Я бросила на нее хмурый взгляд.

— Он не лгал мне.

— Все в нем ложь, Джун. Нова. Наших имен должно быть достаточно, чтобы понять это. Но ты всегда ему доверяла. Ты как мама.

— Он наш отец, Шелби.

— Мэй, — поправила она. — Он преступник. И он именно там, где ему и нужно быть.

Мое раздражение начало нарастать, а руки сжались в кулаки под столом. Шелби никогда не отдавала папе должное, а я, вероятно, отдавала ему слишком много.

Я разжала пальцы, положив ладони на бедра.

— Я не хочу ссориться из-за папы.

— Я тоже. — Она вздохнула. — Я просто… я ненавижу, как он диктует твою жизнь.

Я тоже. Сейчас, больше, чем когда-либо.

— Я не знаю, что делать с Эмметтом. Я не хочу прощаться.

Шелби грустно улыбнулась мне.

— На самом деле у тебя нет выбора. Ты солгала ему. Он тебя не знает. И когда он узнает…

— Он будет презирать меня.

Шелби кивнула.

Я ненавидела то, что она была права. Я ненавидела то, что это зашло слишком далеко.

У нас с Эмметтом не было будущего. И нравилось мне это или нет, я должна была отпустить его.

— Я влюбилась в него, — прошептал я.

Она потянулась и положила руку мне на плечо.

— Я знаю.

— Это пиздец.

— Полный пиздец, — фыркнула она. — И это началось в тот день, когда мы родились. В тот день, когда папа убедил маму, что для нас будет безопаснее жить по его лжи.

— Это то, кто мы есть.

— Нет, — тихо сказала она. — Мы никогда не были такими, какими были.

Возможно, она была права. Возможно, мне следовало прислушаться к ней с самого начала.

— Что насчет Ти Джея?

— Его больше нет. Он умер слишком молодым, но его больше нет.

— Я скучаю по нему, — прошептала я. — Я скучаю по тому, как он всегда дразнил нас. Я скучаю по тому, что он приходил и совершал набеги на мою кладовку в поисках шоколада. Куда бы я его ни положила, он его находил. Даже в тот раз, когда я засунула коробку батончиков «Дав» в пустую коробку из-под хлопьев.

Моя сестра рассмеялась.

— Ты помнишь тот раз, когда он сказал маме, что она станет бабушкой?

— Как я могла забыть? Бедная мама. — Ти Джей намеренно заставил нас всех поверить, что от него забеременела девушка. Ему было четырнадцать. Мама засыпала нас вопросами о девочке и ее имени.

Бетта. Он сказал нам, что ее зовут Бетта.

И после того, как он целый час водил нас за нос, доводя маму до седых волос, он извинился и вышел из разговора только для того, чтобы вернуться через минуту с рыбой Бетта (прим. ред.: Рыбки Петушки или Бойцовые сиамские рыбки являются разновидностью Гурами. Иногда их называют Рыбки Бетта).

— Он был таким придурком. — Я улыбнулась. — Но никто не мог заставить нас смеяться так, как он.

Как будто он видел, какое тяжелое бремя несла мама, всегда храня наши секреты и управляясь со всем самостоятельно, и бросал себе вызов проявлять легкомыслие. Несмотря на то, что папа платил за нашу жизнь, его никогда не было рядом, чтобы помочь с уборкой, готовкой или стиркой. Его не было рядом, чтобы посмотреть мои соревнования по легкой атлетике или выпускной в старшей школе.

Его там не было.

Это всегда была мама. И ни один человек не заставлял ее улыбаться так, как Ти Джей. Даже сейчас, спустя годы после его смерти, я не видела такой радости на мамином лице.

Она была украдена вместе с его жизнью.

— Это несправедливо, — сказала я.

— Да, не справедливо. Но вот как ты должна чтить его, — сказала она. — Не мстя. Но помня о нем. Помня, как мы любили его и как он любил нас.

Она была права. Боже, она была права.

И теперь, когда я поняла это, было слишком поздно.

Наверху раздалось хихиканье. Смех Джека смешался с восхитительным визгом Кристиана. Моя сестра подняла глаза к потолку, и в ее карих глазах засияла любовь.

Боль ревности пронзила глубоко. Единственный мужчина, с которым я хотела бы этого, простой жизни, полной любви, был тем, с кем я не могла быть. Слезы, которые мучили меня весь день, наполнили мои глаза. Я опустила подбородок, смаргивая их, чтобы Шелби не увидела, когда снова повернется ко мне лицом.

— Что было на флешке? — спросила она.

— Я не знаю.

— Ты собираешься посмотреть?

Я пожала плечами.

— Я должна.

— Нет, не должна.

Шаги на лестнице означали, что наш разговор на сегодня окончен. Я не сомневалась, что она захочет поговорить еще, узнать подробности, на которые у меня не было времени. Но когда Джек и Кристиан вернулись в столовую, мы побыли там еще немного, прежде чем я, извинившись, ушла домой.

В моей квартире было темно, а воздух спертый. Я перешла из гаража на кухню, на ходу включая свет. Каблуки я оставила у холодильника. Мама аккуратно сложила всю мою почту на острове.

Мне нужно было выгрузить чемоданы из машины. Мне нужно было проверить электронную почту на предмет того, что я пропустила сегодня, и позвонить маме, чтобы сказать ей, что я дома. Может быть, она захочет встретиться со мной завтра за ланчем. Но когда я достала свой телефон из сумочки, то набрала другое имя в списке контактов.

Туз.

— Привет, — ответил он. Громкая музыка на заднем плане могла означать только то, что он был в «Бетси».

— Уже веселишься без меня?

Он усмехнулся.

— У меня дома слишком тихо.

— Да, мне знакомо это чувство.

— Подожди. Дай мне выйти на улицу, где я смогу тебя услышать.

— Хорошо. — Я оглядела дом.

Я купила его за его чистые линии и современную атмосферу. Белые шкафы были облицованы матовым стеклом. Их тонкие серебряные ручки сочетались с гладкими приборами из нержавеющей стали. Полы были из побеленного дуба и выложены елочкой. Диван в гостиной был цвета овсянки, сбрызнутой слишком большим количеством молока. В моей спальне все было примерно в том же духе.

Внезапно стало так холодно. Снаружи было темно, но утром идеально ухоженный газон будет сиять неоново-зеленым светом, а несколько молодых деревьев колыхаться на ветру, не выше крыш в этом новом жилом комплексе.

Я скучала по красочному деревенскому дому Эмметта. Скучала по его пряному аромату, витающему в воздухе, и по оживленному лесу за каждым окном.

Шум в телефоне стих, и Эмметт глубоко вздохнул.

— Ты все еще здесь?

— Я здесь.

— Как прошла твоя поездка? Нормально добралась? — Его голос был подобен мягкой ласке, пробежавшей по моему позвоночнику. Как я буду спать этой ночью? Будет слишком холодно без его тела, обычно согревающего меня.

— Нормально. — Я вытащила табурет из-под островка и скользнула на сиденье.

— Привет, — голос Эмметта был приглушенным, когда он приветствовал того, кто был там с ним. — Да. Буду через секунду.

Он был занят. Он был в баре, веселился. Я была дома, и мне нечего было делать, кроме как изучать флешку, которую я оставила в машине.

Может, мне следовало побеспокоится о том, что его не было дома, побеспокоиться о тои, что он найдет кого-то другого, кто согреет его постель этой ночью. Но я доверяла ему.

Как это случилось? Как он превратился из врага в единственного человека, которому я доверяла?

— Прости, детка.

— Все в порядке. Я отпущу тебя. Просто хотела поздороваться. Услышать твой голос.

— Скоро поговорим?

— Да. — Я вздохнула. Может быть. — Пока.

— Пока.

Я кладу свой телефон на белую мраморную стойку, уставившись на его темный циферблат.

Два месяца, и все изменилось. Какой бы план я ни придумала, чтобы отомстить за отца, он рассыпался, как мокрая туалетная бумага.

Найду ли я ответы на этой флешке? Может быть. Если только смогу заставить себя изучить информацию на ней.

Я ни за что не сделаю этот шаг сегодня вечером. Потому что это будет шаг в неверном направлении.

Мне нужно было повернуть, дать задний ход. Повернуть все вспять. Закончить то, что я начала.

— Как… — Я постучала пальцами по столешнице. Размышляя. Вычисляя. Планируя.

Единственный способ покончить с этим — защитить Эмметта от моего отца. Таков был ответ.