Вскоре нас и в самом деле окутал туман, причем он был неоднороден, то есть где-то плыл между деревьями в виде тонких и невесомых нитей, а где-то мы входили в почти непроницаемое белое облако, охватывающее со всех сторон и, казалось, не пропускающее даже ночную темноту.

Я даже в какой-то момент слегка напрягся, опасаясь того, что мы в этом белесом мареве заплутаем и не выйдем туда, куда должны. И да, это будет просто эпическое невезение — по сути вдвоем завалить пару десятков ведьм, включая главу ковена, не получив при этом ни царапины, добыть артефакт, а после элементарно заблудиться. Не в болото залезть, не в капкан попасть, не на конкурентов нарваться, а проскочить место сбора в тумане.

Но обошлось. То ли у Светки в голове встроенный компас имелся, то ли просто зрительная память была такая, которой только позавидовать можно, но она вывела нас в нужное место, ни разу не сбившись с дороги.

— Гляди-ка, пришли, — услышал я голос Глузда сразу после того, как камень, закрывавший вход в глубь горы, со скрежетом отошел в сторону. — Сызнова вернулись. Ишь ты! Как ворожит вам кто!

— Мы сами себе ворожим, — проворчал я, — потому что больше никому не нужны. Глузд, тут такое дело…

— А ты, вой, смотрю, все пытаешься догнать то, что ушло навсегда? — перебив меня, произнес Мискув, выходя вперед. — Надеешься на счастье, которое не вернется, как ни старайся? Зря. Я тебе тогда говорил и сейчас повторю — пустое это дело.

И вот тут я удивился, причем очень сильно. Что Глузд, который, по моему мнению, вообще не умел ломать перед кем-то шапку, что его спутники, только заметив шамана, согнулись в поясах. Наверное, этот поклон и называют «земным», с той только разницей, что их глаза уставились в камни горы, а не в землю, так как ближники нашей нанимательницы упорно не желали покидать территорию, подвластную их хозяйке.

Или ни не хотели, а не могли?

— Рад видеть тебя, старинушка, — наконец разогнулся Глузд. — Поздорову ли? Хвори не тревожат ли? В прошлый раз, помню, одна из Лихоманок тебя крепко скрутила.

— Не суди о том, в чем не разбираешься, — осек его шаман. — Кабы кто из сестриц ко мне пожаловал, так ни с чем бы и ушел. Этим-то хвоста накрутить ничего не стоит.

— Даже так? — не удержался от комментария я. — Ничего себе.

С сестрами Лихоманками я сам не сталкивался, но был наслышан о них от Мирослава. Мой наставник утверждал, что если какая из них к человеку прицепится, то почти наверняка тому можно писать завещание, ибо жадны они до людских страданий невероятно и доброй волей свою жертву не оставят. Не так часто им в наше время добыча перепадает, потому шиш они ее из лап выпустят. Потому тут либо умирай, либо ищи того, кто от тебя эту напасть отвадит, а таких специалистов осталось немного. Несколько матерых колдунов по Москве и области, главы ведьмовских ковенов, пара сноходцев — вот, наверное, и все. Но любой из них такую цену бедолаге заломит, что проще об эвтаназии задуматься, чем ее оплатить. А, еще забыл ворожей и ведьмака Смолина, они, думаю, тоже могут с Пухеей или там Коркушей договориться, знаний и сил им на такое хватит. Вот только вероятность их вмешательства минимальна. Что те, что другой живут наособицу от остальных и частные заказы принимают только в очень, очень редких случаях.

— Меня тогда последыш Аждахи тяпнул за ногу, — продолжил шаман. — Старый пакостник давно издох, а потомки его еще ползают по горам, ядом своим их пачкают. Как и ты, Глузд, все надеются на то, что прошлое оживет.

Аждаха, Аждаха… Что-то такое я читал. Башкиры его вроде почитали за повелителя тьмы, а представлял он собой огромного змея, который источает ненависть ко всему живому, порождает болезни и несчастья, которые потом отправляет к людям, а также покровительствует тем, кто несет в мир зло. Короче — классика жанра, правда, только что получившая неожиданное подтверждение.

— Но тот яд тебя свалил, — усмехнулся воин, которому явно не нравилось то, что он слышал. — Хоть бога-змея давно нет.

— Так и Ма-анква давным-давно из мира ушла, — не полез за словом в карман Мискув. — Чего ж тогда твоя хозяйка ее наследство из оставленной ей навеки пещеры не заберет да у себя в палатах не поставит? Ей тогда сильно глаза застило, что люди стату́й золотой отлили и ему поклоны бить начали. Помнишь же? Вижу, помнишь.

— Золотая баба, — пробормотала Метельская. — Очуметь можно. Дед знает, где она находится!

Ну да, так и есть. И с тем, что очуметь можно, тоже согласен. Золотая баба — один из артефактов, найдя который ты не только обеспечишь своих потомков поколений на десять вперед, но и войдешь в зал славы тех наемников, которые работают под луной. Причем очень надолго. Ты уже на тот свет отчалишь, а фразы вроде «Чарушин, ну тот, что Золотую бабу нашел» все еще на слуху будут. Не день, не два, а лет что. А то и больше.

Нет, я парень не тщеславный, но от такого приза точно не отказался бы. Да и интересно глянуть на один из предметов, которые в нашей среде считаются священными Граалями.

— Не мне решать, что госпожа хочет делать, а что нет, — отвел глаза в сторону воин.

— И то верно, — кивнул шаман. — Ладно, вой, о пустом говорим. Я хочу с этими людьми во владения твоей повелительницы войти. Пустишь?

— Она сказала много лет назад, что ты всегда тут желанный гость, — приложил руку к груди Глузд. — С тех пор ничего не поменялось, так что здесь тебе всегда рады, старче.

— Ну и ладушки, — прокряхтел Мискув. — Тогда дай пройти, не загораживай дорогу. Больно ты здоров, не обогнешь.

Мы один за другим вошли в гору, последним, следом за мной, шел шаман, потому, наверное, до меня и донеслись слова, что он еле слышно себе под нос пробормотал как раз перед тем, как за нами закрылась каменная дверь:

— Не нравится мне этот туман.

Не стану врать, очень хотелось спросить, чем именно тот ему не мил, но сдержался, промолчал. Кто их, стариков, знает, может, он мне отмерил некое количество раз, когда я могу проявить любознательность. Да, звучит как шутка, но поверьте, и такое в жизни встречается.

А еще я обратил внимание на то, что для возвращения к Хозяйке горы Глузд выбрал не ту дорогу, которой мы шли сюда. Нет, переходы и штольни, конечно, похожи друг на друга, как родные братья, но две новых пещеры я точно приметил.

Вернее три, в этот момент мы аккурат оказались в просторной, не сказать огромной пещере.

Мало того — там оказались не только мы. На противоположной стороне сверкнули лучи фонариков, а после до нас донеслись голоса:

— Олежа, ты уверен, что мы тут раньше не проходили?

— Уверен на все сто. Палыч, у меня же все фиксируется. Плюс не забываем про правило «правой» руки.

— Я тоже фиксирую, — подтвердил третий голос. — Он прав, не были мы тут. Хотя у меня на картах и этой пещеры нет. А маршрут-то хоженый, причем не раз.

Спелеологи, что ли? Надо же. Я за последние недели как-то отвык от того, что люди иногда под землю просто по кайфу лезут.

— Петр Палыч? — охнула в этот момент Марина и прижала ладони к щекам. — Олег? Не может быть!

— Идем, — холодно произнес Глузд, оглянувшись. — Нас ждет госпожа.

— Это моего папы охранники! — не обращая внимания на его слова, радостно взвизгнула Белозерова. — Петр Палыч, я тут!

И она бросилась туда, где слышались голоса и мелькали лучи.

— Вернись! — повторил воин равнодушно, но при этом очень громко, так, что не услышать его было невозможно. — Ты нарушаешь приказ той, кто здесь правит, а этого делать нельзя. Ее воля — закон!

— Дура девка, — вздохнул шаман, тяжко вздохнул и повторил: — Ой, дура!

— Блин! — следом за ним сообразил и я, что именно сейчас происходит. Вот почему мы пошли другой дорогой, вот отчего впервые за это время кого-то, кроме нагов, под горами встретили. — Нельзя! Стой!

— Маринка, тормози! — гаркнула следом за мной и Марго, которая, похоже, тоже смекнула, что к чему — Овца тупая!