Он повернулся к здоровяку и протянул руку. Прежде чем Лунарис успел взять ее, они услышали крик с пристани, и к ним подбежал легионер.

— Господин, вы должны явиться к прокуратору, — сказал он, запоздало вспомнив отдать честь.

Валерий нахмурился. — Чего он хочет от меня?

— Ицены восстали.

***

Мейв стала свидетельницей ужасной мести королевы Боудикки.

Одного за другим воины пригвождали людей Креспо к дверным косякам вдоль главной улицы Венты со сломанными руками и ногами, издеваясь над римским распятием. Сам Креспо был распят последним. Они раздели его донага и отнесли к главным воротам, пока он сопротивлялся и протестовал, умоляя о пощаде, которую он никогда бы не дал. Они жестоко растянули его руки влево и вправо, и когда плотник забил первый из больших железных гвоздей через ладонь правой руки в деревянные доски ворот, он завопил в агонии и позвал Митру на помощь. К тому времени, когда они зафиксировали его ноги таким же образом, он был в бреду от боли, но все еще достаточно осознавал, что происходит.

Боудикка стоял перед ним, когда он свисал с ворот, и каждое сухожилие его тела напоминало ему о его мучениях. Когда они принесли дубинки, чтобы сломать ему кости, она подняла руку, чтобы остановить их. У нее на уме была более подходящая изощренность для человека, руководившего изнасилованием Банны и Росмерты.

— Он был очень горд, когда лишил моих дочерей невинности. Уберите его гордость, — приказала она.

Креспо был еще в сознании, когда подошел палач с ножом для мерина. Его крики разорвали ночь.

Этого все равно было недостаточно.

— Это место – пятно на моей чести и чести иценов. Сожгите его, и пусть пламя, охватившее Венту, станет началом пожара, который очистит всю Британию.

Когда город запылал, а его люди вместе с ним, они стащили изломанное тело Креспо и поставили его на дорогу за воротами. Он все еще был жив, когда окованные железом колеса колесницы Боудикки скрежетали по его костям, но к тому времени, когда последний воин ее мстительной армии прошел по нему, единственным свидетельством его существования были пятна крови и костей в грязи.

***

Кат Дециан не внушал доверия. Его длинный нос дернулся, когда он изучал свиток, приколотый к столу перед ним, и пот блестел на лбу, изрезанном морщинами беспокойства. Презрение к окружающему миру читалось в каждой черточке его одутловатого, истощенного лица. Он поднял голову, когда Валерий вошел, но тут же возобновил чтение документа.

Через несколько мгновений он вздохнул. — Неудобно, — сказал он.

— Прошу прощения, господин?

— Я сказал, что это ужасно неудобно. Вы Верренс, я прав? Трибун Гай Валерий Верренс?

— Да, господин. Служил в Двадцатом легионе и направляюсь в Рим.

Прокуратор громко фыркнул, и болезненное выражение его лица стало еще более болезненным. — Да, на корабле, который также должен был доставить мой отчет об успешной аннексии иценов британской провинцией. Но этот отчет не может быть отправлен сейчас. — Он сделал паузу. — Нет, пока это прискорбное недоразумение не будет разрешено.

Валерий не был уверен, правильно ли он расслышал. — Недоразумение?

Дециан взглянул на него узкими, остро посаженными глазами. — Конечно. У меня здесь запрос из Колонии о предоставлении подкрепления для местного ополчения. Квестор считает, что часть иценов подняла вооруженное восстание против Империи. Это мнение, я уверен, основано на слухах и предположениях. Насколько я понимаю, вы недавно служили в Колонии?

— Шесть месяцев зимой, — согласился Валерий. — Я обнаружил, что квестор весьма способный человек, а не человек, которого можно отвлечь… слухами и домыслами. — Это было не совсем так. Он считал Петрония высокомерным, ссорящимся и продажным, но он также был в центре шпионской сети, которая простиралась далеко на восточном побережье. Если эти шпионы сообщат о проблемах, Валерий не может позволить Дециану отмахнуться от них, что, похоже, было его намерением. — Я также получил информацию о агитаторах, работающих среди иценов, которую передал квестору, — добавил он, чтобы подкрепить свою точку зрения.

Губы прокуратора сжались в натянутой улыбке. — Тем не менее, я сам был в столице иценов не более двух недель назад и нашел ее мирной, а людей – спокойными. В любом случае, наш постоянный договор с иценами разрешает им только такое оружие, которое требуется для защиты их границ. Только каждый десятый владеет мечом, — торжествующе закончил он.

Валерий знал, что это правда, но договоры можно было нарушить. Теперь он мог сказать, к чему ведет разговор. Он должен был быть частью экспедиции против иценов. Это была не тот бой, который он выбрал бы, но это был бой, который он собирался провести… если восстание существовало.

— Тем не менее, — продолжал Дециан, — я предлагаю послать силы, которые я считаю соразмерными угрозе, под командованием самого старшего из имеющихся командиров. Это ваши приказы. — Он передал Валерию свиток, который читал. Валерий колебался. Его единственным независимым командованием была Первая когорта на зимней дороге. Тем не менее, он вряд ли мог отказаться. Он изучил приказы, которые предписывали ему двинуться в Колонию со всей скоростью и действовать так, как он считал нужным, что, если он знал армию, было таким же хорошим приглашением сунуть свою шею в петлю, которое он когда-либо видел. Это означало, что любое решение было его и только его. Любая ошибка будет его ответственностью.

Он указал на элементарную ошибку. — Здесь не указано, сколько когорт я буду иметь под собой.

— Когорты? Я не думаю, что нам нужно думать о когортах, — фыркнул Дециан. — У вас будет сто пятьдесят человек из гарнизона Лондиниума и другие войска, находящиеся в отпуске или в пути. Достаточно, чтобы укрепить ополчение и удержать панику в сердце квестора до тех пор, пока губернатор не сочтет нужным двинуть часть Девятого легиона в Колонию. Он пренебрежительно улыбнулся. — Видишь ли, Верренс, я не рискую. Губернатор проинформирован, предложено решение и отправлено подкрепление. Что мне еще делать?

— Господин, при всем уважении, двести человек – это…

— В соответствии с угрозой, и столько, сколько вы получите. Я правильно понимаю, что вы отказываетесь выполнить приказ и принять командование?

Валерий покачал головой. Он мог возразить, что для защиты такого места, как Колония, отряд в двести человек столь же полезен, как и двести овец, но прокуратор принял решение. Если придут ицены, ему придется положиться на Фалько и его ветеранов.

— Нет, господин, я принимаю командование. Но я хотел бы попросить, чтобы люди из Двадцатого, составлявшие мой эскорт, сопровождали меня. — Дециан нахмурился, и Валерий быстро продолжил — Они хорошо знают территорию вокруг Колонии и работали там с ополчением.

Прокуратор неохотно кивнул. — Очень хорошо. Этот разговор окончен.

***

— Значит, мы не пойдем на Мону?

Валерий покачал головой. — Нет, мы возвращаемся в Колонию.

Лунарис стиснул зубы и с тоской посмотрел на запад поверх крепостной стены Лондиниума. — Мона может иметь большое значение. Эти друиды – ублюдки, создающие проблемы.

— Это верно, но, если ицены действительно восстали, мы будем нужны в Колонии.

— Нас двести? — Лунарис усмехнулся. — Если ничего не случилось, все, что мы сделаем, – это потратим впустую кожу калиг. Но если они действительно решили попытаться нас вышвырнуть…

— Фалько будет рад нас видеть.

Дупликарий пожал плечами. — Я полагаю, приказ есть приказ. Однако «мулы» будут скучать по нам на Моне.

— Мы выступаем на рассвете. Подготовь людей.

— С этими педерастами? — Лунарис мрачно кивнул на пару гарнизонных крыс, прислонившихся к парапету ближайшей сторожевой башни. — К тому времени, когда мы туда доберемся, я буду нести их.