Поэтому они собрались здесь, у лесного пруда, в месте, священном для иценов и их предков с древних времен.

Гвлим возглавил пение, его мощный голос разнесся по поляне, и его подхватили по очереди все старейшины племени. Когда-то эти люди были послушниками и хранителями рощ, но они сбились с пути, когда друиды были изгнаны на запад. Но они все еще помнили. Тонкая веревка привязывала жертву к стражу, воину, одетому в красную тунику и клетчатые штаны. Остальные образовали свободный круг на твердой земле у кромки воды.

Пока он пел, Гвлим смотрел на луну, которая делала неуклонную дугу по ночному небу. Когда светящаяся сфера достигла точного центра круга в кроне дерева, он высоко поднял руки. По сигналу жертва сбросил плащ и встал обнаженным в свете костра, покачиваясь в такт пению.

Гвлим скрыл свое облегчение. Снадобье было введено в точном количестве. Он сунул руку в складки мантии. Это было его время. Вот для чего были все годы испытаний на священном острове. Он позволил остальным продолжать пение и пошел вперед, успокаивающе разговаривая с молодым человеком, как с нервным жеребенком, и, говоря это, кружил вокруг него.

Когда он занял позицию, Гвлим взмахнул металлическим топором с короткой рукоятью и ударил им по голове мальчика с такой силой, что все вокруг пруда ясно услышали резкий «удар», когда лезвие вонзилось в кость. Удар свалил бы быка, но, невероятно, жертва все еще стояла, бешено раскачиваясь, пока второй удар топора не повалил его на колени.

Теперь молодой друид отступил, позволяя воину в красной тунике занять свое место над принцем. Обеими руками мужчина ухватился за петлю, которой он вел своего пленника, обвил ее вокруг шеи беспомощного мальчика и тянул ее, пока она не впилась ему в горло. Но все же он не хотел умирать. Не ослабляя хватки, воин рухнул на одно колено на спину своей жертвы с такой силой, что было ясно слышно, как сломалось ребро. Затем он использовал дополнительный рычаг, чтобы скрутить концы петли, пока голова мальчика внезапно не качнулась вперед, когда его шея сломалась.

Воин поднялся, свое дело он сделал, но двух смертей было недостаточно. Нужно было умилостивить трех богов. Волисий, на лице которого была маска решимости, поднял поникшую голову мертвого принца за густые, как кровь, волосы и в последнем акте увечья медленно провел лезвием кинжала по горлу.

Пока страж тщательно взвешивал тело и помещал его в священный пруд, Гвлим, тяжело дыша, направился туда, где стояла Боудикка в плаще с капюшоном. Три смерти были совершены точно так, как предписал Эймер и в соответствии со всеми указами секты. Боги примут жертву.

— Дело сделано, — сказал он. — Разверни волчье знамя. Дай волю гневу Андрасты.

Креспо бросил кости. — Семь, — объявил он. — Хорошо, Веттий, та, что с большими сиськами, – твоя. Но отведи ее в другую комнату. Мне уже надоело видеть, как твоя огромная задница дергается вверх и вниз.

Веттий ухмыльнулся и прошел туда, где у задней стены главного зала дворца Прасутага в страхе жалась группа молодых женщин-иценов. Пухлая девочка лет четырнадцати завизжала, когда он схватил ее за волосы и грубо потащил через дверной проем. Ее всхлипывающие мольбы не причинять боль можно было отчетливо услышать сквозь тонкую стену, прежде чем резкий шлепок заставил их замолчать, но эти звуки стали настолько знакомыми, что Креспо едва обратил на них внимание.

Они были здесь уже почти две недели, наблюдая за сбором богатств иценов и каталогизируя размеры земель иценов днем, а каждую ночь выпивая и играя в кости на захваченных женщин. Он размышлял о хорошо выполненной работе. Прокуратор, уже вернувшийся в Лондиниум, обещал похвалить его в своем докладе императору. Креспо гордился тем, что был человеком, который принимал каждый день так, каким он его представлял, но такое признание открывало двери. Он определенно не собирался возвращаться в легион. В этом нет необходимости, пока красавчик-трибун сдерживал свое обещание заплатить. Он не сомневался, что Валерий заплатит. Почему честные всегда должны быть такими набожными? Дурак. Потом был бонус, который ему удалось спрятать – золотой торк, который королева носила на шее. Продажа его сделает выход на пенсию гораздо более приятным. А вот девочку жалко. Он бы с удовольствием трахнул ее, просто чтобы увидеть выражение лица этого ублюдка Валерия.

Да, все это его очень устраивало. Он откинулся на спину и закрыл глаза, все еще вспоминая, как хлыст оставил ярко-красные рубцы на бледной коже Боудикки и тугой, юной плоти ее дочерей. Он почувствовал, что шевельнулся. Возможно, он был не слишком пьян в конце концов.

— Дым!

Он мгновенно пришел в себя, услышав крик. Веттий вышел из задней комнаты и указал на крышу. Креспо поднял взгляд и увидел, как тонкие струйки дыма сменились вспышкой света, когда часть соломы загорелась, и пламя быстро перекинулось на ближайшую балку. Веттий и несколько других быстро отреагировали, схватили мечи и доспехи и направились к дверному проему, но большинство мужчин просто смотрели на него в замешательстве.

— Убирайтесь, — рявкнул он. — Собирайте свое снаряжение и оставьте женщин. — Он знал, как быстро дом с соломенной крышей может превратиться в ад. В прошлом он сжег их достаточно. У них могут быть только секунды.

— Проклятье — Веттий первым подошел к двери, закричал и попятился назад, недоверчиво хватаясь за рваную рану в животе. Он протянул руку своему командиру в отчаянной мольбе о помощи, прежде чем рухнуть лицом на грязную солому.

Креспо смотрел на умирающего на долю секунды, его мысли метались. Будь у них время, они могли бы пробить стены, но у них его не было. Пламя уже охватило всю крышу, и зал начал наполняться удушливым белым дымом. Впервые он почувствовал панику. Только боги знали, что их ждет снаружи, но лучше погибнуть в бою, чем сгореть. Он принял решение. — Вон, — повторил он. — Если мы останемся здесь, мы все умрем.

За коллективным воплем британок последовал бросок к двери. Легионер ранил одну из них, когда она бежала мимо, и она с воем упала на пол.

— Оставьте их, — приказал Креспо. — Мечи и щиты. Мы идем как один человек, и когда мы минуем дверь, строимся «черепахой». Это наш единственный шанс. — Он поднял щит и взвесил гладий в правой руке. Он не был уверен, что все пошло не так, но так оно и было, и теперь оставался только один выбор. — По моему приказу. Сейчас.

Маленькая группа выскочила из дверного проема, когда крыша дворца рухнула позади них, но, увидев, что его ждет, Креспо ошеломленно остановился. За кругом наконечников копий непрерывное кольцо безмолвных мстительных лиц блестело в танцующем свете пламени.

— Дерьмо, — сказал он, нервы подвели его, и он упал на колени. Он попытался маневрировать гладием, чтобы вонзить острие ниже ребер, но его руки вдруг стали неуклюжими. Древко копья выбило меч из его рук, а другое повергло его в беспамятство.

***

— Корабль должен прибыть завтра, — сказал Валерий Лунарису. — Так что убедись, что все учтены, все их снаряжение в наличии и исправно. Мы не хотим, чтобы вы производили плохое впечатление на своего нового трибуна.

Лунарис рассмеялся. — Скорее всего, он не отличит один конец меча от другого. Сколько времени пройдет до того, как он снова отправится в плавание?

— Пару дней, может быть, три.

Лунарис кивнул. — Мне жаль, что ты не пойдешь с нами на Мону.

Валерий посмотрел через реку на поселение на южном берегу. — Одна вещь, которую я усвоил, Лунарис, это то, что ты не можешь бороться с судьбой. Когда я приехал в Британию, я едва отличал один конец меча от другого. Но я думаю, что стал хорошим солдатом, может быть, даже хорошим офицером. Частью хорошего солдата является подчинение приказам. Они приказали мне вернуться, так что я пойду обратно. Тем не менее, я хотел бы сражаться вместе с вами.