— На чью-то голову похож, — пробормотала Марина, — большую и страшную.

— Цыц! — шикнула на нее Марго. — Нашла время.

Собственно, на этом подъем кончился, поскольку мы вскарабкались на вершину под названием Маткаль, оказавшись совсем рядом от того места, где развлекались ведьмы, причем, судя по гулу голосов, в немалом количестве. И делали это от души, безмятежно, даже не допуская того, что кто-то им попробует все веселье испортить. И это их роднило с нашими столичными и подмосковными ведьмами, те тоже уверены в том, что нет самоубийц, которые позволят себе хоть глазком глянуть на то, что творят эти гражданки в полнолуние на заветных полянах.

И они тоже никогда не оставляют кого-то приглядывать за окрестностями.

— Вон там площадка, где они обустроились, — шепнула мне Метельская после того, как мы схоронились за тем самым валуном так, что нас можно было обнаружить, лишь подойдя вплотную. — Как я и думала. А вон там небольшая ложбинка между деревьев есть, я тогда там… Неважно, что делала. Нам туда.

— А мы? — В прорези балаклавы сверкнули глаза Аркаши.

— Тут ждите, — распорядился я. — Марго, пригляди за ними. Ну а если дело до драки дойдет — присоединяйся, как стрельбу услышишь.

— Да не вопрос. — Под лунным светом сверкнули два увеличившихся клыка. — Ты же знаешь — я ведьм не люблю. Опять же — перекушу.

— А мы? — снова повторил Стрелецкий.

— Вы тут ждите, — чуть помедлив, велел я. — Проку в таком деле от вас чуть, порвут вас эти красотки и имени не спросят. Станет ясно, что с нами все — быстро отсюда валите, авось и не станет вас никто искать. А как дальше быть — сами решайте, вы ребята взрослые.

— Когда ты в прошлый раз такое на острове сказал, то все обошлось, — заметила Белозерова. — Может, и сегодня?

— Как попрет, — щелкнул ее по носу я, — а там поглядим. Свет, ну чего ты застыла? Веди в ложбинку.

— Ползком, мил дружок, ползком. — Оперативница плюхнулась на живот и, извиваясь, точно веретеница, заскользила по камням, покрытым палой листвой и какими-то местными растениями-вьюнами.

— Может, оставишь мне ружье? — вдруг спросил Аркаша. — У тебя пистолет есть, ты же одновременно из того и другого палить не станешь? А так — два ствола лучше, чем один. Дополнительная огневая поддержка.

— Н-да, — глянул я на него. — Не припоминаю, чтобы ты раньше стремился брать оружие в руки.

— Так раньше меня в такое кубло гадючье и не заносило, — скривился юноша. — И знаешь, мне очень хочется, чтобы мы все отсюда живыми ушли, потому я и стрелять буду, и попасть постараюсь. Хоть раньше, конечно, живых людей в качестве мишеней не рассматривал, только по тарелочкам палил.

По тарелочкам, говоришь? А раньше вроде другая информация фигурировала, мол, я вообще оружие не очень люблю, я за мир во всем мире.

Ну да ладно, с этим всем после разберемся, а сейчас еще один стрелок, пусть даже и не лучший из возможных, в самом деле нам не помешает.

— Держи, — я протянул ему «Крал». — Семь в магазине, один в стволе. И вот, боезапас еще держи.

— Жалко, тут нет такой штучки для патронов, которая на приклад цепляется, — схватил «помповик» Стрелецкий. — Я в кино видел…

Дальше слушать его я не стал, поспешив за Метельской, которая шуршала травой уже далеко от нас, стремительно приближаясь к тому самому месту, которое она определила под наш наблюдательный пункт.

И правды ради, выбор она сделала такой, что лучше и не придумаешь. Сама по себе вершина представляла нагромождение камней, словно специально созданное матушкой-природой для того, чтобы турист, гордый тем, что он взял высоту «тысячник», мог на них забраться, проорать нечто банальное и звучное, а после сфоткаться со всех ракурсов. Но помимо этой обители воли и героизма, если глянуть чуть ниже, местность была уже более разнородной, в том числе тут имелось несколько небольших каменных площадок, окруженных редкой растительностью и опять-таки прекрасно подходящих для того, чтобы с них запечатлевать местные красоты, вид на которые тут, наверное, открывался отменный.

А еще одна из них великолепно монтировалась под цели местного ковена, а именно — для ночных бдений под полной кровавой луной. Тут были и небольшие валуны, замечательно подходящие для того, чтобы на них сидеть, и ровная площадка, на которой пылал большой костер, и даже некое подобие стола, заставленного бутылками с вином и немудрящей снедью.

Что до нас — мы расположились на небольшой возвышенности, немного нависавшей над площадкой, причем отделяло нас от нее шагов, может, пятьдесят, кабы не меньше.

Кстати, ведьм оказалось не так и много, как мне изначально на слух представилось, не больше двух десятков. Нет, для трех бойцов это, конечно, немалое количество, но все же и не полсотни ведь? Плюс фактор неожиданности, да Аркаша, который если даже ни в кого не попадет, то хоть сутолоки и шума добавит.

А первой надо убирать вон ту сильно пожилую сухопарую даму в белых одеждах и с абсолютно седыми длинными волосами, ту, что расположилась на самом большом валуне с чашей, наполненной вином, в руках. Рубль за сто, это глава ковена и есть, та самая, которая владеет ключом. Вон как остальные вокруг нее выплясывают, причем в самом прямом смысле. Десяток обнаженных ведьм описывал круги вокруг костра, двигаясь слева направо и подчиняясь ритму, похоже, только им одним слышимой музыки, причем всякий раз, когда кто-то из них оказывался напротив сурово выглядящей старухи, отвешивал ей низкий поклон. Остальные же расположились рядом со своей повелительницей, готовые в любой момент выполнить отданное ею приказание.

Сдается мне, на вводную часть мероприятия мы опоздали. По давней традиции ведьмы сначала рассказывают друг другу, каких результатов они добились за отчетный период, а после, если выдается случай, против кого-то одного дружат, причем, как правило, эта персоналия на шабаше отсутствует. Ну а танцы у огня и вино — это все уже потом.

— Меланья, — коротко шепнула, словно плюнула, Метельская. — Не везет так не везет.

Судя по интонациям, она их старшую знает, причем не с лучшей стороны. Впрочем, какая теперь разница? Что есть, то и есть, других вариантов все равно никто не предложит.

— Луна вошла в самую силу! — Несмотря на почтенный возраст, Меланья легко, так, будто она юная девчонка, поднялась на ноги с камня, на котором сидела, и вскинула руки к черному ночному небу. — Она всегда добра к нам, она дает нам власть и жизнь, так неужели в эту славную ночь мы не ответим ей добром на добро?

— Ответим, великая мать! — поддержали ее ведьмы. — Все отдадим, ничего не пожалеем!

— Время крови! — чуть растягивая слова, крикнула глава ковена. — Время смерти!

— Время жертвы! — единоголосо поддержали ее последовательницы.

— Ведите их! — Меланье, похоже, очень нравилось происходящее. — Живее! Луна ждет!

Да что там, она просто упивалось всем тем, что сейчас здесь происходило, это было хорошо заметно как по одухотворенному лицу, так и по недоброму оскалу, который появился на нем сразу после того, как несколько ведьм подвели к костру троицу надежно связанных людей, которым, ясное дело, ничего хорошего в эту ночь ожидать не приходилось.

Сильно немолодого мужчину, идущего первым, я, разумеется, знать не знал, зато две другие особы, предназначенные в дар луне, мне оказались неплохо знакомы. Причем не скажу, что меня данный факт прямо сильно удивил, поскольку я давно уже понял — мир на самом деле очень тесен. Особенно если речь идет о мире, который живет по законам Ночи. Не то чтобы тут прямо все всех знали, разумеется, но принцип «пяти рукопожатий» здесь сужен до трех, а то и до двух, потому появление тут Василисы, а также еще одной ведьмы из ковена Марфы, которую, если я не ошибаюсь, звали Владой, меня ни разу не шокировало.

Впрочем, некий элемент непонятности, конечно, в происходящем присутствовал. Например, хоть убей, не пойму, чем именно непутевая Васька и ее спутница смогли насолить местным ведьмам до такой степени, что те решили их в жертву принести. Более того — я вообще никогда ни о чем подобном не слышал. Ситуация, в которой ведьмы просто друг друга убивают — дело в целом обычное. Причем частенько такое случается вообще в рамках одного ковена, ибо конкурентная борьба за место под солнцем в них идет лютая, куда до нее любым корпоративным войнам с их жалкими подставами и компроматом. Случаются и серьезные стычки между общинами, пусть нечастые, но зато весьма кровопролитные.