Ее глаза не отрывались от моих, этот молчаливый вызов все еще висел в воздухе, когда комната наполнилась запахом секса и греха. Возможно, она не думала, что я смогу заставить ее кончить.

— Держись, детка.

Она ухмыльнулась и подняла руки, прижимая их к деревянной спинке кровати.

— Со мной не так просто.

— Посмотрим.

Возможно, некоторым мужчинам было бы все равно. Они бы получили удовольствие и провалили этот тест. Я не входил в большинство мужчин, и если я кончал, то и она тоже.

Я пошевелил бедрами, заслужив шипение. Затем я вошел глубоко, так глубоко, как только она могла принять меня, и почувствовал, как сжимаются ее внутренние стенки.

— Посмотри на нас. — Я опустил взгляд туда, где мы были соединены. Когда я снова скользнул внутрь, это было намеренно медленно, чтобы понаблюдать, как я дюйм за дюймом растворяюсь в ее теле.

Когда я взглянул на ее лицо, ее глаза были прикованы к тому месту, где она растягивалась вокруг меня. Я нашел ее клитор, коснувшись его подушечкой среднего пальца. Я кружил вокруг него, сначала медленно, пока ее ноги не начали дрожать.

— Смотри, — приказал я, когда ее глаза закрылись.

Она распахнула их и бросила на меня сердитый взгляд за то, что я приказывал ей.

Я ухмыльнулся и сильнее надавил на ее клитор, наслаждаясь румянцем, разлившимся по ее груди.

Но ее рот был сжат в твердую линию, челюсти сжаты.

Почему она сопротивлялась? Какой бы ни была причина, я не проиграю, не сегодня. Я мог играть с ее телом, и она могла сопротивляться сколько угодно, но оно откликалось на мои прикосновения. Я мог командовать.

Удар за ударом я погружался глубоко. Я чередовал давление на ее клитор, от жесткого к мягкому, от быстрого к медленному. Она пыталась извиваться и смещаться, но я крепко держал ее за ноги, удерживая именно там, где хотел. Именно там, где я мог доставать до той точке внутри.

Она тяжело дышала, ее грудь поднималась и опускалась, а тело сотрясалось, пока, наконец, не осталось никакого сопротивления. Ее глаза закрылись, когда ее тело выгнулось дугой, оргазм накрыл ее подобно приливной волне. Пульс за пульсом она сжимала мой член, пока давление в моем позвоночнике не стало таким сильным, что я отпустил его, тоже теряя себя.

Перед глазами поплыли белые пятна, и я откинул голову назад, позволяя разрядке прокатиться по моему телу, как грузовому поезду. Стон сорвался с моих губ, когда я кончил долго и сильно. Когда оргазм, наконец, ослабил хватку, я приоткрыл глаза. Моя таинственная женщина, обмякшая и насытившаяся, лежала на кровати, закрыв лицо руками.

Я убрал их, взяв ее за подбородок и повернув к себе, когда ее ресницы дрогнули и открылись.

— Тебе нужно куда-нибудь? — спросил я.

— Нет.

— Хорошо. Теперь, когда мы сняли напряжение, давай немного повеселимся.

Ее темные глаза смеялись, и она приподнялась на локте, касаясь своими губами моих.

— Делай все, что в твоих силах. А я сделаю все, что в моих.

— По рукам.

Несколько часов спустя я проводил ее до двери. Порванные бретельки ее топа свисали по бокам. Ее брюки помялись от долгого пребывания на полу. Я, наконец, снял с нее туфли во время третьего раунда, но не раньше, чем они оставили следы на моей пояснице.

Она не произнесла ни слова, когда переступила порог, и покачивание ее бедер заставило меня пожалеть, что я не остановил ее, когда она начала одеваться.

Я прислонился к дверному косяку, обнаженный, и впитывал ее, пока она шла к водительскому месту своей «Новы».

Она открыла дверь, но не села внутрь. Вместо этого она уставилась поверх крыши машины, изучая меня. Затем она запрокинула голову к полуночному небу и рассмеялась, ее улыбка была такой же белой и ослепительной, как сами звезды.

Возможно, она рассмеялась, потому что я удивил ее. Возможно, потому, что сегодняшний вечер был чертовски классным. Какой бы ни была причина, я тоже усмехнулся, ожидая, пока она сядет в машину и поедет по дороге.

Затем я вернулся внутрь и покачал головой с ленивой улыбкой на лице. Я дал ей свой номер перед тем, как она ушла. Может быть, она позвонит. А может, и нет.

Я снова усмехнулся.

— Черт возьми, что за женщина.

И я даже не знал ее имени.

Нова

— Привет, мама. — Я обняла ее, когда она вошла в мою квартиру.

— Привет, милая. Как поживает моя красотка? — Она поцеловала меня в щеку, прошла на кухню и положила свою сумочку на стойку рядом с вазой с белыми розами.

Забрать эти цветы и встретиться с мамой были последними пунктами в моем огромном списке дел. Прошло два дня с момента моей поездки в Клифтон Фордж, и часы пролетели как в тумане, пока я металась от одного задания к другому, и все для того, чтобы я могла уехать из Миссулы сегодня и продолжить осуществление своего плана.

— У меня все хорошо. Спасибо, что делаешь это.

Она коснулась шелковистого кончика розы.

— Не хочешь объяснить, почему я два месяца присматриваю за домом?

— Ты правда хочешь знать? — спросила я, зная ее ответ.

— Наверное, нет. — Она наклонилась и вдохнула аромат букета.

Мама всегда держалась на расстоянии от папиных дел с Воинами.

Они познакомились на одной из шумных вечеринок клуба. Мама была молода и поехала в Эштон с подругой, они вдвоем каким-то образом оказались в клубе. Но это был единственный раз, когда мама была рядом с Воинами. Одного раза было достаточно.

В ту ночь она забеременела Шелби, и папа настоял, чтобы мама и его будущий ребенок были полностью удалены с клубной сцены. Мама всегда соглашалась с пожеланиями папы, потому что она сделала бы все, чтобы обезопасить нас, детей, даже если бы это означало любить его тайно.

Мама не говорила о папе со своими друзьями, точно так же, как мы не обсуждали нашего отца со своими. Она все еще жила в доме моего детства, и, если наши соседи задавали вопросы о мужчине, который нечасто навещал ее, она на них не отвечала.

Их брак был заключен только по обету. Их любовь была ограничена стенами ее дома.

Я подозревала, что причина, по которой она закрывала глаза на папин клуб, заключалась не только в том, чтобы защитить своих детей, но и в том, чтобы беречь свое сердце.

Если она и говорила о Воинах с папой, то не в моем присутствии. Я была уверена, что она знала больше, чем показывала, но она ничего не выпытывала у него. Она доверяла папе.

Мы все доверяли папе, даже Шелби.

Кроме того, маме не нужны были вопросы, потому что у нее была та жизнь, которую она хотела. Она ни разу не пожаловалась, что растит троих детей в одиночку. Она руководила шоу. Была капитаном нашего корабля. Да, она скучала по папе и плакала всякий раз, когда он уезжал после своих коротких визитов, но грустные дни никогда не длились долго.

До смерти Ти Джея.

После его смерти мама изменилась. Теперь в ее глазах была глубокая боль, и этот призрак не проявлял никаких признаков того, что однажды исчезнет.

Я бы не стала обременять ее еще большим беспокойством. Ей не нужно было знать, что я связалась с теми самыми людьми, которые убили ее ребенка. Я заставлю «Тин Джипси» заплатить за его смерть, и, может быть, тогда, когда месть свершится, я поделюсь с ней.

— Я говорила с твоей сестрой. — Она не отрывала взгляда от роз. — Ты его видела?

— Да.

— И как он поживает?

— С ним все в порядке. — Насколько это было возможно в тюрьме. — Я передала ему твое письмо.

Я была каналом их связи, потому что, несмотря на то, что он провел свою жизнь в тюрьме, он все равно не хотел, чтобы мама выходила на контакт. Он не хотел рисковать, чтобы его враги узнали ее личность, особенно теперь, когда он не сможет защитить ее.

Поэтому, она писала письма, и когда я совершала свои нечастые визиты, я передавала их.

— Ты дала ему фотографии Кристиана? — спросила она.

— Да, письмо и фотографии Кристиана.

Не Шелби позаботилась о том, чтобы папа знал, как выглядит его внук, а мама. При каждом моем визите я приносила письмо мамы, чтобы папа прочитал его. Она всегда прятала одну-две фотографии Кристиана, сделанные на одном из их многочисленных детских праздников бабушки и внука.