— Привет, — подходит ко мне высокий парень, на вид ему не старше двадцати трех лет. — Это у тебя сегодня день рождения? — обаятельно улыбается. Не люблю такой тип парней. Он знает, что красив, умеет пользоваться своей внешностью, чтобы понравиться, но меня это отталкивает.

— У меня, — надеюсь поскорее закончить наш разговор.

— Могу поздравить именинницу? — понижая голос.

— Поздравляй, — веду плечами. Подается ко мне, словно хочет сказать что-то на ушко. Пытаюсь отпрянуть, но он хватает меня за руку, притягивает к себе.

— Отойди от нее, — угрожающе звучит за моей спиной знакомый голос.

— А если не отойду, Самсон? Кинешься бить морду? Тогда какой смысл был спорить на эту малышку, если не подпускаешь к ней соперников? — выплевывает парень, который собирался меня поздравить с днем рождения. — Влюбился, что ли, Самсон? — громко насмехаясь над Яном.

Самсонов хватает его за руку, которой парень меня удерживал, и сжимает пальцы до хруста. Смазливый блондин начинает визжать, словно девчонка. Меня их разборки не трогают, в этот самый момент умирает сердце. Я несколько раз в голове прокручиваю услышанную только что фразу, прежде чем спросить:

— Ты спорил на меня? — выдыхаю, потому что голос пропадает. Не хочется верить в то, что Ян мог опуститься настолько низко. Ощущение, что вокруг меня рушится мир. Если я не могу верить Яну, то кому могу?..

— Мы потом поговорим, Ника. Иди в дом, — жестко отсылает меня.

— Нам не о чем больше говорить, — глотая слезы, произношу я, разворачиваюсь и бегу в дом. За спиной слышны звуки драки, толпа гостей поднимает шум…

«Не о таком празднике мечтала мама», — проносится ироничная мысль…

Ника

По дороге сбила вазу с цветами, зацепив ее ногой. Ударилась большим пальцем, но даже не обратила внимания. Не останавливаясь, добежала до комнаты, закрыла дверь на замок, прислонившись к ней спиной, осела на пол. По щекам катились слезы. Сложно описать словами свое состояние. Ощущение нестерпимой боли и потери, словно рухнул мир, что-то умерло внутри меня, остался вокруг лишь пепел.

Как мог Ян так поступить?! Только я начала ему доверять, как он сжег все светлые чувства, что теплились во мне.

Утирая слезы руками, размазываю тушь, она разводами остается на пальцах. Представляю, какая я сейчас «красивая». Поднимаюсь, дохожу до тумбочки, достаю бумажные салфетки. Бросаю взгляд в зеркало, на меня смотрит красноносая панда. Вытирая разводы вокруг глаз, продолжаю плакать. Лучше бы сходила умылась…

Со двора перестала доноситься музыка, зато слышны крики, женский визг и звуки потасовки. Видимо, драчунов пытаются разнять. Через открытое окно все отлично слышно, ведь драка происходит как раз под моими окнами.

— Ян, ты его убьешь! — кричит какая-то женщина. Мне неинтересно смотреть на то, что происходит внизу. Забираюсь с ногами на кровать, поджимаю их под себя, обхватив руками, кладу голову на колени.

— Что все это значит? — узнаю голос Эдуарда Викторовича. Он своим появлением обрывает почти все крики.

— Он на меня напал, — первым спешит пожаловаться парень, который рассказал мне о споре.

— Эдик, твой сын настоящий зверь! — возмущается какая-то женщина.

— Ян, объяснишь, что произошло? — спокойным холодным тоном просит Эдуард Викторович, игнорируя нападки гостьи. Она продолжает что-то выговаривать и жалеть пострадавшего парня. Ее поведение раздражает, поднимаюсь с кровати, чтобы закрыть окно.

— Нечего объяснять, — отвечает резко Ян. — Пропусти, — требовательным голосом. Самсонов в своем репертуаре.

Подслушанные разговоры лишь сильнее теребят свежие кровоточащие раны. Отодвинув штору, закрываю окно, бросаю взгляд на Эдуарда Викторовича, который объясняется с потерпевшим. Яна нигде нет.

Спустя несколько секунд раздается стук в дверь. С той стороны дергают ручку, но, убедившись, что дверь заперта, снова стучат.

— Ника, открой! — зло цедит Ян, бьет ладонью по двери. Не понимает, что я не хочу его видеть? Он сделал мне очень больно. Никакие слова не смогут отформатировать мою память.

— Уйди, — отходя от окна, застываю напротив двери.

— Я сейчас ее выломаю, — звучит угроза. Не сомневаюсь, что он способен ее снести. Несмотря на молодой возраст, Самсонов очень сильный.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — в надежде, что он поймет и уйдет. Хотя подсознательно понимаю: пока не добьется своего, Ян не сдвинется с места.

— Придется, — пихает дверь. Створка качественная, но если Самсонов ударит по ней несколько раз, она слетит с петель.

— Остановись! — он не слышит мой крик, потому что бьет еще раз. — Я открою! — злость сушит слезы на глазах.

Подхожу к двери, поворачиваю ключ. Створка распахивается, едва не зацепив меня. Готовые сорваться с губ возмущения приходится проглотить, потому что Самсонов в ярости, и его поток обвинений сложно остановить.

— Ты когда-нибудь перестанешь верить всякому дерьму обо мне? — надвигается на меня, хватает за плечи и ощутимо встряхивает. Я впадаю в ступор от такого наезда.

Костяшки его рук разбиты, несколько минут назад на светлый паркет капали мои слезы, а сейчас полы пачкают капли крови…

— Сколько раз мне нужно доказывать, что я не кусок дерьма?! — орет он на меня. Успокаивает мысль, что когда Ян по-настоящему зол, он выглядит спокойным и молча курит.

— Он сказал… — мямлю неуверенно. Ян выглядит глубоко оскорбленным моим недоверием, что заставляет меня задуматься и даже ощутить укол вины.

— Мне посрать, что он сказал! Ты ему поверила! — гневно чеканит каждую букву.

— А ты?.. Ты не поверил бы? — толкаю его ладонями в грудь.

— Нет! Сначала поговорил бы с тобой, прежде чем обвинять и отказаться! — отпускает меня, отворачивается и зло проводит пальцами по волосам, сжимая кулак на макушке.

— Я не понимаю... Зачем он это сказал? — у меня не остается сомнений, что Ян говорит правду. Так играть невозможно.

— Зато я понимаю! — огрызается. — Только слепой и глухой не понял, что я на тебе повернут! Они хотели отомстить мне и ударили по тебе.

— Кто? — интересуюсь я, пропуская мимо ушей его признание.

— В тот день, когда мы попали в аварию, произошло кое-что, — закусывает нижнюю губу, словно не хочет говорить. Ну уж нет, отмалчиваться больше не получится. Сколько я его пытала, а он молчал.

— Что произошло в тот день? Это связано как-то с Леной? — очередной вопрос в лоб.

— Да, — выдерживает паузу, мне его хочется поторопить, но я вижу, что он перебарывает себя. — Лена расстроилась из-за моей грубости, — отводит взгляд, но тут же возвращает его к моему лицу. — Подружкам не удалось ее успокоить, она решила, что ей помогут наркотики, которые эта дура никогда раньше не принимала. Парни сообщили мне, что происходит, и указали направление, куда ее увел старший брат того типа, который сегодня устроил провокацию.

— Что было дальше? — тороплю я. Мне не нравится Лена, но зла я ей не желаю. Страшно, если она свяжется с наркотиками.

— Когда я нашел Лену в ангаре, она кричала и отказывалась пробовать. Вавилонов скрутил ее, зажав руку, пытался попасть иглой в вену, но в темноте это сложно было сделать, а держать фонарь ртом было неудобно, — желваки дергаются на его скулах. — Вавилов-старший давно сидит на тяжелых наркотиках, родители запарились платить рехабам. Перестали его финансировать, но для наркомана из обеспеченной семьи несложно найти дозу. Он сажает на наркоту малолеток, которые снабжают его колесами, кокаином, травкой…

Я в шоке от услышанного. Пытаюсь все это переварить, прежде чем хоть что-то сказать. С мыслей сбивает стук каблуков, быстро приближающихся к спальне.

Дверь распахнута настежь, мама влетает в мою комнату. Смотрит на Самсонова убийственным взглядом.

— Что это было, Ян? Как ты мог напасть на наших гостей? — кипя гневом, она накидывается на Яна, не замечая высокомерно вздернутой брови. — Ты испортил Нике день рождения! — если бы она была трезва, не стала бы провоцировать Самсонова на очередную грубость.