— Эльф, что ли? — рассмеялся Рик, как мне показалось, уже истерически.

Зря он это сказал. Глаза Мари стали еще ярче, хотя это казалось невозможным, а оскал расширился и даже немного вышел за пределы щек, напоминая фильмы ужасов про ожившие куклы, и, хотя Ви расхохотался через ее тело, начался какой-то ад.

От волос Мари пламя переметнулось на постель и на обои, а после этого в Алаверо полетело все, что только можно. Первой — та самая фотография щенка, тоже объятая пламенем. Щенок на фото тоже изменился — он улыбался так же, как Мари-Ви, и его глаза пылали потусторонним огнем. От этого «снаряда» Рик увернулся, каким-то чудом не угодив в огонь, почему-то не перекидывающийся никуда, кроме комнаты.

Алаверо бросился к двери, но «Мари» снова расхохоталась и щелкнула пальцами: дверь вспыхнула, отрезая пути к отступлению. Не пылало только окно и небольшая часть комнаты, по которой Рик танцевал, стараясь не поджариться. Я смотрела за этим, как завороженная, вслушиваясь в каждый звук.

Теперь они не разговаривали. Рик тяжело дышал, Мари потусторонне хохотала. А следующим после фото щенка в Алаверо полетел торшер, чья верхняя часть расправилась, став похожей на воротник какой-нибудь экзотической ящерицы. Пылающий воротник.

Этот «снаряд» летел быстрее, чем предыдущий, и слегка подпалил рубашку Рика. Я ощутила запах паленой ткани, и мне захотелось тоже научиться какой-нибудь сверъестественной магии и забрать этого кобеля отсюда. Потом разберемся, почему он такой, если выживет. А что если это не сон и его на самом деле сейчас убивают?! И тогда… тогда он тот еще пустослов, но вовсе не убийца: в Мари он так и не выстрелил.

— Нет, ну так неинтересно. Давай поиграем! — с азартом проговорила «Мари», словно прочтя мои мысли.

В Алаверо полетели уже не предметы — да и из них оставались разве что сумочка Мари и мусорное ведро — а небольшие, размером со светлячков, огненные снаряды. Только очень быстро, и очень много одновременно.

Рик успевал то пригибаться, то подпрыгивать, но больше — ничего. Мог бы попробовать выстрелить, но даже пытаться не стал. Зато окно само собой открылось, не затронутое пламенем вовсе. Это настолько явный намек на то, что Рик должен делать!

Комната, конечно, была всего-то на втором этаже, но похоже, Алаверо проверяли. Прыгнет в окно или попытается убить «Мари», да? Я вот не была уверена, что в такой ситуации выбрала бы окно: очень уж высока была вероятность не только сломать себе что-нибудь при прыжке, но и поджариться в процессе.

А Рик плясал. Иначе его бесконечные увороты от огненных шариков, становившихся все больше, я даже и назвать не могла. Когда от одного из особо крупных «шаров» он увернулся в последний момент, «поймав» плечом ожог, я ощутила, наконец, как к моему невидимому горлу подкатывает ком. Это неправда, это сон. Сон! Только какого черта так сильно пахнет паленым?!

Прыгай, твою мать! Прыгай или стреляй, сделай хоть что-нибудь! Нельзя бесконечно уворачиваться от огня, приплясывая на маленьком пятачке пола. На брюках у него тоже была здоровенная дыра. На рубашке сзади, хотя пламя каким-то чудом не затронуло кожу. И на локтях, почти симметрично. Пот катился с него градом, а глаза лихорадочно блестели. В конце концов, подпрыгнув едва ли не на полметра, избегая особо крупного «шарика», Рик вскрикнул:

— Да на кой черт ты это делаешь?!

— Пытки — это весело, — рассмеялась тварь, и лицо Алаверо перекосило в странной гримасе. Не знаю, почему это произошло, но после этой фразы он, наконец, кинулся к окну.

— Эй, я еще не закончил! — донеслось ему вслед, и, хотя «Мари» даже не приближалась, так и паря над пылающей кроватью, что-то начало тянуть его обратно в комнату.

И тут я поняла, что так больше не должно продолжаться. Сколько можно?! Оставь его в покое! Что за дикий, бессмысленный, мерзкий садизм?! В конце концов, это мой сон, и я не хочу, чтобы это происходило! Сама с ним разберусь, если надо будет!

И, словно повинуясь мне, неведомая сила отпустила Рика, и он кувыркнулся, вылетев в окно. «Мари» схватилась за голову, и я почувствовала на себе пристальный, обжигающий взгляд ее светящихся глаз.

— А вы прошли. Ну надо же! — услышала я, и… очнулась.

Это все же был сон. Я лежала на кровати, укутавшись в одеяло. Сердце колотилось, как после очень быстрого и долгого бега, по лбу стекал холодный пот. Я чувствовала себя мягкой игрушкой, набитой грубой ватой. Слегка приподняла руку, и увидела, что она дрожит, как бы я ни пыталась остановить это. И Рика рядом не было.

На всякий случай, я позвала его вслух:

— Рик? Алаверо? Ты здесь?

Голос был слабый и какой-то надтреснутый. А ответа, как и самого напарника, не наблюдалось. Абсурдная мысль: если это не было сном… жив ли он?!

Несмотря на страх, только проснувшись, я снова провалилась в сон, не в силах справиться с дикой слабостью, охватившей тело, словно я и впрямь где-то летала. Так что второй раз я очнулась, почувствовав у себя на лбу руку Алаверо. Он был жив, хотя и несколько бледен. Но никаких ожогов или чего-то подобного я, рассмотрев его из-под ресниц, не обнаружила. Рик же почти сразу понял, что я не сплю:

— Хватит притворяться, Кэсс, я знаю, что ты не спишь. Как твоя голова?

— Ты когда-нибудь научишься называть людей так, как они тебе представились? — от облегчения, что с ним все в порядке, я как-то даже вернулась к нашей «старой» манере общения. Иначе не получалось. Но быстро спохватилась и добавила: — Лучше, спасибо. Только какая-то дикая слабость по всему телу после кошмара. Я даже не знала, что от них может быть плохо наяву!

— И что же тебе такое снилось? — поинтересовался он, внаглую вытягиваясь на постели рядом со мной. Прямо в одежде. Вопрос насчет моего именования он просто проигнорировал.

— Какая-то глупость. Летающие женщины, пожар… В общем, неважно, не хочу об этом вспоминать, — помощилась я. Захотелось его обнять, но я не стала следовать этому порыву. Ни к чему. Раз он здесь и лежит рядом, значит точно жив и здоров, а все остальное — не ко мне.

Рик на некоторое время замолчал, а потом повернулся ко мне и всмотрелся в лицо, словно надеялся прочитать там что-то новое, чего раньше никогда не видел.

— Пожар, говоришь… И правда, странно, — протянул он, и заглянул уже прямо в глаза, удерживая меня за руки на постели. Я невольно вывернулась. Не люблю, когда так делают. А Рик снова развалился рядом, потянулся и тут же перевел тему:

— Что ж, если ты не хочешь об этом говорить — не надо. Тебе удалось узнать что-нибудь полезное до того, как пришла мигрень?

Эта тема и мне нравилась несколько больше, чем изучение моих снов, тем более столь пристально связанных с ним. Я укуталась в одеяло, села, облокотившись спиной на подушку, и после этого ответила:

— Только подслушала разговор. Бертрана какая-то журналистка грозится сдать, открыв, что он скрывает убийства в своем городе. Кажется, она его шантажирует. Видимо поэтому он нас и нанял, в надежде, что мы сможем поймать маньяка до того, как эта женщина потеряет терпение и сдаст его. Он угрожал по телефону какой-то ее подруге, что может «подделать» ее под жертву маньяка и потом никто ничего не докажет.

Рик широко улыбнулся, что выглядело довольно странно в связи с тем, что я только что рассказала.

— Какая отличная новость! Теперь у тебя есть компромат на этого мудака. А со связями Джеффа вполне можно поднять запись разговора, их ведь обязаны вести. Какой же Берти идиот… Кто ведет такие разговоры по телефону вообще?

— Может, он не знает, что их можно потом прослушать? Я не знала, пока ты не сказал, — проговорила я, даже слегка приподнявшись с подушек от удивления.

— Тогда он еще больший идиот. Это простительно не знать тебе, но не главе целого города, отвечающего за этот город своей пустой башкой. Жаль, что ничего более насущного ты не узнала, но это тоже неплохо. Я не зря тебя туда взял, — он удовлетворенно улыбнулся и поправил прядь волос, упавшую на глаза.