— Я испортил твой праздник, Алиса. Этот праздник ты готовила для себя, а у Ники будет отличный день рождения, где не будет тебя и твоих гостей, — осаживает маму Ян.

— Что это значит? — спрашивает она требовательно. Мне тоже хотелось бы узнать.

— Это значит, что мы улетаем праздновать…

Ника

— Улетаем? Куда? — удивленно.

— Праздновать твой день рождения. Куда? Узнаешь, когда прилетим, — отвечает Самсонов.

Я еще не пришла в себя после случившегося, чувства притуплены, а тут такой сюрприз. Не могу понять, как отношусь к предложению Яна. Утром прыгала бы до потолка, радовалась возможности сбежать со своего дня рождения, а сейчас… Сейчас мне хочется, чтобы все ушли, оставили меня одну.

— Я не разрешаю, — вспыхивает мама, поджимает зло губы. Переводит на меня нетрезвый взгляд, потому что Самсонов на ее заявление ехидно ухмыляется.

— Ника совершеннолетняя и может не спрашивать у тебя разрешения, — Ян не может спокойно разговаривать с ней. Любое слово мамы он воспринимает как провокацию или вызов, спешит тут же ответить, поставить бывшую домработницу на место.

— Я тебя не отпускаю, только попробуй ослушаться, — обычно она не разговаривает со мной подобным тоном, но мама пьяна и расстроена. Еще бы, мы испортили вечер, который должен был стать ее триумфом.

— Она полетит со мной, — чеканит слова, играя желваками. Чувствую себя костью, за которую дерутся две собаки.

— Вера моя дочь, она не станет…

— Прекрати свои манипуляции, — резко обрывает Ян, выходя из себя. От неожиданности мы обе вздрагиваем.

— Я прямо сейчас пожалуюсь Эдику, — звенит фальцетом голос мамы.

— Отец в курсе, он помогал мне готовить сюрприз, — заявляет Самсонов. По выражению его лица я не пойму, говорит он правду или обманывает. Ян может и солгать — только для того, чтобы позлить мачеху. — Тебе лучше отправиться к гостям. Что ты за хозяйка? — бьет наотмашь по ее самолюбию. Мама вспыхивает, словно ее облили помоями. Разворачивается, чеканя злой шаг, вылетает из комнаты.

— Я никуда не полечу, — мотаю головой. Подхожу к кровати, забираюсь на покрывало с ногами. Ян злится, я чувствую его настроение.

— Я был с ней слишком груб? — интересуется тихим голосом. Он правильно уловил мое настроение.

— Я знаю, что моя мама тебе не нравится, но она моя мама… — объяснять что-то бессмысленно, он должен все понять сам.

— Я постараюсь держать себя в руках, — подходит и присаживается рядом. — Только давай не будем портить мой сюрприз? Этого всего на два дня. Если мы вылетим через полтора часа, успеем оказаться на месте до двенадцати ночи, — уговаривает меня Ян. Во мне борются противоречия. С одной стороны, хочется узнать, куда он меня приглашает, с другой стороны, недовольство мамы, которое она будет высказывать при каждом удобном случае.

— У тебя полчаса на сборы, — замечая мои колебания.

— Ян, прости…

— С тебя взрослый поцелуй, — своим дерзким заявлением он выбивает меня из равновесия. Щеки окрашивает румянец смущения. Мы целовались несколько раз, но ни один наш поцелуй не был «взрослым». — Ника, ты ведь понимаешь, что я не хочу дистанции между нами, у меня и так крыша едет, — подходит, нависает надо мной.

— Я не готова… — обхватываю колени руками.

— Эта поездка не ради секса, мне хочется побыть с тобой наедине, — заглядывает в глаза. — Я не тороплю. Мы поедем отдохнуть, но ты ведь понимаешь, что я не смогу ждать еще год?

Киваю, соглашаясь с ним. Отгоняю сомнения, которые поселились в моей голове много месяцев назад, когда Ян сказал родителям, что затащит меня в постель, но не станет на мне жениться. Вроде все в прошлом, но окончательно выбросить из головы эти слова не удается. Еще этот выдуманный спор… Выдуманный ли?

Прячу свои сомнения.

— Сможешь собраться минут за двадцать? — спрашивает Самсонов, я еще раз киваю. Язык словно к нёбу прирос. — Я возьму свои вещи и зайду за тобой, — Ян выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.

Несколько минут я сижу словно в прострации. В себя приводит громкая музыка, которую кто-то включил внизу. Праздник продолжается?

Заставляю себя подняться и начать собираться. Летим всего на два дня, значит, небольшой запас одежды, белья. Кладу в небольшой чемодан пижаму, косметику…

Кручу в руках купальники. Понадобятся или нет? Возьму, они занимают немного места, засовываю два купальника в боковой карман. Вроде все положила. Скидываю платье, переодеваюсь в джинсы и топ, на ноги кроссы. Глянув в зеркало, иду смывать потекшую косметику. Увлажнив кожу лица кремом, выхожу из ванной комнаты. Не нахожу чемодан, который оставила на кровати.

— Готова? — заглядывает ко мне Самсонов, в руках у него спортивная сумка. Ничего не ответив, продолжаю взглядом искать чемодан, хотя понимаю, что его здесь нет. Подозрения падают на маму, потому что больше некому было его забрать… — Ника? — вопросительно смотрит на меня Самсонов.

— Чемодан пропал… — киваю на постель. Брови Яна соединяются на переносице. Сейчас будет скандал…

— Ян, вы что возитесь? — кричит из коридора Эдуард Викторович. — На самолет опоздаете.

— У Ники чемодан пропал, — медленно оборачиваясь, цедит Самсонов. От тона его голоса становится холодно.

— Алиса забрала его из спальни, а я закинул в багажник, — громко произносит он. Я расслабляюсь, скандала не будет. Ян все еще выглядит напряженным.

Спускаемся вниз, мама ждет на крыльце, обнимает себя за плечи. Часть гостей разошлась, но основная масса продолжает праздновать мое совершеннолетие. Надеюсь, они достаточно пьяны и не заметят моего отсутствия, хотя, скорее всего, им будет все равно.

— Садитесь быстрее, — поторапливает Эдуард Викторович. Ян берет меня за руку, тянет за собой, но тут мама хватает меня за другую руку и тянет на себя. Снова чувствую себя костью, которую делят собаки.

— Мы на минутку, — улыбается Яну, а тот подозрительно смотрит на маму, но руку отпускает. С чего вдруг такие перемены? Полчаса назад она меня из дому не выпускала.

Мама отводит меня чуть в сторону, наклоняется к уху, обдает винными парами и начинает негромко шептать:

— Я в боковой кармашек положила тебе пачку презервативов, — сообщает она доверительно. У меня фантомно падает челюсть. Кажется, что нет ни одного участка кожи на моем теле, который бы не покраснел. Хочется верить, что это мне говорит не мама, а то количество спиртного, которое она в себя влила. Раньше она говорила, что моя девственность такой же товар, как молодость и красота, и отдать ее нужно щедрому мужчине, который это оценит и женится на мне. А тут… — Без резинок никакого секса, Вера. Обязательно донеси это до Яна, — продолжает поражать меня мама. — Мне неудобно ему о таком сказать, а Эдик уверяет, что в этом нет необходимости, его сын ответственный парень, — мне казалось, что покраснеть сильнее нельзя, как же я ошибалась! Я сейчас сгорю, как птица феникс, только вряд ли перерожусь! Они обсуждают нашу интимную жизнь?!

— Мама, мы… — подбираю слова, но понимаю, что мне не поверят, — опаздываем, — нахожу что сказать. Мне хочется поскорее сбежать от этого разговора, поэтому, высвободив руку, спешу попрощаться.

— Вера, ты меня поняла? — требует ответа.

— Да. Всего хорошего, — выдавливаю неестественно низким голосом.

— Что она тебе сказала? — спрашивает Ян, как только мы садимся в машину. Впервые с тех пор, как мы попали в аварию, мое сердце не начинает учащенно биться. Мама устроила мне настоящую шокотерапию. — Что тебе сказала мать? — продолжает настаивать Ян. — Ты чуть в обморок там не грохнулась.

— Так… ничего важного, — Самсонов ведет машину, но взгляд постоянно возвращает ко мне, отчего я начинаю нервничать. — Попросила кое-что привезти ей из поездки, — нахожусь с ответом, не говорить ведь правду…

Ника