Ирэн и Джордж, перебивая и дополняя, поведали сыну историю его поисков.

Когда девять лет назад Кейна и Рори похитили, Интерпол сумел арестовать преступников во время получения выкупа. Но Кейна с ними не оказалось. Вито и Йорг быстро раскололись, наперебой стремясь выторговать сделку и смягчить приговор. Они рассказали, что мальчик сбежал от них в Чэнду. По горячим следам удалось обнаружить того полицейского, что встретил на автостанции маленького беглеца. После этого не составило труда найти пассажиров туристического автобуса, подтвердивших, что малыш ехал с ними. В Ганьцзы след Кейна пропал. Родители и полиция вскоре вынуждены были прекратить активный розыск. Каждый полицейский участок в западной части провинции Сычуань получил фотографии и приметы пропавшего ребенка, однако Кейн как в воду канул. Джордж с тех пор несколько раз приезжал в Китай, негласно назначил баснословное по здешним меркам вознаграждение тому, кто даст хоть какую-то информацию о пропавшем сыне, но все было напрасно.

Кейн, в свою очередь, рассказал до крайности правдоподобную легенду о «своей» жизни в сиротском приюте, и о добрых людях, его туда поместивших. Это была ложь. Но она была… милосердной? Кейн не знал. На абсолютное всезнание мог претендовать только Всевышний, а принимая во внимание точку зрения, что его нет, то и вообще никто.

***

Два дня спустя Мак-Айриши сели в самолет, отправляющийся в Соединенные Штаты. Трудности с легализацией Кейна оказались меньшими, чем того опасался мальчик. Джордж решил эту проблему еще много лет назад, когда только начал самостоятельные поиски сына. Короткий визит в посольство, несколько подписанных бумаг в китайском министерстве иностранных дел – вот и вся бюрократическая волокита.

Когда за иллюминатором показалась верхняя сторона облаков, похожих отсюда на серую мокрую вату, Кейн, утопавший в мягком кресле салона первого класса для не курящих, понял, что у него началась совершенно новая жизнь. Поймав удачу за хвост, он не собирался выпускать ее. Ему еще только предстояло оседлать и объездить неожиданно выпавший случай, обналичить этот счастливый лотерейный билет, тянущий на джек-пот.

Глава 5. Солнце Майами

Не делать зла –

и то благодеяние.

Публиций Сир.

1990 год. США, штат Флорида

***

День выдался необычайно жарким, даже для середины августа. Солнце беспощадно лило палящие лучи на тротуар, от которого поднималось легкое эфемерное марево, как в пустыне. Казалось, что асфальт вот-вот потечет расплавленными ручьями вниз под горку, туда, ближе к освежающей лазурной глади Флоридского залива. Кроны высоких и изогнутых, как шеи жирафов, пальм, растущих по обе стороны улицы Коссут-лейн, давали мало тени.

Здесь, в районе Арт Деко, притаившимся у самой воды на окраине Майами, в этот полуденный час было довольно безлюдно. Редкие прохожие спешили поскорее достичь кондиционированных помещений и прохладительных напитков. Удушающий зной в конце лета был тут знакомым злом. Температура днем не опускалась ниже 100 градусов по Фаренгейту, и даже легкий бриз со стороны океана был бессилен скрасить пребывание людей в этом пекле. Город замер в ожидании вечера, сулящего принести прохладу.

Арт Деко, где жили родители Кейна, выстроили в тридцатые годы для пенсионеров. Позже, к началу сороковых, в Майами было мобилизовано много военных – правительство США опасалось японских налетов на Флориду. Затем, в 1959 году, падение режима Батисты вызвало массовую кубинскую иммиграцию в этот район. В результате Майами стал городом пенсионеров, многие из которых были владельцами пенсионных фондов, для коих трудящиеся всего западного мира вкалывали до гроба, военных, которые их охраняли, и кубинцев, снабжавших окрестную молодежь наркотиками.

Одуревший от жары полицейский, потевший с напарником в душном ящике патрульной машины, остро ощущал, что ему срочно необходимо попасть под холодный душ. Униформа превратилась в раскаленные латы, а клетчатый платок, которым он ежеминутно промокал испарину на залысине, промок насквозь. Копу казалось, что даже манекены в витрине магазина готовой одежды, рядом с которым остановился патруль, беззвучно шепчут пластиковыми губами:

- Пива…

Мимо потихоньку сходивших с ума блюстителей порядка, тихо шурша шинами по горячему черному асфальту, проехало желтое такси. Свернув за угол на Коссут-лейн, машина остановилась около массивных ворот дома № 15. Мотор два раза чихнул и заглох окончательно.

За кованой оградой, почти скрытой пыльной зеленью разросшегося кустарника, виднелись раскидистые кроны деревьев. Еще дальше, за садом, пытливый взгляд мог различить угол большого трехэтажного дома в колониальном стиле. Рассматривая этот особняк со стороны улицы, сторонний наблюдатель сумел бы рассмотреть только мансарды, красную декоративную черепицу на скатах крыш, высокие каминные трубы, расположенные попарно, телевизионные антенны, да еще, пожалуй, человечка-флюгера в верхней точке, в данный момент печально застывшего.

В этот погожий денек конца лета 1990 года в роли наблюдателя был Кейн Мак-Айриш. Он вышел из машины, доставившей их из аэропорта Эверглейд-Мемориал, и с интересом рассматривл свой новый дом. А ведь когда-то он уже жил здесь. Воспоминаний о тех днях почти не осталось. Он помнил только, как играл на лужайке со старшим братом и их тогдашним домашним любимцем – ирландским сеттером. Как же его звали?

Вслед за Кейном из такси выбрались его отец и мать, в унисон хлопнув дверями.

- Спасибо миссис! – обрадовано крикнул вдогонку молодой таксист-мексиканец, услышав заветную фразу «без сдачи». При этом он потер средним пальцем возле глаза. Этот, казалось бы, безобидный жест многое сказал Кейну. Несколько лет его учили понимать язык тела и читать по лицу. Не простая наука, ведь мы имеем 43 лицевые мышцы, а это не много не мало 10 тысяч различных выражений.

Кроме мимики ниндзя следовало разбираться в жестикуляционных символах, делавшихся, как и сейчас, на подсознательном уровне, но имеющих очень четкое значение. Например, только что случайно показанный возле лица выставленный средний палец, обычно означающий знак «да пошел ты!», означал враждебность.

Едва отъехав, водитель закурил долгожданную сигарету. Кейн проводил мексиканца внимательным взглядом и отвернулся. Опасности не было. Скорее всего, не богатый иммигрант просто позавидовал семейке, подкатившей к своему дому за четверть миллиона, на который честному трудяге не заработать никогда.

Коссут-лейн была застроена симпатичными особняками людей с достатком выше среднего. Цены на недвижимость здесь резко возросли в конце восьмидесятых, и не все жильцы выдержали этот скачек. Но только не Джордж Мак-Айриш. Дела его риэлтерской фирмы шли успешно, бизнес год от года набирал обороты. Покидать обжитое место Мак-Айриши категорически не собирались. Тут было тихо и красиво, а вокруг жили приличные люди.

За домами на противоположенной стороне улицы зеленела рукотворная роща, а за ней на песчаный пляж лениво набегал волнами Флоридский залив. Земельные участки Коссут-лейн обрывались к густой роще пятиметровым обрывом, вдоль которого шла пешеходная дорожка и невысокий дощатый заборчик в качестве ограждения. Оползни, даже после сильных дождей, были тут редким явлением, но жители крайних домов опасались, что рано или поздно случится землетрясение, и их жилища просто сползут к воде.

Пахло морем – это гнили выброшенные на берег йодистые водоросли. Воздух был приятен и свеж, насыщен солью. Его хотелось вдыхать полной грудью. Внимательно осматриваясь по сторонам, Кейн ощущал себя космонавтом, попавшим на другую, более счастливую планету. Контраст с китайским захолустьем, в котором он вырос, был разителен. Жарковато... Так вот ты какая, Америка!

- Ты дома, малыш! – мама, обняв мальчика за плечи, мило, а самое главное искренне, улыбнулась.