! Полицейские переглядываются, словно провинившиеся пацанята.

— Мы подошли убедиться, что с ней все хорошо, — защищается капитан. Аргументы заканчиваются, никто уже не требует документы у Яна.

— Убедились?

— Вы остановились в неположенном месте… — это не обвинение, по его тону понятно, что мужчина спешит оправдаться.

— Не видел здесь знака запрета, — затягивается Ян, медленно выдыхает. Полицейские ведутся, несмотря на молодой возраст, сразу ясно, кто тут главный. Ян подавляет своей энергетикой.

— Мы тогда поедем? — спрашивают у Самсонова. Несколько минут назад я обмирала от страха, а сейчас злюсь на полицейских. Слабых они готовы растерзать, а перед такими, как Ян, склоняют до земли голову.

— Давно пора, — не глядя в их сторону.

Выкидывает окурок. Полицейские садятся в машину, включая проблесковые маячки. Ян садится за руль. Крутит шеей до хруста в позвонках. Теперь я чувствую его злость, все это время он сдерживался. Заводит двигатель, выезжает на трассу с пробуксовками, набирает скорость. Такое ощущение, что делает это демонстративно, но скорее всего, просто выплескивает ярость таким образом.

Минут десять напряженной тишины и запредельной скорости, когда проносится темный мир за окном, а свет фонарей мелькает резкими вспышками. Еще раз убеждаюсь, что мне нравится скорость. Хотя от чувства страха у меня и перехватывает дыхание.

— Если он разбился, куплю новый, — кивает на коробку, что лежит на коленях. Мне кажется, Самсонов немного успокоился. По крайней мере, скорость начала снижаться. Мне и этот телефон не нужен, но не хочу злить Яна, мне его настроение может стоить жизни.

Открываю запечатанную коробку, внутри абсолютно целый телефон, ни царапины. Пострадала лишь упаковка, грязная и немного помятая, словно коробка упала на что-то мягкое. Телефон намного больше и тяжелее, чем мой.

— Спасибо, — кручу в руках. Решаю принять подарок.

Самсонов не отвечает. Включает громко музыку. Доезжаем прямо до дома прислуги. Достав пакеты, Ян сложил их у порога. Возникает неловкая пауза, которую мне нечем заполнить. Самсонов не уходит, стоит, смотрит на меня сверху вниз и словно чего-то ждет. Надеюсь, не благодарственного поцелуя?

— У тебя остался год, Ника, — его голос звучит низко, царапает натянутые нервы.

— Год? Для чего? — я ведь не идиотка, догадываюсь, что он имеет в виду, тогда зачем уточняю?

— Станешь моей…

Ника

Стояли теплые сухие деньки. Сентябрь радовал погодой. Первые дни в новой школе приносили мне только положительные эмоции. Девочки меня узнали, приняли хорошо. Конечно, я немного изменилась за последние два года, вытянулась, исчезли подростковые прыщи благодаря лечению и правильному уходу за кожей, я округлилась в нужных местах, а моя талия стала на несколько сантиметров меньше, теперь на меня обращали внимание мальчишки. Обычно это задевает девочек, в новеньких они видят соперниц, я не стала исключением. Девчонки из параллельного класса пытались меня травить, задевали на переменах, придумывали различные клички: Рыжуха, Кривоножка, Поганка… Если бы они сменили столько школ, сколько их сменила я, на такие вещи уже давно перестали бы реагировать.

С улыбкой на губах я показывала «фак», что вызывало смех подруг, и шла мимо. Вот и сегодня группа моих «фанаток» поджидала меня у входа. Домой мы шли с Аней, она жила на окраине селения, оттуда разбитая старая дорога вела к трассе. Мне нужно было перейти через федеральную дорогу и пройти метров пятьсот до поста охраны, где без специального пропуска или личного разрешения никого не пропускали. Оттуда приблизительно километр до особняка Самсоновых.

— Ника, там Кудряшова стоит, не цепляй ее, — тихонько шепчет Аня, едва раскрывая рот.

С Василисой Кудряшовой мы не были знакомы, но за неделю ее имя упоминалось так часто, что я могла составить на нее полное досье. Даже старая причудливая директриса, которая была притчей во языцех всех школьников, проигрывала ей в популярности.

Два года назад она перевелась в обычную государственную школу. Кто-то говорил, что она не тянула усиленную программу, что преподавали в частной элитной школе, после девятого класса ее попросили забрать документы, так как ЕГЭ она вряд ли сможет сдать.

Учебный год у самой популярной девочки школы начался на неделю позже, чем у всех остальных. Ее отец — глава местной администрации — увез семью на море в пик бархатного сезона. Понятно, что учителя относились к прогулам Кудряшовой с пониманием. От любого другого требовали бы справку или объяснительную от родителей.

Василисе завидовали, ее недолюбливали, но в глаза улыбались. Такие выводы я сделала, опираясь на разговоры подруг. Да и сегодня удалось понаблюдать за ней и ее свитой со стороны.

— Ника, она мстительная, не ругайся с ней, — продолжала шептать подруга.

Стайка девчонок курили прямо у прохода, не стесняясь учителей. Хотя чего стесняться, если добрая половина учителей тоже курит. Сладкий удушливый запах вейпа забивается в нос.

— Эй, новенькая, — окликнула меня Василиса, когда я прошла с Аней мимо них.

На принятие решения времени нет. Если я и думала проигнорировать выпад Василисы, то Аня не дала этого сделать, она остановилась и замерла в ожидании. Знаю я таких, как Кудряшова, конфликта с ними не избежать.

— Ты мне? — обернувшись, интересуюсь у девушки, не тушуюсь, смотрю прямо в глаза. Она видит в моем взгляде вызов, ехидно ухмыляется, обещая неприятности. Игнорирую покалывающий кожу морозец, таким стервам нельзя показывать страх.

Секундная тишина, во время которой я успеваю оценить соперницу. Яркая девчонка. Выглядит чуть старше своих лет. Возможно, из-за осветленных волос, раздутых блестящих губ и ярко накрашенных глаз. Да и «школьная форма» на ней — словно костюм из порноролика.

— Тебе, тебе… — затягивается, выпускает густое облако дыма. Выглядит наигранно и дешево, мне есть с кем сравнить. Самсонов ленивым выкуриванием сигареты и тоном голоса ставил на колени взрослых мужиков, а это всего лишь слабая имитация превосходства. Выглядит дешево и жалко. Жду, когда она скажет еще что-нибудь, проходит секунд десять, когда Кудряшова произносит: — Подойди, — кивает. Вот откуда это быдлячество? Словно срок на зоне отмотала. Подружки смеются. Фу такими быть.

Я стою на месте, чувствую, как напрягается Аня, готовая бежать отсюда сломя голову. Хорошая она, мягкая, добрая. Жалко девчонку, не умеет она за себя постоять.

Время идет, а я стою на месте, с вызовом гляжу на Кудряшову. С губ девчонок пропадают улыбки, удивлены, что я не прогнулась? У меня начинает вибрировать телефон, что все это время я зажимала в руке, ожидая звонка от мамы. «Твой Краш» — светится на экране. Еще один школьный авторитет. Вчера во время обеда отобрал у меня телефон, думала, не отдаст, а он вбил свой номер телефона и оставил эту дурацкую подпись. Мне стало смешно, поэтому не стала менять. Сбрасываю звонок. Мне сейчас не до Краша.