Порой я злюсь на маму. Раяна одна в этом жестоком мире, а у меня есть родной человек, к которому я не могу обратиться за помощью. Нам бы не пришлось искать подработку, если бы мама…

Все мысли вылетают из головы, когда я вижу, как возле ресторана останавливается автомобиль Самсонова. Он что, следит за мной? Раяна, не замечая моего ступора, продолжает идти вперед. Обе двери одновременно открываются. Резко отворачиваюсь, делаю вид, что не заметила его, а сама краем взгляда наблюдаю за Яном. Он с девушкой…

Мое сердце сжимается от боли, когда я вижу, что они смеются, спокойно о чем-то говорят, вместе входят в ресторан. Самсонов таким знакомым жестом пропускает ее вперед. Он даже не заметил меня, смотрел только на нее...

Ника

Сегодня прохладно, но к обеду точно распогодится. Мы с Раяной вместе идем в «Прогресс». Она что-то читает в телефоне, периодически посматривая под ноги, а я осматриваюсь по сторонам в поисках знакомого автомобиля.

Жизнь вокруг Самсонова продолжает кипеть. В стенах университета Ян больше не появлялся, но его машину часто можно было увидеть припаркованной у бара или ресторана. В моем воображении Самсонов всегда находился там с девушкой. Умирая от ревности, я никогда не входила в заведения, чтобы в этом убедиться. Оставляла немного сомнений. Многие спросят — почему? Наверное, потому что боялась. Боялась поставить окончательную точку в нашей истории.

Разлука не притупляла боль, не истончала моих чувств к Яну. Любовь не так просто убить. Умом я понимаю, что мы разные, что между нами случилось слишком много плохого, вряд ли это удастся забыть, но сердце тоскует и плачет по любимому человеку, оно подкидывает в топку сладостные воспоминания, которые сильнее разжигают чувства. Ты ощущаешь тоску по человеку, его запаху, его заботе, его прикосновениям…

Днем кажется, что жизнь продолжается. Ты куда-то спешишь, что-то делаешь, вокруг тебя суета, а потом наступает ночь, ты ложишься в свою одинокую постель и пытаешься заснуть…

Ян не напоминал о себе несколько дней. Никак не отреагировал на то, что я проигнорировала его сообщение, хотя я ждала какой-то колкой фразы, даже в черный список не стала отправлять его контакт. Можно было подумать, что он вычеркнул меня из своей жизни, но я почти не сомневалась, что перед гонкой он о себе напомнит. А может, он пригласит ту девушку, с которой ходит по ресторанам? Я ревновала и ненавидела себя за это.

Мы с Раяной входим в университет. Замечаю, что парни провожают нас заинтересованными взглядами, хотя мы одеты скромнее всех девчонок. Стоит мне встретиться взглядом с кем-то из парней, как они тут же отводят глаза в сторону. Порой кажется, что каждый в «Прогрессе» думает, что я принадлежу Самсонову. Меня обходили стороной, в то время как с Раяной желали познакомиться, но она уходила от навязчивого внимания, умело пряталась в защитный панцирь. Мы понимали, где и с кем учимся. От этих мажоров лучше держаться подальше.

Всегда приходим рано, но возле кофе-автомата очередь в любое время суток. Спасибо Раяне, у нас теперь есть деньги на продукты, хотя мне ужасно неудобно жить за ее счет. В моем кармане гуляет ветер, деньгам просто неоткуда взяться.

Я дала объявление, что за определенную плату готова сделать рефераты, ко мне обратилось несколько студентов, заказ я решила принять у девочек-второкурсниц. Мы обо всем договорились, я уже взялась за работу, но на следующий день они отказались от моих услуг. Девочки очень извинялись, а у меня закипали слезы на глазах. Я почти не сомневалась, что за их отказом стоит Самсонов. Думает, что после такого я приползу к нему? Порой я готова была обратиться за помощью к Эдуарду Викторовичу, но никак не могла решиться на этот шаг, что-то меня останавливало. Сам он не звонит, наверное, мама убедила его, что у нас все хорошо. А может, ему не до меня? Вдруг он что-то узнал? Хотелось бы мне знать, что происходит в особняке. За маму я переживаю намного меньше. У нее талант выкручиваться из неприятных ситуаций. Как можно было лезть к Яну, а потом спокойно ложиться в постель к мужу? Это ведь надо уметь врать, глядя в глаза, говорить, что любишь, желаешь… и при этом понимать, что домогалась пасынка.

— Девочки, сегодня кофе угощаю я, — к кофе-автомату подходит Белозеров, отодвигает нас в сторону. Ему нравится Раяна, но это не взаимно, у нее в последние дни появилась головная боль — Демьян Кайсынов. Он обратил на нее внимание, что не есть хорошо. Наверное, я не имею права советовать, но тут не смогла удержаться, предупредила, чтобы она держалась от него подальше.

Как говорится: «От осинки не родятся апельсинки». Так и от убийцы не родится порядочный человек. Я наблюдала за Кайсыновым, он высокомерный, холодный, жестокий. Плохо, что в поле его зрения попала Раяна, за нее некому заступиться. Демьян обидит ее, перешагнет и пойдет дальше. Такие парни не созданы для любви. В нем чувствуется разрушительная энергетика. Пытаюсь уберечь подругу, а саму себя не уберегла, теперь живу с разбитым сердцем. С грустью думаю, что такая же энергетика у Самсонова, но я, дура, влюбилась в него...

Белозеров протягивает нам стаканчики с кофе, хочет поболтать, но мы, поблагодарив и не задерживаясь, идем в аудиторию. За пять минут до начала лекции на парте загорается экран мобильного телефона. Звонок с неизвестного номера. Рука дергается, чтобы принять, но я одергиваю себя, откуда-то появляется чувство, что этот звонок мне будет неприятен.

В течение дня с этого номера звонят еще несколько раз, но я не беру трубку. Возможно, чтобы это был новый номер Самсонова? Вряд ли он поменял номер, какая в этом необходимость? Дозвониться мне Ян может и со своего номера. Лишь один человек лишен этой возможности — мама. Она продолжает оставаться в «черном списке».

Мои подозрения подтверждаются чуть позже, когда на последней на сегодня лекции приходит требовательное сообщение.

«Вера, подними, наконец-то, трубку, нам нужно поговорить!»

Я настолько поражена, что несколько минут не могу оформить свое возмущение в слова. Ни чувства вины, ни раскаяния, мама ведет себя так, будто ничего не произошло. Подумаешь, лезла к пасынку в трусы? Какая мелочь, такое сплошь и рядом происходит!

Есть желание заблокировать и этот номер, но я понимаю бессмысленность такого поступка, она может собраться и приехать сюда. Наш разговор, который обязательно будет неприятным и на повышенных тонах, кто-то может услышать.

— На тебя Женечка смотрит, — толкает локтем Раяна, кивая на Евгению Михайловну. Делаю вид, что включилась в учебный процесс, и старательно записываю лекцию в тетрадь.

«Я не могу ответить», — пишу и отправляю маме, чтобы она не звонила и тем более не приезжала.

«Наберу через час. Тебе лучше взять трубку».

Еще и угрожает…

Порой мне так хочется, чтобы Ян обо всем рассказал отцу. Пусть упадет корона с маминой головы, пусть она вернется к своим швабрам и тряпкам. Некоторые люди заслуживают, чтобы им преподали урок, но обычно страдают хорошие люди.

— Ты не идешь в общежитие? — спрашивает Раяна, когда мы выходим из аудитории.

— У меня дела, приду чуть позже, — не уточняя, какие дела. Она не станет допрашивать. В общаге я не смогу разговаривать с мамой, приходится думать, где нам с ней поговорить...

— Хорошо, увидимся дома, — бросает Раяна, сбегая вниз по ступенькам. — Не задерживайся, я что-нибудь приготовлю, — оборачивается на ходу. Иногда мы готовим вместе, но чаще по очереди, и в этом нет никакого навязывания обязанностей. Мне вообще комфортно жить с подругой.

— Я скоро буду.

Жду, когда Раяна уйдет, а сама направляюсь в парк. Ничего лучше я не придумала. Начинает накрапывать дождь, а ведь утром проглядывало солнце. Я без зонта, а значит, придется промокнуть. Жду, что мама позвонит, я сама не хочу ей набирать.

— Да, — грубо принимаю вызов спустя двадцать минут.