Не хватало еще вместо союзника лютого обезумевшего врага получить.

— Вопрос можно? — осведомилась у меня Марина после того, как смолотила изрядный кусок жаркого, залив его здоровенной кружкой ледяного кваса. — По лбу не стукнете?

— Смотря что спросишь, — отозвалась Метельская. — Если дурь какую, то могу.

— Ведьмы, — уставилась отчего-то на меня девушка, — они сильно опасные? Что они могут сделать? Молнией шваркнуть, в лед человека превратить или там в осла?

— Ну, первые два пункта сразу можно опускать, это все байки из сказок и книжек. — Я отодвинул от себя опустевшее блюдо. — Такое не то что им, но и вообще мало кому под силу. Планетник вроде молнии может вместе с тучей вызвать, но сам такого не видал. Что до превращения в осла или какую другую живность — раньше такое вроде случалось, но сейчас такие штуки на ходу, между прочим, вряд ли кто сможет провернуть. Тут ритуал нужен, долгий и затратный в плане компонентов. Да и не приветствуется в наше время подобное в принципе. Если им надо кого убить, то есть способы попроще и подешевле.

— А чего вы тогда такие напряженные? — склонила голову к плечу Белозерова. — Если они не такие страшные, но при этом, по сути, такие же люди, как мы с вами? Ведь они же люди?

— Ты имеешь в виду, что у них тоже идет кровь и при попадании пули в голову жизнь заканчивается? — уточнил я.

— Именно. Если все так, то не так страшно же? То есть, конечно, все равно страшно, но не как с теми, на острове. Они-то вовсе не люди были.

— Начнем с того, Марина, что численный перевес изначально не в нашу пользу, — вздохнул я. — Не знаю, что за ковен облюбовал эту гору, но уверен, что в нем не меньше трех десятков ведьм. А то и больше. Да, на нашей стороне, если повезет и мы не спалимся раньше нужного, окажется внезапность, но это копеечный перевес. Ну уберем мы двух-трех старших, так остальным подобное лишь в радость — вакансии в верхушке ковена появились. А у них как? Кто за убитую старшую отомстил, тот, считай, уже повысил свои ставки в иерархии. Если же ведьма матерая, опытная, то и вовсе на место в самой основе сможет претендовать. Так что нас порвать на куски за счастье посчитает любая из них. А делать они это умеют очень здорово, причем без всякой магии. Там такие когти — что ты! Плюс кое-какие полезные умения, которые магией не являются, но в драке очень важны. Могут, например, глаза отвести, и станешь ты драться с фантомом, который выглядит как настоящий ровно до той поры, пока тебе горло не вскроют. Или ноги заплести, да так, что ни встать, ни сесть. Ну да, на несколько секунд, но в бою каждая из них на вес золота.

— Слепоту навести могут, — добавила Светка и потерла глаза. — Как-то раз мне от одной бесовки перепал этот ужас в качестве прощального подарка. Два часа ничего не видела, столько всего передумала — не расскажешь. Как проморгалась, так сначала хотела рапорт на увольнение писать. Решила, что ну ее на фиг, эту службу, рассудок дороже. Просто еще раз я такое точно не перенесу, потому что очень страшно.

— Плюс десятки других разных приятных способов из серии «Как извести противника», — подытожил я. — Но это все ерунда, технические моменты, типичное «кто кого». Скорее всего, они нас, но кто знает? Нет, Марина, бояться здесь надо другого.

— Чего?

— Не того, что случится во время драки, а того, что начнется после нее в том случае, если мы умудримся остаться живыми и умыкнуть ключ.

— Это да, — поежилась Метельская. — Я уж и не знаю, что тут хуже…

— Так если мы их, то что может случиться после? — озадачилась Белозерова. — Или вы про страшную месть, которая неотвратима? Если честно, я в нее не очень верю. Более того — считаю подобные угрозы проявлением слабости. Как пример — моему отцу, когда он помоложе был и не обладал нынешним положением, после каждого выигранного тендера обещали глаз на задницу натянуть. Но, поверьте, они до сих пор у него там, где и должны присутствовать. В смысле — глаза.

— Это потому, что твой отец с людьми дела имел, — хмыкнула Марго, улегшаяся на лавку и уставившаяся в потолок. — У них слово — это только слово, ему цену говорящий определяет. А у нас слово — это почти всегда дело. Редко-редко когда одно с другим расходится, и всегда по веской причине. В остальном, если при свидетелях что-то обещал — выполняй. Даже если ситуация изменилась, даже себе в убыток. Иначе все в Ночи будут знать, что тебе отныне доверия нет, ты не в курсе того, что такое самоуважение и не чтишь репутацию своего рода. Или семьи. Не суть.

— А тут — месть, — поддержал я ее. — Даже обещать ничего не надо, это само собой подразумевается. Какие слова? Землю носом рыть нужно, отыскивать тех, кто посмел на ковен руку поднять, кожу с них живьем снимать, а после кишки на телеграфных столбах развешивать.

— Фу! — поморщилась Марина.

— Реальный факт, — пожал плечами я. — Один лихач решил обнести Марфу, уж не знаю, как ему в голову такое вообще пришло. Само собой, спалился, очень долго и скверно умирал, а после стал частью инсталляции, посвященной стодевяностолетию появления в России первого электромагнитного телеграфа.

— Так себе шутка, — отметил чуть побледневший Аркаша.

— Ничего это не шутка, — заверил его я. — Именно так мне Марфа и сказала, когда про случившееся поведала. Я как раз к ней в гости заглянул по кое-каким делам, вот и увидел все своими собственными глазами. Марфа очень умна, потому умеет делать тонкие намеки на очень толстые обстоятельства исключительно красиво. Мол — я тебя предупредила, а дальше сам думай.

— Никогда не поверю в то, что ты когда-то что-то собирался у нее спереть, — привстала Марго. — Да ну нет!

— Так и не обо мне речь, — усмехнулся я. — Мы с Майей тогда еще не то что не развелись, но еще и не разошлись. А вот она как раз большой любитель запустить руку в чужие закрома, особенно если впереди маячит немалая выгода.

— Это ты про ту Майю, с которой я вместе сюда угодила? — спросила у меня Марина. — Да? Надо же, она совсем на воровку не похожа.

— Вот все так и думают после первого знакомства с ней, — рассмеялся я. — А потом раз — и в сейфе документов нет, которые являются имуществом, нажитым до брака. Ладно, не суть. Так вот, Маринка, ведьмы даже банальной кражи не прощают. Представь себе, как они взбеленятся, узнав о пропаже такого артефакта и смерти товарок.

— Мадам Суровость сказала, что вроде нынче ночью они все там будут, — неуверенно предположила Марина. — В смысле ведьмы. Ну, как вы их называете — ковен. Если они там будут все, и вы… мы то есть, их всех убьем, то кто станет мстить?

— Ну, во-первых, чтобы прямо все до единой ведьмы на шабаш прибыли, пусть даже такой нерядовой, не бывает, — уверенно заявил я. — Кого-то старшая видеть не хочет, кто-то вообще не в стране, есть те, кто из принципа мероприятие может проигнорировать. Так что процентов пятнадцать-двадцать ковена не явятся, а потому непременно начнут нас искать сразу после того, как узнают о случившемся.

— Ты себе противоречишь, — влез в разговор Стрелецкий. — Сам же пять минут назад утверждал, что вакансиям в руководстве уцелевшие обрадуются сверх меры. Так какой смысл им заниматься местью, а не пилкой наследства?

— Потому что свои не поймут, — хмуро пояснила вместо меня Метельская. — Сначала месть, потом все остальное, и пока не будет подтверждений тому, что убийцы получили свое, с ними никто дела иметь не станет. Стопроцентный игнор, причем не только тут, на Урале, но и везде. В старые времена, когда вести передвигались по земле на своих двоих, например с бродячими торговцами, может, и удалось бы свалить куда подальше и там все начать сначала. Но сейчас такой номер не пройдет. Так что искать нас станут, и весьма усердно.

— А то и другие ковены подключатся, — добавила масла в огонь Марго. — Не всегда же они собачатся, иногда друг за дружку и заступаются. Вспомни Глафиру из Зарядья и Светлану Михайловну из Бескудниково, они друг за дружку горой стоят. Причем с полвека уже, если не больше.