Еще один взмах руки, блеск черного лезвия — и Влада предсмертно хрипит, поскольку Оксана перерезала ей горло, в очередной раз очень ловко подставив под хлынувшую кровь медную емкость.

— Первая жертва принесена! — торжественно возвестила Меланья, приняла ритуальный сосуд из рук склонившейся перед ней женщины и вылила кровь, находившуюся там, в костер.

— Мать, ты обещала, — подала голос Алина и плотоядно глянула на Василису. — Теперь моя очередь.

— Иди, — величественно кивнула Меланья, протягивая ей плошку и нож.

— Как-то не так мне все это виделось, — произнесла Василиса, побледневшая до синевы, но все же старавшаяся держать марку. — Но что уж теперь. Но ты знай, сучка, что я и с того света за тобой заявлюсь. Клянусь своей душой.

— У тебя ее нет, как и у любой из нас, — одарила ее Алина и подставила медную емкость под левое запястье юной ведьмы. — Нечем клясться.

— Есть, нет, но ты все равно сдохнешь, — зло сообщила ей Васька. — Причем скоро. И я еще спляшу на твоей могиле!

Ведьмы дружно рассмеялись, причем даже глава ковена присоединилась к общему веселью.

— Сейчас, — произнес я, а после выстрелил в голову Меланьи.

Глава ковена не успела еще рухнуть на камни, как я застрелил еще двух ведьм. Это не вурдалаки или, например, оборотни, которых и серебряной пулей вот так запросто не возьмешь, даже если она пробьет череп. А вот ведьмы, как, впрочем, и ведьмаки, в каком-то смысле обычные люди, потому и убить их не так сложно, особенно если знать, куда целиться. Меткость и скорость — вот залог успеха в столкновении с ними.

Выстрел — и на лбу Оксаны, недавно забравшей жизнь у прислужницы Марфы, появляется небольшое отверстие, после чего она падает в костер, а тот, в свою очередь, выплёвывает в ночную тьму высоченный столб искр.

— Так их! — визжит Василиса, извиваясь у скалы и всячески пытаясь освободиться. — Всех убейте! Всех!

Кстати, ошибся я в расчетах, оцепенение охватило уничтожаемый ковен не на пару-тройку секунд. Они где-то с полминуты, если не больше, понять не могли, что происходит, тем самым подарив нам с Метельской серьезнейшую фору и надежду на то, что победа останется за нами. Мало того — и после, когда пришло осознание того, что их методично уничтожают, ведьмы не сконцентрировались на проблеме, а принялись метаться по площадке, как чайки над морем, чем, к слову, немало меня удивили.

Светлана не отставала от меня, она довольно шустро палила по противникам, завалив при этом пять ведьм, а одну, ту самую Алину, которая собиралась Ваську препарировать, крепко подранила.

Щелчок, опустошенный магазин падает вниз, я вбиваю в рукоять новый, просто-таки физически ощущая, что сейчас истекают последние секунды нашей удачи.

— Вон они! — раздается истошный визг. — Вон среди деревьев! Сестры!

Надо же, наконец-то заметили. Хотя «наконец» тут не очень уместное слово, лучше бы эти дамы и дальше с воплями бегали вокруг костра, от которого пошел невероятно смрадный запах. Оно и понятно, пламя начало пожирать Оксану, приобретя при этом на редкость недобрый багровый оттенок.

На ногах к этому моменту осталось шесть ведьм, плюс рядом со скалой корчилась раненая в живот Алина, оравшая так, что, наверное, ее даже Глузд со товарищи в подземелье услышал.

Выстрел — и наблюдательная противница получает от меня ответочку прямиком между глаз. Так сказать — приз самому внимательному участнику мероприятия.

Секундой позже сухо кашлянул «макаров» Метельской, которая тоже сменила магазин — и еще одна ведьма кубарем катится по камням, обдирая руки и ноги.

Мой выстрел, и ведьм остается трое, только вот какая беда — они уже совсем рядом с нами. Я вижу оскаленные рты, вижу скрюченные пальцы, ногти на которых более всего похожи на когти диких зверей, и глаза, в которых бьется ярость, но нет ни малейшего следа жалости или страха,

А после на меня наваливается слабость, такая, что я даже на спусковой крючок нажать не могу, хоть и очень стараюсь.

Знал же, что им в глаза смотреть нельзя! Знал!

Бэнг! Хлопок выстрела, раздавшийся откуда-то сбоку, стряхивает с меня марево оцепенения, разрывает его, точно паутину вроде той, которой так много в осеннем лесу.

— И еще! — слышу я азартный крик Аркаши и новый выстрел. — Что, не нравится?

Он палит от бедра, точно ковбой в старых американских фильмах, ему только шляпы «Стетсон» не хватает. Но, что странно, он каким-то образом умудрился попасть как раз в ту самую ведьму, которая на меня морок накинула. Жаль, я ее сразу не завалил, в самом начале. Матерая оказалась, знающая. Эдак, на ходу, при столь нестандартной ситуации, привязать к себе человека — тут большой опыт нужен и не меньшее самообладание.

Вот только воспользоваться своим преимуществом она не успела, ибо разворотил выстрел Аркаши ей бок капитально.

Наши с Метельской выстрелы слились в один, и последние ведьмы рухнули в паре шагов от нас. Всего ничего им оставалось, промедли мы пару мгновений — все, конец. Ну, может, не обоим, а кому-то одному, но и это так себе повод для радости.

— И вот! — гаркнул Стрелецкий, выпалив из «помповика» еще раз.

— Хорош! — рявкнул я. — Угомонись, не трать патроны. Все, война кончилась. Мы победили.

— Капец, — пробормотала Светлана и вытерла пот со лба. — Бойня, блин!

Это да, по-другому то, во что превратилась небольшая площадка, всего каких-то пять минут назад представлявшая собой владения упивающихся своей силой ведьм, и не назовешь. Тела, лежащие вповалку там и сям, кровь на камнях и траве, смрадно чадящий костер и стоны двух недобитых противниц.

— Ненавижу! — пробормотала ведьма, валявшаяся в паре шагов от меня. — Убью!

Она с трудом приподнялась и уставилась на меня побелевшими от бешеной ярости глазами, ее губы принялись что-то нашептывать.

— Не балуй, — мигом пресекла это оперативница, на мгновение опередив меня. Носок ее ботинка врезался в рот ведьмы, пятная камни новой кровью. — Ишь чего задумала.

— Молодец я? — подошел к нам Аркаша. — А?

Он явно был невероятно доволен собой, что замечалось по всему — тому, как он держался, по горделиво запрокинутой голове и даже по тому, насколько лихо он положил ствол ружья себе на плечо. Нет, он точно поклонник вестернов.

— Палил в белый свет как в копейку, — хмыкнула Метельская, прижимая голову ведьмы к камню. — Как попал в кого-то — не понимаю.

— Но попал же, — чуть обиженно заявил юноша. — Вот в нее как раз! С первого выстрела! А?

— Только не убил, а подранил, — заметила Светлана. — Так что давай, доводи дело до конца.

Неожиданно. Ладно бы я такое сказал, но она?

— В смысле? — опешил и Стрелецкий. — Что значит — до конца?

— Добей ее, — пояснила Метельская. — Бери и стреляй. Нам тут живые свидетели не нужны.

Ведьма задергалась, что-то замычала, но нога оперативницы крепко прижимала ее голову к камням.

Аркаша, с которого мигом слетела спесь, сначала замялся, а после как-то очень некрасиво и суетливо прижал ствол ружья к затылку замершей ведьмы, глубоко вздохнул и…

— Не могу, — секундой позже жалобно взмолился он. — Когда все стреляли — тогда да. А так — не могу. Не получается.

— Даже не знаю, что и сказать, — глянула на меня Метельская. — С одной стороны — молодец, ведет себя как законопослушный гражданин, знающий, что человеческая жизнь — главная ценность. С другой — тряпка тряпкой.

— Макс, а ты мне ее отдай. — Когда и как за моей спиной оказалась Марго, я даже и не понял. — Уж поверь, я сделаю все как надо. Да и не так много в ней жизни осталось, вон как кровь из бока хлещет.

И еще вроде как слюну сглотнула прямо над ухом, зараза такая.

— Эй! — донесся до нас голос Василисы. — Благодетели! Нас бы освободить! И эта стерва вроде как в себя приходит, уползти пытается!

— Свет? — Я глянул на оперативницу.

— Мне все равно, — сухо отозвалась та и направилась в сторону костра, на ходу стягивая балаклаву со словами: — Уф, упрела, сил нет.