— Ага. Как иначе я смог бы найти для нее нужные бумажки? Не тупи, парень. Вы ищите то дерьмо, которое решило резать людей на моей земле. Того, кого прикрывает всеми силами жирная туша, считающая себя мэром.

— Сказать «маньяка» было бы проще, — поморщился Рик. — Проблема в том, что эта тварь ее вычислила. И прислала записку с напутствием убираться отсюда нахер. Поэтому я запретил ей выходить одной. А она… — он снова замялся. — Видимо, решила, что раз я немного вынес ей мозг, то и слушать меня не стоит.

— И теперь ты ищешь ее везде и не можешь найти? Что ж… Я отправлю моих ребят, они обыщут все окрестные клубы и бары. А ты подумай, куда она могла пойти, прикинь, какие места не предположу я, и сходи туда. Будем надеяться, с этой дурочкой все в порядке. Раньше она была очень везучей… — негр вздохнул, оборвав фразу, а затем продолжил. — …не знаю уж, как теперь.

— Договорились. Будем надеяться, — Рик кивнул и поднялся с кресла. — Удачи нам обоим.

— Удачи ей, — поправил Джим. — Жду тебя завтра. Расскажешь, как поиски.

Рик снова кивнул и пошел к выходу. Вслед ему с подозрением смотрела скандальная девушка с ружьем, и он чувствовал этот взгляд ничуть не слабее, чем раньше чувствовал утыкающееся в затылок ружье. И даже не сомневался, что это она. Чем-то он ей не понравился. Белой кожей?

Он махнул рукой, как бы отмахиваясь от ненужных мыслей и быстрым шагом пошел к авто. И прямо рядом с машиной, уже собираясь открыть дверцу и сесть, почувствовал у себя на плече чью-то руку.

Рик хотел было обернуться, но его словно что-то держало в одной и той же позе. Даже пошевелить рукой не получалось. Он словно не владел собственным телом, передав «управление» кому-то другому.

А потом услышал щелчок — пальцев, судя по всему, — и оказался среди пустоты. А напротив — длинноволосый тип, тот же, который был в клубе первый раз. Парень, похожий на очень опасную девку, по крайней мере, со спины. Кажется, он называл себя Рэивиэль?

— Вижу, узнал, — он глумливо улыбнулся, до странного органично смотрясь посреди черного ничто.

В стильном красновато-коричневом, как кровь, костюме, с тростью и внезапными квадратными очками на носу, сейчас он смутно напоминал кого-то Рику, но тот не мог вспомнить, кого. Только понимал, что в «образе» совершенно лишние длинные волосы, тем более по лопатки.

— Ты не зря беспокоишься за свою девчонку. Она в большой заднице, и сам ты туда не доберешься. Убийце помогают. И единственный способ уравновесить ваши с ним силы — принять мою помощь. Рекомендую сделать это прямо сейчас, пока все живы и здоровы, — проговорил он после небольшой паузы.

У Рика мелькнула мысль, что для галлюцинации он слишком наглый и слишком много о себе возомнил.

— С чего мне тебе верить? — резонно поинтересовался он, стараясь не обращать внимания на отсутствующую обстановку. — Ты, по твоим же собственным словам, чуть меня не угробил, вселившись в тело Мари. И тут вдруг предлагаешь помощь? Да я скорее от Берти ее приму, чем от тебя, — Рик поморщился, воочию представив, куда, как и какими словами его пошлет Бертран О’Дэйли, если вдруг ему придется просить у него помощи. — Это обойдется не так дорого.

— Что ж… если все дело в цене… — длинные паузы в словах Рэивиэля буквально резали по ушам, — то постарайся не слишком громко плакать на похоронах своей Кэсс. Если там будет, что хоронить.

Одновременно со словом «хоронить» Ви щелкнул пальцами, и Рик снова оказался рядом со своей машиной, в той же самой позе. Он резко выпрямился и осмотрелся, но кроме пары стоящих тут же машин, да случайных прохожих, никого не было. Только неестественно заледеневшие пальцы, да резкая боль в висках и напоминали об этом странном разговоре.

И тревога, сжирающая изнутри.

Я оказалась везучей. Лаура так до меня и не дошла, хотя я не слышала, кто или что ее отвлекло. Скорее всего, Том, но мало ли, кто тут мог… подкармливаться, глядя на запертых и связанных пленников.

Голова по-прежнему раскалывалась, отчаянно хотелось воды, и я держалась на одной силе воли. Еще и тошнота откуда-то появилась. Словно я, сама того не заметив, успела полежать в отключке, пока меня чем-то травили. Не знаю, возможно ли это.

До поездки в этот проклятый город и знакомства с Ви, я бы решила, что это бред, но теперь… Не знаю. Кажется, возможно все. И чем хуже то, что я себе выдумаю, тем вероятнее оно будет.

Что меня нервировало даже больше невозможности толком пошевелиться — так это Том. Я поняла бы, если бы он меня пытал, если бы происходило хоть что-то, но он наговорил бешеное количество чуши и исчез, словно мы с Роуз вообще ему не нужны.

Да и она… Я пыталась ее позвать, несмотря на то, что любой звук колоколом отдавался прямо в череп, но ничего, кроме тихого скулежа в ответ так и не услышала. Не знаю… Даже если случится чудо и нас обеих вытащат отсюда живыми, не знаю, сумеют ли ее реабилитировать после пребывания в этих застенках Тома.

Одно хорошо: со временем глаза привыкли к темноте, и я более-менее могла представить, где нахожусь. Я видела старую каменную кладку стен, видела очертания предметов. Даже труп Дойла с его ярко-белой сединой неплохо различала, хотя и не была до конца уверена, что он мертв. Надеюсь, что так, потому что уж он определенно не заслуживал того, чтобы его отсюда вытащили.

Ожидание выматывало. Ни часов, ни хоть какого-то способа следить за временем. Только мои внутренние «часы», чувство времени, которое обычно мне не отказывало, но здесь… Казалось, здесь даже собственное тело — и то против меня, потому что я не могла даже примерно понять, сутки я лежу, привязанная к кровати, или несколько часов.

Я чувствовала, как веревки впиваются в лодыжки и запястья, ощущала, как липнет к телу мокрая от пота одежда — в этом, судя по всему, подвале, было душно, — но даже приблизительно не могла представить, день снаружи или ночь. Какая-то часть меня вообще подумывала решить, что я была здесь всегда, и никуда не рыпаться. Мол, приснилось тебе детство на улице, побег от мамы, беспризорники, Джефф и даже Алаверо. Не было этого никогда, да и не могла быть. Не знаю, с чего меня пробивало на такие мысли.

Реакция на стресс бесконечного ожидания неизвестно чего? Глюки умирающего тела, не получающего влагу слишком долго? Не знаю. Знаю, что давно перестала вяло дергать веревки, потому что у Тома слишком хорошо получилось меня привязать. Знаю, что слышала стук собственного сердца, отдающийся куда-то в виски. И знаю, что постоянно облизывала губы, отчего они противно ныли. Мерзкое чувство — когда язык прилипает к нёбу, и ты не можешь не только выпить воды, но даже просто перелечь по-другому.

Наконец — а я ждала этого, потому что это было хоть какое-то событие в живом уголке для семейства маньяков — я услышала шаги. Неторопливые, даже вальяжные. Слегка шелестящие — как будто тапочками шаркали по полу. Я сумела понять, что это Том еще до того, как подняла голову и увидела очередной ослепительно-белый костюм.

Выражение его лица снова навевает мысли о благообразном, образцовом прихожанине церкви. Об исключительно законопослушных гражданах. О том, как я была глупа и слепа, даже не заподозрив этого франтоватого типа, зацикленного на чужой супружеской верности. Все было настолько на поверхности… что теперь я лежала здесь, а он собирался убить сначала мою подругу, а затем и меня.

Он насвистывал какую-то мелодию, и, в отличие от меня, явно был сыт и благодушен. И правда, зачем кормить пленников, если ты вскоре собираешься их убить? Я рассмеялась бы, но понимала, что из горла вырвется только хрип. У меня было чувство, словно я ничего не пила целую вечность. И то, что последним был алкогольный напиток, оптимизма не добавляло. Без воды человек живет всего три дня, хоть я и не помнила, в какой момент вред становится необратимым.

Найдет ли Рик меня за три дня? Ищет ли он вообще, или уже укатил обратно к Джеффри, и знать-не знает, что я не занимаюсь расследованием, потому что его «объект» оказался детективом более высокого класса, чем мы с дорогим напарничком?