- Хорошо, я с ними обязательно свяжусь…– При этих словах капитан отрицательно покачал головой. А это значило, что он и сам не верил тому, что говорил – тело противоречило словам. Кейна хорошо обучили понимать невербальные сигналы, язык тела не врет.

Жань Сяо перешел к наиболее волновавшей его части допроса.

- А откуда у тебя взялась такая крупная сумма денег? Ты их украл?

- Нет, сэр. А что, иметь деньги – это противозаконно? Я их заработал, – не моргнув глазом невинно сказал Кейн. Для достижения нужного эффекта тон был выбран верно. Капитан взорвался; подскочив со стула и брызгая на Кейна слюной, он побагровел, выкрикивая:

- Молчать!!! Не тебе учить меня законам, сопляк! Что ты врешь, какой из тебя американец, ты свою рожу в зеркале видел?! Ты бродяга, ублюдок незаконнорожденный! Сын шлюхи и пьяной матросни! Не запирайся, скажи, откуда деньги? За решетку захотел? Так мы это быстро! На месяц-другой организуем тебе экскурсию за бродяжничество!

- Как бы не больше, – поддакнул помощник капитана, до этого скромно молчавший за своим столом в углу. В хорошего и плохого полицейского тут никто играть не собирался, не та была страна, не те задачи ставила партия.

Кейн тяжело посмотрел на них и пожевал губами:

- Сомневаюсь. Свяжитесь с американским посольством. Мои родители вам заплатят. Они будут рады найти меня.

Лицо Жань Сяо из красного стало белым – Кейн решил, что его вот-вот хватит удар. Не в силах произнести ни слова, капитан в ярости мог только стучать ладонью по столу. Его подручный привстал на стуле, в любую секунду готовый по приказу шефа начать избивать мальчика. Не известно, чем могло все это кончиться, если бы с предварительным стуком не открылась входная дверь. В кабинет заглянул молодой лейтенант:

- Все в порядке, товарищ капитан. Парень просто защищался, они первые напали на него, наверно, хотели ограбить. Ребята из банды Тигра.

Жань Сяо угрюмо посмотрел на подчиненного, так не вовремя появившегося, перевел взгляд на Кейна:

- Лейтенант Вонг, прежде чем войти к старшему по званию, вас правильно стучаться не учили? Сначала стучишь – потом внимательно и с почтением ждешь, пока старший по званию не скажет: входите! Мы сейчас проводим допрос подозреваемого. Возможно, за ним числиться крупная кража и, скорее всего, не одна. Молодой, да ранний. Грубит, запирается, ему место в исправительной колонии для несовершеннолетних.

Этот демарш не произвел заметного впечатления ни на Кейна, ни на лейтенанта Вонга, спокойно повторившего:

- С ним все в порядке, он защищался. Ребята из банды дали показания, – он посмотрел в глаза Жань Сяо и тот, не выдержав взгляда, отвернулся.

- Лейтенант, вы хотите когда-нибудь стать старшим лейтенантом, а потом и капитаном, как я, занять мое кресло? При таких методах работы, как у вас, при систематических дисциплинарных замечаниях, при злостном нарушении субординации…

- Мне пойти к майору Гуань Чжуну, товарищ капитан? – почти угрожающе перебил Вонг, в упор глядя на непосредственного начальника.

По всей вероятности, эта угроза возымела действие:

- Гм. Не стоит. Тем более что уважаемый товарищ майор сейчас занят, у него проверка из центра.

Помощник капитана, такой же серый и не заметный как его пиджак, слушал эту беседу, мало напоминающую дружескую, с плохо скрываемым неудовольствием. Тем не менее, он ничего не сказал, продолжая сидеть за своим рабочим столом. Кейн из этого разговора понял лишь то, что у него появился неожиданный союзник. Лучше бы не появлялся, начиная рушить стратагему.

- Лейтенант, вы же должны понимать…– начал почти ласково увещевать Жань Сяо, однако Кейн в его речи уловил тщательно скрываемые обертоны ненависти.

- Вот письменное чистосердечное признание, подписанное нападавшими, – лейтенант помахал в воздухе листом бумаги, виртуозно извлеченным из канцелярской папки, которую он держал в руках. – Вы же знаете, у меня свои методы работы. Как вы изволили выразиться.

Жань Сяо возвел глаза к небу и переглянулся со своим помощником:

- Ладно. Значит так. Этого – в камеру, на сутки мы его просто обязаны задержать, пока не придет ответ из Фошана. Сейчас снимем пальчики и пробьем по картотеке, может он беглый, или в розыске, или еще что, – все присутствующие в комнате люди понимали, что капитан загнан в угол и всего лишь не хочет потерять лицо в присутствии подчиненных. – Мы могли бы привлечь тебя за бродяжничество и превышение нормы самообороны, но раз уж лейтенант так просит… Черт с тобой. Твои вещи и деньги пока останутся в вещьдоках. Вызовите конвой, в седьмую его.

- В седьмую? – Кейну не понравилось, с какой тревожной интонацией лейтенант Вонг это сказал. – Но он же малолетка…

- Так, я не понял?! Это что, не подчинение прямому приказу? Под трибунал захотел, сынок? Кругом марш!! Сам отведешь! Выполнять!

- Есть, товарищ капитан, – лейтенант Вонг отдал честь и вывел Кейна из кабинета.

Когда за ними закрылась дверь, в коридоре, он пробормотал еле слышно:

- Вот сволочь... Там же уголовные.

- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? – по-военному четко спросил Кейн, когда Вонг вел его по полутемному коридору.

- Говори уже. Чего тебе?

- Я сказал капитану правду. Я действительно американец, потерялся в Гонконге. Обратитесь в американское посольство, дайте запрос на меня, они подтвердят. Меня зовут Кейн Мак-Айриш, родители раньше жили в Майами-Бич, Коссут-лейн 15. Они отблагодарят вас!

Кейн не видел выражения лица своего конвоира, но почувствовал, что тот колеблется.

- Вы ничем не рискуете. А если я не вру, то сделаете богоугодное дело – вернете сына престарелым родителям.

- А что ж ты раньше не обратился в посольство? Сам, а? – задал вполне резонный вопрос Вонг.

- Я не мог. Меня не выпускали из приюта, издевались над нами, заставляли работать на поле. Я сбежал, но до посольства еще не добрался. Сбежал недавно.

До камеры они шли молча.

- Я посмотрю, что можно сделать... – неуверенно шепнул прямодушный правдоискатель. – Ответ из посольства придется ждать не один день. А тебя, по идее, завтра выпускают. Но если ты мне соврал.… Из-под земли достану, понял?

- Понял. Не соврал.

С него сняли наручники.

- Держись тут, – посоветовали на прощание.

Когда тяжелая металлическая дверь с зарешеченным окошком с лязгом захлопнулась за его спиной, Кейн четко понял, куда попал. Это была пресс-камера, для особо отличившихся умников и запирающихся подозреваемых, пошедших в отказ от показаний. Когда Кейн переступил порог этого мрачного помещения, в камере на какие-то секунды наступило гробовое молчание. Все изучающее смотрели на юношу. Это чувство неловкости было давным-давно знакомо Кейну по «пропискам» в новых бараках, куда он попадал, переходя на очередную ступень в школе. Он отключил внутренний диалог и осмотрелся. В переполненном помещении, рассчитанном на двадцать человек, сидело, по крайней мере, в три раза больше народа. Камеру тускло освещала единственная лампочка, тюремная балдоха, спрятанная в нише стены за решетку. Бетонные стены, покрытые колючей шубой, впитали в себя столько страданий и отрицательных эмоций, что это чувствовалось буквально физически. Какой еще ад нужно придумывать человечеству? Вот он, здесь.

На первом ярусе нар кучно сидел порядочный контингент. Второй был занят случайно попавшими сюда мужиками, на третьем ярусе, на пальмах, восседал мир, полный очевидного и невероятного.

Кейна учили, как надо себя вести в подобной ситуации, что и как говорить, чтобы не тронули. Но сейчас такой цели перед ним не стояло. Напротив, ему нужно было проявить себя. Для этого ничего особо выдумывать не пришлось: события покатились сами по себе, по давно известному и как по нотам расписанному сценарию.

- Тебя что, здороваться не учили, когда в дом входишь? – хрипло поинтересовались у него с нижних шконок, нарушив напряженное молчание.

- Пошел ты, – сразу начал обострять разговор Кейн, не дожидаясь, пока до этого доведут другие. – Имел я тебя, твою мать и сестру.