— Температура воды двадцать восемь градусов. Температура воздуха — двадцать пять, — читает на табло и вопросительно смотрит на меня. — Так бывает?

— Частое явление, — бормочу, переставляя ноги и пытаясь успеть за своей неугомонной девушкой.

В моих руках сумка с нашими вещами. Их немного, но они раздражают тем, что занимают место.

Я хочу обнять Лизу у пальмы, чтобы на её спине отпечатался рисунок коры. Чтобы её живот впаялся в мой, не оставляя ни миллиметра свободного пространства. Это было бы чертовки правильно. И точно запомнилось бы обоим.

Но вокруг слишком много посторонних, которые обращают на нас внимание.

Мало кто прогуливается в аэропорту, фотографируя на телефон всё, что видит. Я под дулом пистолета не стану объяснять любопытным, что моя девушка была лишена всех удовольствий и это путешествие она, чёрт побери, заслужила как никто другой.

Она заслуживает, чтобы каждая её мечта была исполнена, и я собираюсь посвятить этому всю свою жизнь.

Наконец в поле зрения появляется Даниэль, облачённый в яркую футболку салатового цвета. Этот неон режет глаза, но помогает нам безошибочно узнать моего друга. Он, как и Лиза, обожает разноцветную одежду и ненавидит скучные краски, к которым относит чёрный и белый.

Они могли бы это обсудить, но проблема в том, что я не хочу знакомить свою девушку с лучшим другом. Они заочно знакомы, и на сегодня этого достаточно.

Уловив мой посыл, Даниэль перебрасывает мне ключи от своей машины и исчезает в толпе прежде, чем я говорю ему «спасибо». Кивнув нам, даёт возможность побыть наедине.

— Почему он так быстро уехал? — Лиза устраивается на соседнем сидении и проводит пальчиком по наклейкам, которыми щедро оклеена торпеда спортивной тачки друга.

— Слишком стеснительный, — внимательно слежу за движением, чтобы улучить момент и выехать из этого автомобильного улья. — Мы ещё увидимся.

— Просто это странно…

— Это про дружбу, — ловлю Лизину руку и, подняв к своему рту, прикусываю костяшки пальцев, а затем целую. — Он знает, что нам сегодня никто не нужен. Не нужен же?

На запястье часто бьётся тонкая венка. Я слежу за реакцией и, не встречая сопротивления, начинаю поглаживать её, переходя на ладонь и возвращаясь обратно.

От Лизиных мурашек по моему телу тоже рассыпаются, приятным покалыванием пробегаясь по мышцам. Я не тороплюсь, усвоив, что всему своё время. Моё сердце выбрало непростую девушку и с ней надо считаться в любых мелочах. Это сложно, но это про чувства.

А чувства переполняют. Меня заряжает Лизкиным настроением и восхищением. Оказывается, смотреть на знакомый с детства город её глазами ещё круче. Их любовь с этим городом обоюдная. Лиза принимает его душой, и город отвечает ей тем же, встречая нас как самых желанных и долгожданных гостей.

Естественно ни о каком сне не может быть и речи. Мы скидываем вещи, переодеваемся и едем гулять. Я показываю свои любимые места, устроив любимой что-то вроде небольшой экскурсии.

Домой возвращаемся глубокой ночью, забыв о том, что нас ждали мои родители.

У них свой дом с бассейном и небольшим садом. Лизе обязательно понравится. А мне до сумасшествия нравится то, что мы вместе в одной квартире.

У меня здесь всего одна спальня, которую заняла Лиза. И мысль о том, что она спит через стенку, странным образом успокаивает. Главное — рядом.

Так мы проводим несколько дней нашего отпуска: ездим по стране, навещаем моих родителей. Знакомство проходит на десять баллов из пяти. Мама ведёт себя сдержано, располагая Лизу к себе с самых первых минут. К концу вечера они шушукаются как заправские подружки, а перед нашим отъездом обмениваются номерами, договорившись посетить какой-нибудь из местных торговых центров.

Я готов руку дать на отсечение, что Лизка не купит себе ничего, потому что карта, выпущенная на ее имя еще весной, лежит у нее в сумке нетронутой. Она не стала смотреть и запоминать пин-код, предупредив, что привыкла рассчитывать на себя.

Я это знал и знаю. При разводе с Захаром она не взяла ни копейки, хотя и брат, и отец предлагали ей хотя бы оплатить ремонт. Она ушла в том, в чём пришла, вернув все до единого подарки.

«Гордая, независимая и одинокая», — так охарактеризовала Лизу бывшая свекровь, объявившая бойкот мужчинам своей семьи. Она винила мужа и сына в случившемся разрыве, и они с ней не спорили.

По дороге от родителей Лиза засыпает, повернувшись на бок. Она начала сонно хлопать глазами ещё за ужином, но стойко держалась.

Я стучу пальцами по рулю и неожиданно ловлю идею, куда могу нас отвезти, чтобы устроить Лизе сюрприз.

Она спит крепко. Я успеваю остановиться у небольшого магазинчика, чтобы купить набор для пикника.

Улыбчивая продавщица заговорщически: подмигивает мне и выносит откуда-то несколько упаковок с пледами. Выбираю один, перевязанный белой лентой. Её я снимаю, прежде чем убираю плед в багажник.

Бросаю ленту на торпеду и направляю тачку на один из любимых пляжей. Там красиво и малолюдно. Ночами никого не бывает, так как нужно очень хорошо знать подход к небольшому песчаному пятачку.

Занятый парковкой, не сразу вижу, что моя соня проснулась и озирается по сторонам.

— Закрой глаза, — прошу. — А лучше даже так.

Протягиваю руку к ленте и аккуратно завязываю Лизе глаза, сообщив о предстоящем сюрпризе.

Она ждёт. Напрягается, но ленту не снимает.

— Лиз, если тебе некомфортно…

— Мне хорошо. Нормально, — продолжает крутить головой, но, конечно, ничего не может рассмотреть.

Я помогаю ей выбраться из машины, забираю пакет с вещами и веду за руку, направляя и подсказывая.

Это доверие. То, что она идёт и не боится, в шкале Лизиных ценностей занимает первое место.

— Всё в порядке?

— Да.

На берегу быстро расстилаю плед. Дёргаю за край ленты, чтобы открыть обзор.

Лиза выдыхает, когда видит перед собой море. Оно в нескольких шагах от нас.

Белый песок, набегающие тихие волны и никого. Только мы.

— Нереально… А можно потрогать?

— Можно даже искупаться, — смеюсь, когда Лизка маленькими шажочками подходит к воде и, сбросив обувь, погружает ступни в мокрый песок.

— Как в сказке.

Я приближаюсь к ней, тоже разувшись. Обнимаю со спины и утыкаюсь в макушку, вглядываясь вдаль. Действительно нереально.

Она нереальная.

— Можно? Искупаться?

— Всё можно.

Я чувствую себя долбаным волшебником.

Снимаю футболку и протягиваю ей, так как купальника с собой у нас нет. Отворачиваюсь, проявляя джентльменство.

На самом деле это тактический ход: я возбуждён, но Лизе не стоит этого видеть.

— Готова?

— Да.

Поворачиваюсь, когда слышу плеск воды. Любуюсь стройной фигурой в моём поло, стоящей на фоне ночного неба.

Становится горячо.

Освобождаюсь от шорт и захожу в воду, ныряя сразу, как только уровень воды достигает груди. Плыву под водой до лёгкой боли в лёгких. Выныриваю на поверхность и не нахожу Лизы.

Тело сковывает паника.

Первая же мысль: она не умеет плавать. И хоть глубина здесь смешная, а дно чистейшее, надо было следить за девчонкой, впервые оказавшейся в воде.

Ору её имя, возвращаясь к берегу. Кажется, я побил все мировые рекорды, потому что мною движет страх.

— Лёв, ты чего?

Она сидит на пледе, обхватив колени руками, и запрокинув голову к звездам.

Во мне страх трансформируется в адреналин, вспарывая вены. Я, толком не отдышавшись, набрасываюсь на неё, как хищник, повалив на спину и зацеловывая.

— Никогда, — кусаю, — так, — целую, — больше не делай. Я же чуть с ума не сошёл.

Одна моя рука в Лизкиных волосах. Сжимаю её затылок и толкаю на себя, чтобы языком проникнуть глубже.

Мне всё ещё сложно дышать, а сердце вообще сбилось с ритма, барабаня с бешеной скоростью.

Стоп-сигналом служат Лизины руки. Она упирается в мои плечи, стараясь отстранить. Мне нужно напоминать, что я обязан быть сдержанным.

Моментально выпускаю её из объятий и сажусь, показывая раскрытые ладони. Этот жест означает, что я всё понял и не притронусь к ней, пока она не попросит сама.