Лео кивнул.

— Она пришла. Но не отомстила.

— Я был там в пятницу вечером, — сказал Дэш. — Она могла нажать на курок, но не сделала этого.

Нет, вместо этого она сожгла здание клуба дотла.

— Зачем ты мне это говоришь? Разве ты не должен предостерегать меня от нее?

— Возможно. — Дэш усмехнулся. — Она дочь Такера Талбота. Незаконнорожденная или нет, она может быть единственной, кто положит конец этой войне. Если ты примешь ее в наши ряды, у него будет причина отступить.

Я рассмеялся, потому что, конечно, Дэш не мог упустить шанс уладить все с помощью моей личной жизни.

— Господи, ты эгоистичный придурок.

— Да, я такой. — Он ухмыльнулся. — Кроме того, я видел, как той ночью разбилось женское сердце. Женщины, в которую ты влюблен, и женщины, которая, как я подозреваю, влюблена в тебя.

— Я убил ее брата, — повторил я. — И, как ты только что тонко подметил — она дочь Такера.

— Многое нужно преодолеть. — Он кивнул. — Может быть, десять лет назад это было бы слишком. Но мы изменились. Мы уже не те люди. И я, например, не был бы тем, кто я есть, без Брайс. Она изменила мою жизнь.

Лео кивнул.

— И Кэсс изменила мою.

Какого черта? Это был не тот разговор, которого я ожидал сегодня.

— Она лгала мне. Обо всем.

— Похоже, вся ее жизнь была основана на лжи. У правды есть способ изменить твою реальность. Способ освободить тебя. Это победа, победа для всех здесь присутствующих. Включая тебя и Нову.

Я провел рукой по лицу.

— Как я могу ей доверять?

Дэш грустно улыбнулся мне. Чего он не сделал, так это не ответил.

Потому что не он должен был отвечать на этот вопрос.

А я.

Нова

В моей душе царила безмятежность. Возможно, безмятежность — неподходящее слово. Я была спокойна. Уравновешена. Не была счастлива. Мне не было грустно. Возможно, дело было не столько в безмятежности, сколько в том, что я полностью отстранилась от всех эмоций на прошлой неделе.

Я сидела в том же кресле, в той же комнате, что и во время моего последнего посещения тюрьмы. Мои руки лежали на папке с электронными письмами и фотографиями, которые я распечатала сегодня утром. Только на этот раз не было светлого парика. Никаких очков. Никакого костюма.

Этим утром в понедельник я пришла собой, в джинсах и моих любимых туфлях на каблуках. Моя водолазка была толстой и облегающей, потому что похолодало. На Хэллоуин на этой неделе должен был пойти снег. Мое настоящее имя было выгравировано в журнале регистрации. Я отдала охранникам свои настоящие водительские права для ксерокопии.

Технически, я была здесь в качестве адвоката — не папиного, но тюремный персонал поверил, что я им являюсь. Это была единственная ложь, которую я сказала за неделю.

Было странно, как я научилась измерять время своей ложью. Надеюсь, в следующий раз я смогу продержаться намного дольше, чем неделю. Надеюсь, после этой встречи.

Я распутывала ложь, одну правду за раз.

Мне потребовалась почти целая неделя, чтобы все осмыслить. Мысленно и эмоционально. Я плакала. Снова и снова. Мне пришлось взять несколько выходных на работе, потому что я была настолько расстроена, что не могла сосредоточиться.

После пожара я ожидала, что полиция появится на пороге моего дома и заберет меня в тюрьму. Но единственными людьми, которые связались со мной в последующие дни, были мои мама и сестра. Мама пригласила меня на обед. Шелби на ужин.

Я так волновалась, ожидая своего ареста, что отказалась и от того, и от другого. Наконец, по прошествии четырех дней любопытство взяло верх, и я поискала в газете Клифтон Фордж статью о пожаре.

Брайс Слейтер сама написала статью. В ней говорилось, что один из работников гаража устроил пожар случайно. В отчете полиции этим сотрудником числился Эмметт и было сказано, что он заплатит штраф.

Он взял вину на себя.

Он защитил меня.

Теперь настала моя очередь отплатить за эту услугу.

Дверь со щелчком открылась, и папа, шаркая, вошел внутрь, его руки были в наручниках. Охранник рядом с ним окинул папу беглым взглядом, затем впустил меня. Это был тот же охранник, который был здесь в прошлый раз. Возможно, он удивился, почему теперь я брюнетка, а не блондинка.

На лице папы на мгновение промелькнуло удивление, затем он нахмурился, между его темными глазами образовалась складка, когда охранник оставил нас одних. Он сел на стул напротив меня.

— Нова, что ты делаешь?

— Джун, — мой голос был тусклым и невыразительным. Безмятежный. Онемевший. Я выплеснула все свои чувства в ночь пожара. — Меня зовут Джун.

Он напрягся.

— Что происходит?

Я открыла папку, лежащую передо мной, и вытащила первую фотографию сверху. Это была семейная фотография, та, что была сделана с настоящей семьей папы.

Он стоял рядом со своей бывшей женой, по бокам от них стояли две их дочери. Он обнимал младшую. Я знала их имена, поскольку запомнила большую часть отчета, который нашла на флешке. Но даже при том, что я знала их имена, мне было трудно думать о них, не говоря уже о том, чтобы произнести их вслух.

Частный детектив Эмметта в Южной Каролине был тщательным. Его отчет был всеобъемлющим, с достаточным количеством фотографий, чтобы разбить мне сердце. И мое доверие.

Я подвинула фотографию по металлическому столу.

В тот момент, когда папа увидел ее, его взгляд метнулся к моему.

— Всю свою жизнь я доверяла тебе. Я думаю, ты на это и рассчитывал. — Он рассчитывал на то, что я не буду лезть в его личную жизнь. Зачем мне это? Я была его личной жизнью, по крайней мере, я так думала.

Теперь многие наши разговоры приобрели иную окраску.

Во время моих предыдущих посещений тюрьмы, когда он доверился мне о Воинах, он заставил меня поклясться держаться подальше от других участников. Что я могу знать о них, но даже в тюрьме они никогда не должны знать обо мне. Должно быть, он боялся, что кто-нибудь из них упомянет его семью.

После окончания юридической школы я спросила папу, не стоит ли мне обратиться в его адвокатскую фирму. Он сказал мне, что это слишком опасно. И так оно и было. Для него.

Я нашла в здании суда папино заявление о разводе, составленное Айрой. Я нашла его завещание, также подготовленное Айрой. Если бы я нашла папино досье у Айры, без сомнения, я бы наткнулась на других его дочерей.

Вот только зачем мне вообще было искать? Я доверяла своему отцу.

Я привыкла доверять своему отцу.

Я была просто еще одной частью его игры. Еще одной фигурой на его доске.

Больше нет. Я ухожу.

— Нова…

— Джун, — рявкнула я. — Если ты собираешься оправдываться, называй меня настоящим именем.

Он напрягся, его глаза расширились.

Ему было полезно вспомнить, что сегодня главная я. Я была той, кто уйдет отсюда. Ярость, которую я почувствовала в ночь пожара, нахлынула. Вот вам и спокойствие. Я позволила гневу распространиться, согревая меня с головы до ног. Он горел у меня под кожей, но снаружи я была ледяной.

— Сегодня ты скажешь мне правду.

У него хватило порядочности выглядеть виноватым, когда он коротко кивнул мне.

— Я уверена, ты догадываешься, какие бумаги и фотографии у меня здесь. — Я похлопала по папке.

Его плечи опустились.

— Они знают о нас?

Он покачал головой.

— Нет.

— Почему? — Зачем ему было так напрягаться, чтобы спрятать нас?

— Вы были бы в опасности. Если бы кто-нибудь узнал о вас, они могли бы прийти за вами.

— Но твоя жена и другие дочери не были бы в опасности?

— Это другое.

— В каком смысле?

— Я был с ними.

Верно. Он был там, чтобы защитить их.

— Тайные имена. Случайные визиты на выходные. Ты прятал нас не от опасности, а от них. От нее. — Я указала на лицо его бывшей жены на фотографии. — Ты сделал это, чтобы скрыть от нее маму.

Он поднял взгляд, его глаза искали, как будто он не узнавал меня. Так и должно быть. Эта холодная, расчетливая версия меня была полностью его творением.