— Я еду тусоваться в клуб. Телефон оставлю дома, чтобы ты зря не звонил и не волновался, — наполненным злостью голосом. Сбрасываю звонок, бросаю трубку на диван.

Слезы высохли на глазах, но теперь они сильно чешутся. Иду в ванную, умываюсь холодной водой. Все это время я слышу, как трезвонит на весь дом мой телефон. Получаю какое-то злорадное удовольствие. Пусть на себе испытает толику того, что я пережила за этот вечер. Ни в какой клуб я не собираюсь, оставив телефон в гостиной, поднимаюсь в спальню. Переодеваюсь в пижаму и ложусь под одеяло, отвернувшись лицом к стене. Никаких ласк сегодня не будет.

Я думала, Ян в студгородке, но судя по тому, что уже второй час ночи, а его все еще нет, он был в городе. Вскоре слышу визг шин у дома. А вот и Самсонов.

— Ника! — кричит он. — Ника!.. — дальше следует отборный мат и угрозы. Мне становится страшно, но внутри я довольна собой.

Вновь начинает звонить телефон. Топот ног по лестнице.

— Ника! — в комнате загорается свет. — На х… так делать?! — кричит Самсонов, заметив меня в постели. — Я тебя спрашиваю! — возвышаясь надо мной, продолжает орать. — Тебе мало тянуть из меня жилы, хочешь их на кулак намотать? — играет скулами. Наклоняется, хватает меня за плечи, выдергивает из постели. Ставит перед собой.

— Ты еще на меня кричать будешь? — толкаю его ладошками в грудь, но лишь руки отбила, он и с места не сдвинулся. Глаза Яна неестественно блестят. Он пьян? Запаха не чувствую, зато улавливаю аромат чужих духов. Напрягаюсь. Подаюсь носом к его футболке. — Ты с кем был? — пытаясь осознать, что происходит. В голове шумит кровь, к горлу подкатывает тошнота. — Вали туда, где провел полночи! — кричу от боли, а получается слабый писк.

— А что тебя так задело? Духи? — всматриваюсь в его лицо. — Если скажу, что выбирал духи для тебя, не поверишь? — зло усмехается. — Думаешь, если ты мне не даешь… — не дослушав, бью его по лицу. Еще раз… еще…

Как же больно! Лучше бы он меня ударил! Самсонов стоит, не двигается. Позволяет выплескиваться моей боли. Я задыхаюсь, но продолжаю кричать и колотить его по груди, лицу, плечам.

— Проваливай!.. Ненавижу тебя!.. Больше никогда ко мне не подходи!..

Ника

— Разочаровываешь! — бросает зло в лицо. Разворачивается и уходит.

— Это ты меня разочаровал…

Хлопнув входной дверью, Ян покидает таунхаус. Его холодный равнодушный взгляд, брошенный перед уходом, еще долго выжигает нутро, как и ревность, как и брошенные в порыве ссоры резкие слова, что отравляют ядом кровь. Я не понимаю, за что он так поступил со мной? За что? Мне казалось, между нами все хорошо.

Дело в сексе? Пусть и неполноценный, но он у нас был! Уверял, что все нормально, а сам побежал…

Упав на кровать, свернулась клубочком и громко зарыдала. Шли минуты, часы… Небо за окном окрашивалось в яркие краски рассвета, но они меня не радовали. Душу заволокло темнотой. Эта темнота утягивала за собой. Бессонная ночь забрала все силы, нужно было вставать с постели, собирать вещи, определяться, куда я смогу переехать, здесь я больше оставаться не могу.

День прошел как в тумане. Бесцельно слонялась по дому, вместо того чтобы собрать вещи и съехать отсюда. Я приехала на все готовое, не успела освоиться в городке, поэтому даже не представляла, куда мне идти…

В обед провалилась на несколько часов в тревожный сон. Проснулась на мокрой от слез подушке. Ян дома не появлялся. Приди он, я почти не сомневалась, что дело закончилось бы очередной ссорой. Пыталась отмахнуться от мыслей о нем, но они навязчиво кружились в голове, подкидывали образы, где и как проводит время Самсонов, а главное — с кем…

Отдых пошел на пользу, голова начала работать. Вчера мне было не до телефона, а теперь, когда он попал мне в руки, я погрузилась в социальные сети. О вчерашнем вечере мне хотелось знать больше, но я ничего не смогла найти. Зачем я искала информацию, если мы уже расстались?..

Зашла на официальный сайт «Прогресса». Здесь была одна-единственная ссылка на сайт, сдававшей жилье. Позвонить им можно было только в рабочие дни. Посмотрев цены, я поняла, что снять жилье я не смогу, а просить помощи у мамы…

Вряд ли она поможет. Скорее всего, мама начнет требовать, чтобы я помирилась с Яном. В любом случае нужно съезжать отсюда. Не было смысла оставаться, я представляла, как мы будем сосуществовать на одной территории. Ян многое сделал для меня, но сейчас я не могу думать о «хорошем», в голове крутятся брошенные им слова…

Жаль, что уехать я могла только в особняк. Там была мама. Заметив, в каком я нахожусь состоянии, она бесцеремонно начнет лезть мне в душу. От одной мысли об этом становится тошно. Но съездить в особняк придется, Эдуард Викторович пополняет счет на карте каждый месяц, я до сих пор не пользовалась ей, но теперь думаю, что пришло время воспользоваться деньгами.

Собрав рюкзак, я вызвала такси. Останусь в особняке до понедельника. Вернусь утром, сниму жилье… если у меня будут деньги. А если нет? Страшно представить, что мне тогда делать. Моя учеба и жизнь в городке под угрозой. Я готова была съехать в общежитие, если бы там были места. Обычно комнаты распределяют еще до начала учебного года …

За такси я отдала почти половину наличных денег. Поездка дальняя, а цены в городке кусаются. Выхожу из машины, охрана, увидев меня, открывает ворота. Здороваюсь с мужчинами, а взглядом осматриваю территорию, надеясь увидеть машину Яна. Несмотря на то, что между нами все законченно, я продолжала с болью и ревностью думать о том, где он провел ночь.

Автомобиля Яна во дворе не было, а это значит…

— Мама дома? — спрашиваю у охраны.

— Да, — кивает высокий взрослый мужчина.

— А Эдуард Викторович? — с надеждой. Он единственный, кто может сдерживать мою маму.

— Он в командировке, вернется на следующей неделе, — сообщает Андрей. Я даже не пытаюсь сдержать разочарованного вздоха.

В доме тишина. Слуги, скорее всего, у себя в доме. Прохожу на кухню в поисках мамы. Никого нет. Ее нет нигде, ни в гостиной, ни в спальне, ни в душе. Обхожу дом, выхожу в сад. Не понимаю, куда она делась, охрана сказала, что мама дома. Вряд ли она отправилась в дом для слуг, но я и там ее ищу. Скривив лицо, домработница даже не пытается скрыть своего отношения к хозяйке дома, когда сообщает, что ее нет. Я не могу ее винить, приходится делать вид, что я ничего не заметила.

— Она может быть в бассейне, — прилетает мне в спину, когда я отхожу от домика.

— Спасибо, Марта, — обернувшись. Я даже не подумала искать маму на нулевом этаже. Не помню, чтобы она любила плавать.

Вхожу в дом, спускаюсь на нулевой этаж. Помимо бассейна здесь располагается спортзал, сауна, хамам. Через стеклянные широкие двери видна большая часть пространства. На мраморных стенах играют голубые блики воды. Мамы не видно, но, прежде чем уйти, решаю проверить наверняка.

Створки тихо расходятся при моем приближении, переступаю порог, заглядываю в ту часть пространства, которая не просматривается через двери. От увиденного парализует тело, я не могу даже пошевелиться…

Может быть еще больнее?

На небольшом столике фрукты и бутылка шампанского. Ян стоит в мокрых боксерах с полупустой бутылкой коньяка или виски в руках, а мама в ничего не скрывающем бикини ползает на коленях. Запрокинув голову, Самсонов курит, пока мама оглаживает его бедра, пошло облизывая губы, играет языком, подбираясь к его паху.

Я вижу, что она пьяна, но это ее не оправдывает! Как же мерзко! Она ведь замужем за отцом Яна! Это не просто измена, это…

Это предательство! Яну все равно, с кем быть? А мама? Как она могла поступить так с Эдуардом Викторовичем? Степень моего отвращения просто зашкаливает. Я медленно умираю, наблюдая за ними, но не могу заставить себя сдвинуться с места. Такое нельзя простить! Нельзя!

Развернувшись, медленно ухожу. Они были так увлечены, что даже не заметили меня. Я была там всего несколько секунд, но эти секунды самые отвратительные в моей жизни. Я никогда не смогу стереть их из памяти. Как же хочется умереть и не чувствовать то, что я чувствую сейчас. Всю грудную клетку разъедает кислотой. От этой боли не спрятаться, ее можно только пережить.