"Не уходи из-за меня", — настаивает Мэддисон, ее тон полон озорства.

"Завтрак в восемь?"

Он игнорирует ее, ехидно закатывая глаза.

"Конечно. Увидимся там".

Когда дверь захлопывается, я оборачиваюсь и вижу, что Мэддисон неумышленно изображает глючащего андроида.

"Не хочешь рассказать, почему Харви забрал твою одежду?"

"Я бы предпочла оставить это в тайне". Отказываюсь я только потому, что знаю, что это выведет ее из себя. Оставив ее строить догадки, я занялась переносом туалетных принадлежностей в ванную.

"Итак, чем ты занималась до того, как приехала сюда?"

"Я была личным помощником", — говорю я с интонацией, как будто отвечаю на ее вопрос вопросом. Отмечаю, как в ее глазах вспыхивает предвкушение.

"О. Я думала, ты занималась чем-то…"

"Более интересным?"

"Более жутким".

"А, я раньше работала на аттракционе The Cellar."

Меня встречает та же оживленная реакция, которую я получаю от всех, когда рассказываю, что работала в лучшем лондонском аттракционе страха. Вы не подумайте, что работа, требующая пугать и кричать на гостей, приведет к должности веселого ведущего развлекательных мероприятий, но мне каким-то образом удалось извратить свое мотивационное письмо, чтобы рассказать о том, как хорошо я сохраняю самообладание, когда на меня постоянно кричат.

Звучит жалко, если описывать это так, но работа в "The Cellar" была лучшей в моей жизни. Это был, пожалуй, единственный раз за последние несколько лет, когда я был счастлива. По-настоящему.

"Не может быть! Это потрясающе. В прошлом году мы делали для гостей дом с привидениями, и это было ужасно. Может, ты сможешь поучаствовать в этом году?"

"Да, это было бы круто".

Я подавляю свои надежды, пока не увлеклась. Я очень сомневаюсь, что мне позволят внести свой творческий вклад во что-либо.

"А как насчет тебя — чем ты занималась до круиза?"

"Я приехала сюда сразу после колледжа. И это я сделала только для того, чтобы быть подальше от дома и начать думать самостоятельно".

Мне льстит открытость Мэддисон. Может, она со всеми такая, но я все равно ценю это.

"Разве это не…?"

"Я была единственным ребенком в семье, воспитывалась строгими религиозными родителями. Никогда не хотела бы вернуться назад", — говорит она, но, несмотря на все это, улыбается.

Я познала одиночество, когда меня окружали люди — чаще всего те, кто претендовал на роль моих друзей, — но несмотря на это, у меня всегда была моя семья. Не иметь даже поддержки семьи… Я не могу представить, насколько мрачными и тяжелыми должны были быть падения Мэддисон. Но вот она, яркая, как пуговица, тянется ко мне, чтобы защитить меня от этих чувств. За это я хочу прижаться к ней и никогда не отпускать.

"Так ты нашла себя здесь?"

"О, безусловно. Ничто не сравнится с этим".

Мы обмениваемся теплыми улыбками. Дружба с ней пойдет мне на пользу, я это точно знаю.

"Итак, актерское мастерство — это совсем другое, чем личное ассистирование. Почему такая смена?"

Вот он, вопрос, которого я боялась больше всего. Я начинаю избегать ее взгляда и убираю последние вещи из своего чемодана. Она поделилась со мной, так что будет правильно, если я сделаю то же самое. Но я приехала сюда, чтобы начать все с чистого листа. Там, где никто не знает, какая же я неудачница.

"Просто захотелось перемен".

Я сохраняю легкий тон, притворяясь, что это настоящая причина по которой я здесь. Это не совсем правильно, но мне нужно хотя бы дать себе шанс начать все сначала.

Как только мой чемодан опустел, я положила туда джинсы, которые получила от Оскара. Ни за что на свете я их больше не надену. Слишком жарко для этой ерунды. Я застегиваю молнию, сплющиваю свой холдер до минимума и запихиваю его под нижнюю койку. Затем, поблагодарив Мэддисон за то, что она составила мне компанию, я обнимаю ее на ночь. Найдя свой iPad, я включаю эпизод "Офиса", который смотрела тысячу раз, чтобы заполнить тишину.

Не успеваю залезть под одеяло, как уже вырезаю Кейт на нашей фотографии, сделанной в Latitude. Тара была слишком занята, чтобы поддерживать связь, но я знаю, что если увижу ее завтра, то мне покажется, что времени прошло совсем немного. А вот Кейт… Должно пройти достаточно времени, чтобы я забыла о случившемся.

Откинувшись на подушку, я чувствую в ней что-то странное. Может, Мэддисон пропустила фотографию? Я приподнимаюсь и нахожу виновника. На наволочке лежит маленький фиолетовый конверт, на котором написано мое имя. Я уже знаю, что это еще один из сюрпризов моей сестры, и рада, что Мэддисон оставила его для меня.

Внутри конверта письмо и фотография, на обратной стороне которой написано:

Не могу дождаться встречи с тобой в марте!

Я разворачиваю письмо и обнаруживаю там снимки узи. Сердце бешено колотится, когда я пытаюсь открыть письмо.

Дорогая тетя Элиза,

Ты официально стала первым человеком, которому мы рассказали! Теперь я знаю, что ты захочешь нарушить свое правило "первую неделю не звонить" и все-таки позвонишь мне, но просто держись, Элиз. Мы расскажем всем остальным в воскресенье на мамином дне рождении (столик заказан на 13:00 по британскому времени), так что если сможешь поболтать с нами по FaceTime, я буду очень рада тебя видеть.

Проведи время с пользой! Мы все так гордимся тобой.

С любовью, Сара, Саймон и Бамп X.

Я вдыхаю запах постельного белья, и слезы без усилий текут по моим щекам. Из моего сжатого горла вырывается всхлип, когда я перевариваю новость. Меня одновременно переполняет счастье за Сару и полное отчаяние из-за того, что меня разлучили с ней.

Успокаивая себя, я использую запасную магнитную звездочку, чтобы приклеить фотографию этой крохи на стену рядом с собой. Увидимся через шесть месяцев, малышка.

Глава 4

Большую часть завтрака я провожу, прикрыв веки и не обращая внимания на гранолу и йогурт, которые медленно запихиваю в рот. Я пытаюсь общаться с остальными, но для того чтобы идти в ногу с ними, нужен определенный уровень энергии, которого у меня просто нет. Это все равно, что выехать на автостраду на скутере.

Под столом по моей ноге дважды постукивают. Я поднимаю глаза, чтобы найти виновника. Оскар наблюдает за мной с беспокойством в глазах. Я быстро поднимаю голову, нервничая, что он не единственный, кто заметил мое отдаление.

"Хочешь чаю?"

"Да, хорошая идея. Я не смогла найти его раньше".

Я оглядываюсь на сервировочную зону и вижу очевидно расположенную кофемашину с подставкой для пакетиков чая рядом с ней. Идиотка.

"Могу я что-нибудь предложить тебе?"

"Пойдем, я провожу тебя".

Оскар идет со мной к чайной станции.

"Смена часовых поясов или тяжелая ночь?"

Он открывает пачку и кладет пакетик чая в кружку, а затем протягивает ее мне.

"Возможно, и то, и другое. Я постоянно просыпалась в замешательстве, и мне приходилось напоминать себе, где я нахожусь".

Я нажимаю на кнопку подачи горячей воды.

"Это не весело. У тебя будет время вздремнуть сегодня днем, если ты захочешь".

Я дергаю чайный пакетик за ниточку, а затем прижимаю кружку к дозатору на автомате с молоком. Стоит ли доверять молоку из автомата?

"Но мой совет — продержаться весь день, если сможешь. Сегодня ты будешь лучше спать, а завтра проснешься и снова почувствуешь себя человеком".

"Приму к сведению. Спасибо."

Я смотрю на свою кружку, недоумевая. Пар пахнет не так, как надо. Он не похож на запах молока, он почти цитрусовый.

"О, это Эрл Грей. Не любишь?"

Чай "Эрл Грей" — худшее, что я когда-либо пила, а уж я сделала несколько неудачных выборов в этой области… Он обманчив и не заслуживает места в моей жизни. Он маскируется под видом освежающего напитка, а затем отравляет тебя своим ужасным послевкусием. Если так подумать, Эрл Грей было бы неплохим именем для моего бывшего. Это, пожалуй, самое вежливое имя, которым я называла бы его с тех пор, как мы расстались. Не буду отвлекаться. Я хочу сказать, что чай Earl Grey никогда не будет таким же хорошим, как традиционный чай. Если бы на его месте был миллениал, он, без сомнения, проводил бы дни напролет, сравнивая себя с другими чаями в Интернете, пока в конце концов ему не поставили бы диагноз "синдром самозванца".