— Я сажаю тебя на половинный паек на месяц, — пошутил Валерий. — Иди туда и узнай, что происходит. Я присоединюсь к вам через минуту.

Рубашка и штаны были из более плотной ткани, чем аналогичная римская туника и наручи, но он мог двигаться гораздо свободнее, чем в нагруднике и шлеме. Он оставил свой гладий с доспехами, но сохранил свой пояс и прикрепленный к нему короткий кинжал. На поясе также был небольшой мешочек, и он осторожно поместил кожаный мешочек с амулетом вепря внутрь и убедился, что он надежно закреплен. Он чувствовал себя диковинным в незнакомой кельтской одежде и хотел, чтобы у него было зеркало, чтобы увидеть, как он выглядит, – мысль, которую он немедленно изгнал. Дурак. Ты выглядишь точно так же, как все, только с более короткими волосами и без гноящихся усов.

Он поспешил в коридор и столкнулся с кем-то, спешащим в другую сторону. Его первым ощущением была мягкость, затем сила: тепло, за которым последовал страх. Мейв ахнула, когда ее тело ощутило его прикосновение, и ее глаза расширились от удивления, когда она увидела красивого молодого человека в знакомой кельтской одежде. Ей потребовалось мгновение, чтобы узнать Валерия. Взгляд быстро сменился другим, который исчез прежде, чем он успел решить, что это было. Валерий хотел, чтобы его ноги двигались, но они почему-то не слушались. Его грудь сжалась, и его тело, казалось, покалывало так, как он испытал только один раз, когда его застали на улице во время грозы. Сегодня она носила распущенные волосы, а ее длинное платье было из темно-синей шерсти, с поясом на талии, который подчеркивал тяжесть ее груди и ширину бедер.

Он сделал шаг назад и поклонился. — Мейв.

Она слегка нахмурилась и опустила голову. — Трибун.

Он хотел протянуть руку и поднять ее подбородок, чтобы она смотрела ему в глаза, и сказать ей, что его зовут Валерий, но сказал только — Ты присоединишься к нам сегодня на охоте?

Кремовая кожа на ее лбу слегка сморщилась, и он понял, что она улыбается. — Не все британки – могущественные амазонки ваших тайн, господин. Мы готовим и ткем, но мы не охотимся и не сражаемся.

— Я прошу прощения. — Казалось, они целую вечность извиняются друг перед другом. — Вы, должно быть, считаете меня некультурным.

Она подняла голову и уставилась на него. — Нет, я так не думаю.

Он потянулся к сумке на поясе, но она почувствовала его намерение и положила свою руку на его. Тепло ее прикосновения было похоже на клеймо. — Вы должны поторопиться. Они ждут.

— Смогу ли я…

— Если на то будет воля богов. Вспомни сову.

Крик с порога позвал его. Он посмотрел на нее и кивнул. Потом он исчез.

Она смотрела ему вслед, пытаясь угадать противоречивые чувства, бушевавшие в ней; зная, что это самые опасные человеческие эмоции, но не зная, какая из них выиграет бой.

Лукулл шел впереди по грязным, усеянным колючками тропам, пересекавшим поля его поместья. Большинство загонов предназначалось для разведения овец или свиней, хотя в некоторых пасутся тощие, серо-коричневые коровы. Сельскую местность усеивали небольшие фермы, каждая с амбаром и загоном для скота, а вокруг них в настоящее время бесплодные пространства, которые весной будут засеяны зерном.

Валерий и Лунарис шли вместе, и Валерий хотел, чтобы Киран присоединился к ним. Римская охота будет регулировалась традициями, насчитывающими сотни лет, и он почти не сомневался, что охота бриттов будет такой же. Но ицены шли вперед со своим хозяином, и казалось маловероятным, что их более близкие товарищи смогут их просветить. Бритты почти не обращали внимания на двух римлян, если не считать случайных насмешливых взглядов, они шли, возбужденно болтая на своем родном языке. За охотниками шли слуги и рабы, у каждого было длинное копье.

— Что произошло, пока я был на вилле? — спросил он Лунариса.

— В основном они интересовались, что вас удерживает, — сказал дупликарий. — Что тебя удерживало?

— Должно быть что-то было. — Валерий позволил своему нетерпению проявиться.

Лунарис пожал плечами. — Маленький вождь, толстый, распределил всех по парам. Ты с ним, а я с высоким дружелюбным. После этого он произнес речь под этот их гомон, и они приветствовали его. — Он огляделся. — Они – странная компания. То они послушны, как овцы, то рычат, как волки. Я жалею, что у меня нет с собой меча.

Валерий улыбнулся, вспомнив аналогичный комментарий Каста. — Мы в достаточной безопасности с Лукуллом. Во всяком случае, я охотился на волков в имении моего отца.

— Только не на этих волков! Будь осторожен, когда будешь в высокой траве. Мы будем выглядеть глупо, если в конце концов какой-нибудь друид будет тыкать нам в печень, чтобы узнать, будет ли завтра дождь.

К этому времени они приблизились к широкой полосе леса, которую время от времени охраняли небольшие группы людей, каждая из которых держала пару рычащих гончих. Валерий услышал, как Лукулл выкрикнул его имя, и проводник повел их вперед.

Он изучал животных, вспоминая рассказы о бойцовских собаках бриттов, которых дрессировали перегрызть горло человеку. Лукулл заметил его интерес. — Мои гончие, — гордо сказал человечек. — Я сам их разводил. Они выслеживали нашу добычу с рассвета. Я проинструктировал своих лесничих, что интерес представляют только самые крупные звери – в вашу честь, конечно.

Валерий поклонился в знак благодарности, но были и другие почести, которые он предпочел бы получить.

— Кажется, они загнали кабана в этот лес. Несколько собак было потеряно, и он, без сомнения, будет изрядно потрепан, но он все равно послужит нам хорошей забавой. Кажется, я уже охотился на этого кабана раньше, но он всегда побеждал меня. Весной он вырвал зеленые побеги, а совсем недавно уничтожил колосья ячменя. Он был дорогим гостем.

— Значит, мы подождем, пока собаки как следует его загонят в угол, а затем окружим?

— О нет, — серьезно сказал Лукулл. — Это не одна из ваших арен. Это было бы слишком просто и в этом было бы мало чести. Вепрь должен иметь свою возможность, как и мы. Вы отличаетесь от нас, видите ли; мы уважаем птиц и зверей, на которых охотимся, ибо у каждого из них есть душа, как у каждого человека есть душа, и боги наблюдают за ними, как и за нами. — Он грустно улыбнулся. — Будем надеяться, что боги – оба наших бога – сегодня с нами.

Мужчины разделились на пары, и Лукулл принял упряжку гончих от одного из лесничих. Валерий нашел Кирана рядом с собой. — Ты возьмешь кабана первым как почетный гость, — тихо сказал он. Он отошел в сторону, когда слуга протянул Валерию копье семи футов в длину, твердое и тяжелое, с широким листовидным лезвием и деревянной крестовиной на трети длины древка. — Крестовина нужна для того, чтобы кабан не смог достать до тебя своими клыками, — объяснил он. — Лукулл будет держать собак на поводке до последнего момента. Кабан будет зализывать свои раны глубоко в зарослях, а лесничий поставит вас туда, где он, скорее всего, появится. Когда собаки найдут его, он убежит. Они останутся с ним, но, когда он увидит вас, он придет именно за вами. Видите ли, он знает своего врага. Когда он придет, его голова будет опущена. Значит, ты тоже должен быть низко, ибо копье должно попасть ему в грудь, чтобы убить его. Удар в любое место на голове, и острие соскользнет с его черепа, похожего на железо. На флангах это только больше разозлит его. Помни, только в грудь.

— Мы готовы, — объявил Лукулл. Валерий поднял копье и сбалансировал его между руками, инстинктивно найдя наиболее эффективный хват, чтобы в нужный момент без колебаний и размышлений направить острие туда, где это было необходимо. Он не чувствовал страха, только подавленное возбуждение от охоты. Его сердце забилось быстрее в груди, ударяясь о грудную клетку, и он заставил себя контролировать его, потому что знал, что страсть была его врагом. Он должен очистить свой разум и сосредоточить все свои чувства на своей добыче. Медленно он последовал за Лукуллом к коричнево-золотому склона, две собаки натянули поводок, попеременно рыча и лая, когда легкий ветерок доносил до них запах их добычи.