Лунарис спрятал улыбку. Он знал, что Валерий был не из тех офицеров, которые приказывают выпороть солдата. Молодой трибун был человеком, которого легко было полюбить, и они сблизились настолько, насколько могут сблизиться люди их очень разных классов на медленном обратном пути из Лондиниума. Валерий привязал свою лошадь к повозке с волами, и большую часть пути они шли вместе. Несмотря на всю свою древнюю родословную и высокое образование, трибун в душе был деревенским парнем. Он указал на животных и знаки животных, которых Лунарис, выросший в гноящихся закоулках в долинах между семью холмами Рима, никогда бы не увидел без его помощи. Гладкая выдра, скользящая по глубине речного пруда с серебристыми пузырьками, струящимися из ее боков, и застенчивая лань, выглядывающая из тени придорожной рощицы. Старая лиса-собака, которая перешла дорогу прямо перед ними с одним из своих детенышей во рту. Лунарис, в свою очередь, рассказывал о том, как выживал благодаря своей смекалке среди детских банд Vicus Bellona в Субуре, ловко воруя яблоки или привлекая внимание пекаря, пока быстроногий сообщник крал буханку, которую они потом делили. К тому времени, когда они прибыли за ворота Колонии, они стали друзьями, что дало Лунарису некоторую свободу действий, когда они были одни. Но он был легионером, а Валерий был офицером легиона, и были пределы, которые оба понимали.

— Мне лучше уйти, если я должен вернуться к темноте, командир, — предложил он.

Валерий отмахнулся от него и направился к западным воротам. Ювелирная лавка была частью виллы, выходящей на главную улицу, недалеко от особняка Лукулла. С дороги она выглядела не очень, но внешний вид мог быть обманчивым. Такая вилла может занимать целый городской квартал с лабиринтом из десятков смежных комнат и дворов за невзрачным фасадом. Скорее всего, она было менее грандиозной – Корвин не произвел на него впечатление человека, которому нужно выставлять напоказ свое богатство, – но, безусловно, достаточного, чтобы показать, что бывший оружейник мудро вложил свою пенсию и свои таланты. Эта мысль напомнила Лукулла, а от Лукулла – Петрония. Несомненно, у него были свои причины задавать вопросы о скромном заезжем трибуне, но интерес квестора посеял семя беспокойства.

Корвин ждал его в лавке, как они и договаривались. — Надеюсь, ваше дело в Лондиниуме успешно завершено, — вежливо сказал он.

Валерий упомянул о новеньких мечах и щитах, которые он получил от интенданта в городе, и лицо ювелира просветлело. — В мое время тебе бы это не сошло с рук, но, клянусь бородой Марса, я благодарю тебя за это. Это дюжина ржавых шипов, которые называют себя гладиями, которые мне больше никогда не придется затачивать, и дюжина щитов, годных только для тренировочной площадки, которую я могу заменить.

Валерий улыбнулся. — Работа завершена? — спросил он, меняя тему.

— Так и есть, — сказал Корвин. — Он у меня здесь. — Он потянулся к верхнему ряду шкафа с множеством ящиков позади себя и вытащил кожаную сумку, которую положил на стойку между ними. — Надеюсь, это вас удовлетворит. — Он дернул завязки сумки и высыпал содержимое себе на руку. — Я мог бы сделать что-нибудь потоньше – возможно, добавить цепочку – но время… 

— сказал он извиняющимся тоном.

— Нет. Это именно то, что я хотел.

Это было идеально. На тонком шнурке из мягкой кожи свисала крошечная фигурка атакующего кабана, выполненная золотом, копия эмблемы, украшавшей щиты Двадцатого. Мастерство было удивительно тонкое, и Валерий едва мог поверить, что оно было создано массивными руками мастера, которые его держали. Подвеска сияла блеском, который противоречил ее размеру, и была предметом невероятной красоты. Это стоило ему месячного жалованья и стоило каждого сестерция, потому что не выглядело бы неуместно на шее королевы. Он надеялся, что к завтрашнему вечеру она будет висеть у Мейв.

— Поздравляю тебя, — сказал Валерий. — Работа самая изысканная, лучшее, что я когда-либо видел. Но как…

Корвин мог оскорбиться, но он только рассмеялся. — Иногда человек всю жизнь кует мечи, но в глубине души знает, что у него есть умение создавать более тонкие вещи.

Валерий заплатил оговоренную сумму, а Корвин аккуратно положил ожерелье обратно в кожаный мешочек. — Вашей даме очень повезло. Скажите ей принести его сюда, и я сделаю для него цепочку. Бесплатно. Я не забыл твоих красивых новых мечей. Но, конечно, она будет в Риме?

Валерий взял мешочек и улыбнулся на прощание. — Нет, — сказал он. — Ее нет в Риме.

Когда он ушел, Корвин обдумал последние слова трибуна и закусил губу. Должен ли был он что-то сказать? Нет, это не его дело.

***

Лунарис не подходил лошади. И лошадь не подходила Лунарису. Это был запасной конь Валерия; галльская кобыла с красивыми чистокровными линиями и игривым характером, сделанным еще более игривым из-за того, что на ней не ездили больше недели.

— Не натягивай поводья. У нее нежный рот, — упрекнул его Валерий, жалея, что вместо этого он не посадил дупликарию на вьючного мула.

— А у меня нежный зад. Если я не буду продолжать дергать поводья, она окажется в стране бригантов, а ты будешь охотиться в одиночестве.

— Мне казалось, ты говорил, что умеешь ездить верхом?

— Я сказал, что ездил верхом, — с достоинством объявил Лунарис. — Я не говорил, что ездил на такой большой лошади.

Валерий попытался представить себе легионера на чем-нибудь меньшем. — Когда это было?

— Когда мне было шесть или семь. Но есть вещи, которые ты никогда не забудешь.

Валерий снова посмотрел на него, низко склонившись над ушами кобылы, словно мог контролировать ее силой воли. — Да, есть вещи, которые никогда не забываешь, — согласился он.

— Мы же не будем охотиться верхом? — обеспокоенно спросил Лунарис.

— Надеюсь нет.

Они прибыли на виллу Лукулла под мелкой серой моросью, которая, как понял Валерий, была стандартным утренним приемом Британии. Лунарис хмыкнул от облегчения, увидев ожидающую пешком охотничью группу, но Валерий подавил проклятие, увидев, как они одеты. Достоинство римского офицера не позволяло ему предстать перед своим варварским войском ни в чем, кроме полной формы, включая алый плащ. Дюжина ожидавших их мужчин – он заметил, что все они были бриттами – были одеты в однотонную коричневую и зеленую одежду: рубашки из плотной ткани и штаны, способные защитить от самых крупных зарослей ежевики, идеально гармонирующие с ландшафтом и пропитанные ланолином, чтобы сохранить от дождя.

— По крайней мере, мы сможем найти друг друга, — пробормотал Лунарис сбоку.

— Добро пожаловать, друзья мои. — Лукулл, улыбаясь, вышел из дома, и Валерий был рад видеть, что его сопровождает Киран, дворянин иценов. Он посмотрел за двух мужчин, ища Мейв, но ее нигде не было видно. Триновант продолжал — Вы поели, я надеюсь? Хорошо. Мы не будем есть до восьмого часа, но я распорядился, чтобы на охоте нам приносили еду. Видите ли, мы цивилизованные люди.

Валерий увидел, что Киран изучает его с сочувствующей улыбкой. Он подошел к боку лошади и похлопал ее по боку. — Прекрасный зверь. Из Галлии? Хорош для скачек и сражений, но не для охоты. — Он понизил голос. — Как и твоя форма. Если ты и твой товарищ проследуете за мной в дом, думаю, я смогу найти для вас что-нибудь более подходящее.

Двое римлян переглянулись, и красивый кельт узнал их взгляды.

— Не беспокойтесь. Ваше прекрасное оружие и доспехи будут в безопасности под крышей Лукулла. Не все мы воры несмотря на то, что думают ваши люди.

Валерий почувствовал жар смущения на своем лице. — Мне жаль. Мы не хотели производить такое впечатление. Но мы солдаты, и эти вещи нам дороги.

— Как и они для нас, — любезно сказал ицен. — Я положу твой меч рядом со своим, а твой шлем с моими браслетами и торком.

Он привел их в комнату, где они могли переодеться, и показал им, куда положить доспехи и оружие. Лунарис закончил одеваться первым, кряхтя и втискиваясь в пару клетчатых шерстяных штанов, которые с трудом налезали на его солидный зад.