Стараюсь не выдавать реакцию, но спокойно смотреть на ее синяки не могу. Внутри меня поднимается яростное пламя, оно рвется наружу, требуя добить обидчиков. На данный момент они зализывают раны и ждут своей участи.

Отец просил не убивать их, но я не дал ему такого обещания. Прошедшие четыре дня не принесли покоя. Перед глазами постоянно стоит картина, как эти уроды, избив мою девочку, чуть не изнасиловали ее. Потные вонючие лапы прикасались к ее невинному телу. Руки утырков причиняли Нике боль, а я должен их пощадить?

Когда я в первый день помогал ей принять ванну, крошил зубы от еле сдерживаемой злости. Невыносимо было видеть синяки на нежной тонкой коже. Готов был сорваться и добить ублюдков, но я был нужен Нике. Не мог ее оставить. Я видел в глазах Ники страх, а ее мать не могла помочь и поддержать. Первые сутки Алиса пребывала в шоке, рыдала постоянно, жалела себя, дочь. Проклинала убийцу мужа. К тому моменту врач уже уехал, и я не стал заново дергать мужика, попросил прислугу напоить Алису и уложить ее спать, чтобы не мешалась под ногами и не раздражала.

Потом вроде пришла в себя. Сидела у постели дочери, тихо плакала, когда та спала. Когда Ника просыпалась, рассказывала разные истории, чтобы вызвать улыбку.

Что-то хорошее в Алисе все-таки есть, но мое отношение к ней не поменялось...

Ловлю на себе хмурый взгляд Ники. Видимо, глубоко ушел в свои мысли, не проконтролировал выражение лица.

— Ты злишься? — спрашивает она.

— Да, на тебя злюсь, — складываю руки на груди. — Меня от этих стен уже тошнит, а без тебя я гулять не поеду, — включаю эгоистичного ублюдка. — Поднимай свой зад, или я вынесу тебя отсюда на плече, как мешок картошки. Закину в багажник, и поедем кататься, — заявляю на полном серьезе. С багажником, конечно, немного пошутил.

Я готов ее постоянно обнимать, успокаивать, уверять, что все будет хорошо, но это будет ошибкой. Нельзя ее сейчас жалеть.

— Только попробуй, — начинает злиться. — Я… я никуда не поеду.

— Кто мне помешает прокатить тебя в багажнике? — надвигаюсь на нее с улыбкой. Не хочу посеять в ней страх и панику.

— Ян, посмотри на меня, — подносит руку к лицу и начинает обводить пальцем по кругу.

— Смотрю. Ты ох…но красивая, — говорю правду. Злится, стреляет в меня взглядом.

— Ян, я серьезно. Никуда не хочу, — мотает головой.

Я вижу, что синяки на лице для нее действительно проблема. Она стесняется, что кто-нибудь увидит. Бессмысленно будет говорить, что я возьму полностью тонированную тачку.

— Тогда идем в басс, хоть какое-то разнообразие, — обвожу взглядом унылые серые стены моей спальни.

После того, как я перебрался в студгородок, отец сделал в доме ремонт. Дизайнер не спрашивал меня, в какой цвет покрасить стены. Интерьер выдержан в одном стиле. В общем-то, неплохо, но серый цвет именно в моей спальне мне не зашел.

— В бассейн? На улице сентябрь и моросит дождь.

— И что? Самое то, бархатный сезон!

— Бархатный сезон — в Сочи, а не в Москве! — сверкает глазами.

— Люди в проруби зимой купаются в минус пятьдесят, а у нас плюс пятнадцать, — уверенно заявляю, на самом деле понятия не имею, какая сейчас температура. Я по пьяни как-то зимой тоже нырял в реку, но, правда, после бани. Мне зашло, но повторить желания не было.

— Это не люди, а моржи, — ухмыляется она.

— Ника, мы идем купаться, отказ не принимается, — мне нравится, что она включилась в спор. Выглядит уже не такой бледной.

— Ян, я не хочу заболеть! — пищит, когда я хватаю ее за руки и дергаю на себя.

— После бассейна примешь горячую ванну, я сам тебе ее наберу и бонусом заварю тебе горячий чай, — тащу за собой на улицу.

— Ян, ты с ума сошел? — лупит меня по плечу, упирается ногами в пол, хватается свободной рукой за ручку двери. Сопротивляется всеми возможными способами.

Присев немного, закидываю Нику на плечо. Легкая, словно пушинка.

— Самсонов, я тебя сейчас укушу, поставь меня на место, — требует она. Наблюдая, как возвращаются к ней эмоции, я довольно улыбаюсь. На крик Ники выбегают Алиса и горничная. У обеих глаза по пять рублей.

— Мы идем купаться в бассейн, — весело произношу, предупреждая взглядом Алису не вмешиваться.

— Мама, скажи, чтобы он поставил меня на землю!

Алиса не может чего-то требовать. Переводит взгляд с дочери на меня и неуверенным голосом произносит:

— Плавать? Замечательная идея, — еще немного, и она заплачет. Взглядом требую остаться на месте.

— Какая еще замечательная идея? Мама! — таким голосом, словно родительница сошла с ума.

— Наберите горячую воду, мы скоро вернемся, — крикнул от двери.

— Ян, ладно, давай поедем кататься, — кричит Ника, когда мы доходим до бассейна. — Вода холодна-а-ая… А-а-ай! — на последнем слове я прыгаю вместе с ней в воду, которая действительно обжигает кожу холодом.

Ника ладонями смахивает воду с лица, пищит, ругается, угрожает. Брызгает в меня водой. За пять минут купания я услышал в свой адрес столько оскорблений, сколько не слышал за всю жизнь.

А потом были объятия в воде, слезы и тихое «спасибо». Ежась от холода и держась за руки, мы шли домой в мокрой одежде. Оставляя следы на плитке и паркете, поднялись на второй этаж.

— Когда-нибудь я тебе отомщу, — пообещала Ника перед дверью своей спальни. Там ее ждала мама с полной ванной горячей воды.

— Буду ждать, — подмигнув. — А пока я выполню обещание и заварю тебе горячий чай.

— Я уже заварила, — выглянула из комнаты Алиса. — Ты лучше тоже сходи в горячий душ.

Я так и сделал. Простоял полчаса под горячей водой. Вышел из душа, оделся. Взял телефон, на экране два пропущенных звонка и сообщение.

«Птичка в клетке. Что делать дальше?»

«Ничего. Я сейчас подъеду», — отправляю сообщение человеку отца...

**** ****

Ника

Я вернулась в школу только для того, чтобы забрать документы. Эдуард Викторович оплатил год обучения в частной школе, которую посещал Ян. Мама не позволила мне отказаться, а я, если честно, не сильно сопротивлялась. После случившегося не хотелось даже приближаться к школе, не хотелось видеть сверстников, которые знали о готовящемся на меня нападении и молча ходили рядом. Хотя нет, они не просто молчали, а хихикали за спиной в ожидании, когда меня «поставят на место». Им было все равно, что отморозки могли сделать со мной. В моей голове до сих пор не укладывается, насколько же подлыми и злыми могут быть люди.

Если бы не Ян…

В душе я очень ему благодарна. Самсонов две с половиной недели почти безвылазно провел в особняке, всячески пытался меня растормошить. После того купания в бассейне мы каждый вечер ходили гулять. Обычно наши прогулки заканчивались гонкой по скоростной трассе. Крутые виражи и бешеная скорость выветривали из головы все дурные мысли.

После того, как на лице сошли синяки, мы несколько раз ходили в обычные кафешки с хорошей кухней. Вчера провели весь день в парке аттракционов, вспомнив детство, мы решили оторваться по полной. Больше всего времени мы с Яном провели в тире. Самсонов учил меня стрелять, получалось откровенно плохо, но мне безумно понравилось. В конце он выиграл для меня огромного зайца, который теперь живет в моей комнате. Самсонов заменял мои переживания новыми эмоциями и чувствами. Я перестала постоянно возвращаться мыслями к тому дню.

Подъехали с Яном к школе минут за тридцать до конца первого урока. Я не хотела ни с кем встречаться, надеялась быстро забрать документы и уйти до звонка. Самсонов собирался подняться со мной, но я уговорила остаться и подождать в машине. В стенах школы мне ничего не угрожало, но поднималась я все-таки с опаской.

Поднялась на второй этаж, постучала в кабинет директора, там оказалось закрыто. Пошла к секретарю, которая сидела за компьютером и что-то печатала, она не сразу заметила мое присутствие.

— Здравствуйте, — отвлекла ее от работы.