Такер Талбот Младший. Хотя его всегда звали Ти Джей, было бы неплохо указать его настоящее имя.

— Пожалуйста, будь осторожна. — Мама сократила расстояние между нами и обняла меня.

Сегодня я была на каблуках — как и всегда — и они сделали меня на несколько дюймов выше. В остальном мы были одинаковыми, одинаковый рост — пять и девять (прим. ред.: примерно 179 см.). У нас были одинаковые густые каштановые волосы и глаза кофейного цвета. Ти Джей тоже пошел в маму, с его высокими скулами, лицом в форме сердечка и полными губами. Только Шелби походила на нашего папу. Факт, который заставлял ее обижаться на него еще больше.

— Я люблю тебя, мама. — Я крепко обняла ее.

— Я тоже тебя люблю. Если ты снова пойдешь туда… — В тюрьму. Мама с трудом выговаривала это слово.

— Я скажу ему, что ты его любишь.

— Спасибо. — Мама всегда будет любить Такера Талбота. Хорошо это или плохо, но он был любовью всей ее жизни.

Мама долго обнимала меня, затем отпустила и взяла вазу с розами. Она уткнулась носом в цветы и улыбнулась.

— Сегодня прекрасный день, чтобы посидеть с твоим братом.

— Это точно. — И это был прекрасный день для поездки в Монтану.

Я проводила ее, обняв в последний раз, прежде чем отдать запасные ключи от моей квартиры. Задержавшись у двери, я подождала, пока она выедет задним ходом с подъездной дорожки, прежде чем пробежаться по дому, чтобы в последний раз убедиться, что свет выключен, а двери заперты. Затем я забралась в свою машину и отправилась в путь.

Первую половину моего путешествия «Нова» неслась по федеральной трассе. Я прибавила громкость на радио и позволила ему успокоить любые опасения, что я ныряю в гадючью яму.

Я могла это сделать.

Я должна была это сделать.

Ради папы. Ради Ти Джея. Ради Шелби. Ради мамы.

Ради себя.

Они украли моего отца до того, как у него появился шанс стать моим отцом. Папа всегда обещал маме, что, когда он уйдет из клуба, он переедет домой. Они будут жить простой жизнью, как обычные пенсионеры. Папа мог бы стать дедушкой Кристиану. И мы могли бы узнать его получше. Наконец, после того, как он столько лет появлялся в нашей жизни лишь мельком, мы смогли бы стать настоящей семьей.

Это казалось еще более важным после того, как мы потеряли Ти Джея. Особенно для мамы.

Но это была просто еще одна утраченная мечта.

Я ненавидела Цыган за то, что они украли это будущее. Почти так же сильно, как ненавидела их за то, что они украли жизнь моего брата.

Я могла это сделать.

Я должна была это сделать.

Ради своей семьи.

На полпути я съехала с межштатной автомагистрали и поехала по двухполосному шоссе, ведущему в Клифтон Фордж. Когда я въехала на подъездную дорожку в шесть, хозяин моего дома, который я арендую на время отпуска, ждал у входной двери.

Взяв на себя роль Джун Джонсон, персонажа, которого я довела до совершенства за тридцать два года, я лучезарно улыбнулась и горячо поблагодарила его за то, что он так быстро организовал просмотр.

Я покинула постель Эмметта в понедельник и всю ночь ехала в Миссулу. Адреналин и огромная чашка кофе подпитывали поездку домой. Я провалялась в отключке несколько часов, а вчера проснулась и отправилась на работу. После прибытия в офис моей первой задачей было снять жилье онлайн.

Мой хозяин вручил ключи после краткой экскурсии, а затем оставил меня одну устраиваться. Разгрузка машины заняла три похода, а распаковка вещей — всего час. Следующие девяносто минут я убила, проверяя электронную почту и социальные сети на своем телефоне. Наконец, когда часы пробили восемь, я нанесла свежий слой губной помады, причесалась и направилась к двери.

«Нова» мурлыкала, когда я катила по улицам Клифтон Фордж. Чтобы добраться до «Бетси», потребовалось ровно семь минут. Блестящий черный «Харлей» был припаркован у дверей бара.

«Харлей» Эмметта.

Я улыбнулась. Найти его здесь было лучше, чем набирать его номер.

Я выскользнула из машины и разгладила свое платье. Оно было моим любимым, дизайн простой. Бретельки были толще, чем те, которые Эмметт оторвал от моего кружевного топа. Оно было цвета цветущих подсолнухов, и ткань облегала мои изгибы. Квадратный вырез был глубоким, открывая намек на ложбинку — ровно настолько, чтобы привлечь внимание. А еще на мне были туфли на каблуках, которые я не могла дождаться, чтобы погрузить в ямочки над упругой задницей Эмметта.

Спать с ним было на удивление легко.

Как-нибудь вечером, через много лет, я потрачу время на то, чтобы проанализировать свой план и ту легкость, с которой я испытала оргазм от его прикосновений. Как-нибудь вечером я позволю себе прокрутить это с разных сторон и задаться вопросом, был ли другой способ проникнуть в его жизнь, кроме использования моего тела. Как-нибудь вечером я, вероятно, почувствую вину и стыд за то, что месть и холодный, расчетливый гнев завели меня так далеко.

Эти заботы были отложены на какой-нибудь другой вечер.

Сегодня вечером я входила в бар в своих любимых туфлях на каблуках за две тысячи долларов.

В «Бетси» пахло пивом, потом и галлоном промышленного чистящего средства, которому никогда не выветрить застоявшийся запах сигарет. Здесь было еще оживленнее, чем в понедельник вечером. За столиками было полно людей, которые пришли пропустить по стаканчику после работы, но остались на четыре или пять.

Из музыкального автомата гремел кантри-хит. Стук шаров, опускающихся в лузы на бильярдном столе, заглушал музыку, но я смотрела не в ту сторону. Я прошла прямо к бару, медленно и уверенно, затем опустилась на табурет в центре. Я выбрала тот, где рядом со мной было свободное место.

Бармен подошел, оперся руками о стойку и лениво улыбнулся мне.

— Мартини, верно?

Я коснулась своего виска.

— Ты помнишь.

— Тебя трудно забыть. — Его взгляд скользнул через мое плечо, и улыбка погасла. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, кто стоит позади меня.

Эмметт занял свободное место, его движения были неторопливыми и плавными, особенно для человека его комплекции. Он был ростом по меньшей мере шесть футов четыре дюйма (прим. ред.: примерно 195 см.). Может быть, шесть футов пять дюймов (прим. ред.: примерно 198 см.). Мне всегда нравились высокие мужчины. Если добавить к этому более длинные волосы и короткую бороду, он был очень сексуально привлекателен с чертами плохого мальчика.

Его тело было отточено для наслаждения и греха. Он излучал уверенность и контроль. Его эго не нуждалось в поддержке, поэтому я оставлю это при себе, но он был единственным мужчиной, который когда-либо доводил меня до оргазма. Я даже пыталась бороться с этим. Но у Эмметта был талантливый член и порочные пальцы, которыми он умел пользоваться.

Мой вибратор был в Миссуле, надежно спрятанный в ящике прикроватной тумбочки, потому что в Клифтон Фордж он мне не понадобится.

Он был из тех мужчин, с которыми я не позволяла себе встречаться, потому что Джун встречалась с чистоплотными бизнесменами. Такие мужчины сидели по всему бару, те, кто сбросил пиджаки и изо всех сил старался не пялиться на мою задницу, когда я шла к бару.

Эмметт определенно пялился на мою задницу, и он был не из тех мужчин, которые скрывают это. Мне это понравилось.

Он наклонился вперед, опершись локтями о стойку, и дернул подбородком в сторону бармена, безмолвно приказывая ему проваливать. Это мне тоже понравилось.

Может быть, мне слишком понравился весь набор. Но, опять же, об этом стоит побеспокоиться как-нибудь в другой раз.

— Почему Королева, Туз? — спросила я.

— Туз? — Он оглянулся, и уголок его восхитительного рта приподнялся.

Я провела ногтем по предплечью, которое лежало между нами, нажимая достаточно сильно, чтобы оставить белую полоску на его коже, покрытой чернилами.

Татуировка, к которой я прикоснулась, изображала две карты. Королеву. И Туза.

Нельзя было называть его Эмметтом, не только потому, что он не знал, что я знаю его имя, но и потому, что имена означали привязанность. Имена были личными. А для моего собственного здравомыслия было необходимо соблюдать некоторые границы.