Но первые классы Даров роста и пожирания в некоторой степени нивелировали эту потерю. А Дар контроля позволял применять их намного быстрее и точнее, что тоже помогало преследовать Шулара.

Какое-то время я активно теснил великого судью, явно опешившего от произошедших со мной превращений. Даже удалось нанести ему хороший такой удар в живот, пусть и ослабленный процентов на девяносто девять выставленным им щитом из пламени.

Тем не менее, решающую атаку провести не получилось. Восстановив самообладание и осознав мой новый стиль боя, в целом, на самом деле, не слишком отличавшийся от старого, великий судья вновь начал перетягивать на себя одеяло.

Вместо того, чтобы скакать по ущелью туда-сюда как сайгак, не в силах нанести мне нормальный удар, он решил сменить тактику и превратиться в живую крепость.

Вынырнув из очередной вспышки, он не стал, как обычно, атаковать меня. Вместо этого он создал заклинание, окружившее его слоем осязаемого и невероятно плотного пламени.

И хотя мне удалось пробить этот барьер без особого труда, нанеся Шулару второй серьёзный удар, он не стал ни уворачиваться, ни снова уходить во вспышку.

За первым защитным заклинанием последовало второе, потом третье, потом четвёртое. И хотя быстро двигаться с таким количеством навешанных на себя щитов он уже не мог, тактика определённо была вполне жизнеспособна.

После шестого или седьмого наложенного барьера мои атаки вообще перестали достигать великого судью. Вместо этого моё собственное тело начало страдать от жара его пламени.

Спасал лишь Дар пожирания, после поднятия класса вернувший способность пожирать попадающую в тело инородную энергию.

А после того, как Шулар, видимо для перестраховки, наложил на себя аж десяток щитов, он перешёл к нападению, атакуя меня из-под прикрытия огненных стен, будто армия осаждённого города.

Могло показаться, что в таком режиме он тратил уйму энергии и быстро выдохся бы. Однако бо́льшая часть сил уходила именно на создание заклинаний, их поддержание было куда менее ресурсозатратно. Так что в итоге эта многослойная оборона вряд ли была намного хуже постоянных скачков туда-сюда по ущелью.

Тем не менее, хотя себе Шулар жизнь явно упростил, это не значило, что он усложнил её мне.

Атаки из-под прикрытия магических щитов стали куда менее быстры и точны. Их стало больше, Шулар буквально поливал меня пламенем со всех сторон. Но, учитывая подвижность и ловкость тела человеческих размеров, уворачиваться от них не составляло большого труда.

А что важнее, у меня появилось время на подготовку коронного удара.

Порхая почти по всему ущелью как вертлявая муха, по которой никак не удаётся попасть мухобойкой, я почти не атаковал великого судью, всё равно это было бесполезно. Вместо этого я продолжал постепенно накапливать энергию и формировать свой путь к победе.

Для успешного взятия осаждённого города нужен был таран, которым можно было бы проломить главные ворота. И я делал себе такой таран.

Использовав по полной Дары роста и пожирания, я создал основа из максимально спрессованного чёрного льда в виде тридцатиметрового конуса, полого внутри. С помощью мировых приказов я закрутил его будто волчок и довёл до бешеной скорости. А затем пропитал и покрыл сверху молниями, чтобы их энергия сталкивалась с пламенем и нейтрализовывала его.

Шулару из его крепости вряд ли было что-то видно, скорее он ориентировался на мою энергию. И я постарался, чтобы он не уловил до поры до времени, что именно я хочу сделать, щедро вливая мировую ауру в приказ скрытности.

А когда он наконец-то понял, было уже поздно.

Направив острие конуса на великого судью, я рванул вперёд вместе со своей импровизированной пикой, скрытый в её внутреннем пустом пространстве.

Первые два щита Шулара мой таран преодолел почти без проблем. На третьем начал потихоньку плавиться, несмотря на защиту из молний. На пятом она слетела и плавление пики ускорилось.

На седьмом тонкие «стенки», закрывавшие меня сверху, снизу и по сторонам, расплавились полностью, я ощутил жар преисподней на своей коже и единственное, что мне оставалось — это ещё больше ускориться, чтобы ещё державшееся остриё смогло по максимуму защитить меня от пламени.

На девятом слое барьера и оно превратилось в чёрный туман, оставив меня перед последним, самым концентрированным и плотным щитом. Его я, недолго думая, просто протаранил телом, полагаясь на остатки брони из чёрного льда.

Шулар не увернулся. Да он бы и не смог: слишком велика была сила, вложенная в его десять барьеров.

На то, чтобы достаточно далеко сдвинуться в пространстве, утащив их все за собой, потребовалась бы как минимум десятая доля секунды. На нашем с ним уровне в критические моменты это была практически вечность.

Я налетел на него, обожжённый с ног до головы, со сгоревшими волосами и начавшей плавиться кожей. Благо, на этот раз мне пришла в голову идея закрыть здоровый глаз, а то опять пришло бы искать целителя.

Тем не менее, даже такого меня, травмированного и почти обессиленного, хватило, чтобы нанести Шулару красивый джеб стальной перчаткой прямо в лицо. От такого удара на такой скорости, тем более нанесённого с силой, всё-таки в несколько раз превосходящей человеческую, великий судья отлетел прямо на свой же барьер.

В отличие от одарённых Тейи, которые не могли навредить сами себе своей магией, маги мира Драконьих Островов использовали в качестве основы своих заклинаний никому не принадлежащую и не подчиняющуюся полностью мировую ауру.

А поэтому пламя, созданное этой самой мировой аурой, пусть и созданное самим Шуларом, опалило его спину ровно также, как и мою. После чего пострадавший от болевого шока, со вдавленными вовнутрь лицевыми костями, разбрызгивавший кровь изо рта и носа великий судья начал падать вниз, на дно ущелья.

Щиты, потеряв подпитку его энергией, почти сразу растворились, и я, устремившись вдогонку, успел поймать Шулара на половине пути к земле. Было бы очень обидно, если бы он умер, лишив меня тем самым некоторой доли крайне питательной энергии.

Запустив обратное превращение, я за секунду обернулся четырёхметровым дракончиком. По сравнению с полутора сотнями, что были до этого — смешные размеры. Однако этого было вполне достаточно, чтобы за несколько хороших таких укусов оставить от великого судьи только небольшую сумку через плечо. В ней я ещё рассчитывал найти что-нибудь полезное.

Теперь нужно было действовать быстро.

О смерти великого судьи Драконьему Трону наверняка совсем скоро станет известно. Не говоря уже о том, что наверху, над ущельем, я всё ещё чувствовал расставленную сеть, а значит там могли остаться судьи в своих маскхалатах.

Однако, когда я подлетел к краю колодца, чтобы сожрать тела убитых мной судей, выяснилась крайне неприятная вещь. Тел на земле лежало пять.

Наполовину обожжённых, наполовину покрытых слоем чёрного инея, уже совершенно неузнаваемых, но всё-таки пять. Последний судья, всё-таки спасённый Шуларом от моих атак, куда-то делся.

Хотя, в смысле «куда-то»? Было очевидно, что он сбежал под шумок. А ведь он знал о том, что Мо не только была жива, но и сражалась с другими судьями, защищая меня.

И теперь было очевидно, на кого повесят провал операции и гибель одного из немногих магов сорокового ранга. Чертыхнувшись, я подхватил остатки тел приказом фиксации и нырнул в колодец.

Искать беглеца уже было бесполезно. И даже если Мо придётся столкнуться с гневом Драконьего Трона, то она для этого должна будет как минимум быть живой.

По пути я зажевал и обожжённые трупы. По сравнению с Шуларом энергии в них было с гулькин хрен, но жаловаться было не время. Всё было полезно, пока давало хоть немного силы.

Спустившись до пещеры, я развеял барьеры приказа фиксации, всё это время защищавшие Мо от потенциальных угроз. Ко мне на руку тут же юркнул Рейн, оставшийся «защищать» девушку.

Присев рядом с Мо, я начал более тщательный осмотр её повреждений. Хуже всего выглядели три места.