Чем дальше она развивала тему, тем меньше мне хотелось идти на помощь Василисе и Владе. Во-первых, Меланья в своем праве. Во-вторых, мне очень не понравилось то, что сотворила эта парочка. Грязный ритуал, взятая у безвинного человека жизнь… Мне такое никогда не нравилось. Ну и потом — с ними же после еще объясняться придется. Они не просто женщины, по собственной дури попавшие в неслабый замес, они ведьмы. Плевать им на то, что я их жизнь спас, они же меня об этом не просили? Потому для них в первую очередь я совершил тот поступок, при помощи которого после можно будет меня к стенке припереть. Мол, «не сделаешь по-нашему, и екатеринбуржские ведьмы узнают, кто ковен Меланьи перебил». И даже то, что я их, к примеру, Ровнину сдам за содеянное, ничего уже не изменит. Эту парочку, возможно, покарают, но та же Марфа точно в курсе произошедшего будет, и свое с меня получить рано или поздно попробует. Не факт, что получится, но зачем мне этот головняк?

Выходит, сначала надо будет дождаться, пока ведьмы этих горемык препарируют, а уж после вступать в дело. Василису, конечно, немного жаль, молодая совсем девка и красивая, но уж так карта легла. Опять-таки они на себя отвлекут все внимание, что даст нам дополнительные секунды, за которые можно много чего сотворить.

— Так что по заслугам и награда, — подытожила Меланья. — Ах да, ты про мешок спрашивала… Все вы там, у себя, позабывали. Холщовый завязанный мешок да вода, особенно проточная, для нашего племени с давних времен враги не лучше огня. Коли в него попал да в воду тебя кинули — все, пиши пропало. Не выберешься обратно на сушу, как ни старайся. Больше скажу — суть твоя, после того как захлебнешься, к водянику в услужение на сотню лет попадет, а они большей частью нашу сестру тоже недолюбливают и целый век гонять ее как сидорову козу станут.

— Получается, ты нам сейчас еще и услугу оказываешь? — иронично осведомилась у нее Влада. — Тут-то мы сразу помрем, без последующей отработки.

— Выходит, что так, — кивнула глава ковена. — Добрая я, получается.

— А дед этот тебе чем насолил? — Василиса глянула на третьего бедолагу, который молча стоял в сторонке и поглядывал на небо. Кстати, слово «дед» к нему действительно хорошо подходило. Был этот человек явно сильно немолод, но при этом еще достаточно крепок, морщинистое загорелое лицо обрамляла седая борода, спускавшаяся до середины груди, а узкие, выцветшие от времени глаза равнодушно взирали на происходящее. Плюс дополнительного антуража добавляло его облачение, которое, скорее всего, было тут в моде лет сто назад, вроде полотняных драных порток и странной верхней одежды, при виде которой в голову приходило слово «армяк».

— Ему просто не повезло, — пояснила Меланья. — Он перешел дорогу не мне, а кое-кому другому, а я на этом решила немного подзаработать. Жертв должно быть три, так почему бы ему крайней из них и не стать? А, Мискув? Как ты сам считаешь?

Мискув. Знакомое имя, где-то я его совсем недавно слышал. И Метельская вон встрепенулась, внимательно уставившись на старика.

— Кстати, не думала, что так просто окажется тебя схомутать, — рассмеялась глава ковена, в чем ее поддержали остальные ведьмы. — Видать, растерял ты свою силу, вроде того как змея собственный яд переживает. Был шаман, да весь вышел! Один пшик остался.

А, точно. Шаман Мискув, его Поревин в разговоре упоминал, причем с очень большим уважением, которое колдунам, как правило, несвойственно. Не любят они признавать, что есть кто-то сильнее или умнее их.

И снова, выходит, ситуация поменялась. Эмиссаров Марфы я спасать по-прежнему не рвусь, но вот непосредственно дедуля мне очень нужен живым. Не факт, что он после спасения сразу же кинется мне на шею и в благодарность за содеянное мигом согласится решить всем мои проблемы, но в нынешней ситуации я буду рад всему, что мне ни предложи, поскольку больно она неказистая. К тому же этот дедок почти наверняка знает дорогу на заветную Илеять-гору, ту, где будет проходить ритуал возвращения Куль-Отыра, а это серьезный аргумент для того, чтобы ему помочь. Понятно, что Хозяйка третью службу все одно нас заставит отработать, но дополнительный козырь на руках никогда никому не мешал. Тем более такой.

А может, он вообще согласится составить нам компанию и отправится под горы, в гости к Хозяйке? А после, глядишь, и туда, где ребята с татуировками на груди планируют использовать в своих нехороших целях Слезу Рода. Ну а вдруг? Чего бы не помечтать? Мне по теперешним делам только это в качестве отдушины и остается.

Причем отчего-то мне кажется, что Мискув с владычицей гор хорошо знаком и не раз бывал у нее в гостях. Больно уж дедок непростой. И — спокойный как скала, а ведь ему вот-вот кровь пустят в ритуальных целях.

— Устал я. — Голос у шамана, который наконец-то соизволил ответить Меланье, оказался глубокий и звучный. — Зачем сопротивляться тогда, когда в том нет смысла? Ты бы не отступилась от своих планов, йир-эква, ведь так?

— Так, — кивнула ведьма.

— Бежать больше не хочу, ни от себя, ни от других, — невозмутимо продолжил Мискув. — Устал. И убивать не хочу. Жизнь длинную прожил, много разного делал — и доброго, и злого, разного. Больше не надо. Уходить пришло время.

— Так может, только им и обойдетесь? — мигом сориентировалась Василиса. — Тем более дедушка сам не против.

— Ты тупая? — спросила у нее ведьма, стоящая по левую руку от главы ковена. Кстати — красивая до одури, белокурая и синеглазая. — Жертв нужно три, сказано же. Хотя даже если бы и не это, все одно вас на куски за сделанное порезали бы, не сомневайся.

— Такой старик за троих сойдет, — и не подумала смутиться Васька. — Вон он какой красавец! Шаман, не хухры-мухры. Что до сделанного — порезать нас за случившуюся провинность дело простое, но толку в нем ноль. Какой прок от нас в виде субпродуктов? Их если только вон в озеро побросать, на корм рыбе — и все. А за живых виру можно заполучить. Причем любую — хоть деньгами, хоть услугами, хоть редкостями какими. Свяжитесь с нашей старшей, поговорите — от вас ведь не убудет.

Сильна в этой девчонке все же жажда жизни. Подруга ее сникла и смирилась с тем, что ей предстоит, сразу видно. А эта трепыхается, как та лягушка в крынке с молоком, не желает сдаваться. Опять же — не факт, что Марфа ее жизнь выкупать станет, она может сказать что-то вроде «решили убить — убивайте», зная натуру этой дамы — такой вариант запросто может случиться. И Васька это знает, причем наверняка получше моего. Но все равно пытается выжать из ситуации все, что только можно.

Молодая, а настырная. Уважаю.

— Так, а как же твои недавние угрозы — мол, старшая узнает, глаз нам на жопу натянет? — рассмеялась Меланья, и свита вновь ее в этом поддержала. — Мол, прячьтесь и бойтесь, потому, как только приедут сюда москвички, так мы кровью и умоемся. По-любому выходит, что звонить нам ей резона нет никакого. Себе только навредим. Или врала напропалую? А?

— Сказала и сказала, — даже не подумала смущаться Василиса. — Когда руки связаны и нож под горлом, то все слова хороши, лишь бы целой остаться. Или кто из вас по-другому себя поведет и геройствовать начнет, случись оказаться на моем месте? Если да — пожалуйста, можно подойти и мне в лицо плюнуть. Даже не обижусь.

— Ни одна из нас такую дурь несусветную, как вы, не учудит, — приблизилась к ней синеглазка. — Просто мы сначала думаем, а потом делаем. Особенно когда находимся не дома, а в гостях.

И плюнула Василисе в лицо.

— Да и не всякая вира пользу приносит, — добавила Меланья. — От иной вреда больше. Так что давайте-ка, девки, готовьте алтари. Ночь да луна в самую силу входят, как бы время за разговорами не упустить.

Алтарями, как оказалось, выступали три вертикальных камня, которые до того были прикрыты еловыми лапами. Скорее всего, в обычное время, тогда, когда по этой вершине снуют туристы, они пользуются немалым спросом, ибо на их фоне наверняка получаются красивые фотки. Более того, возможно, уже сегодня днем какая-нибудь юная красавица прильнет к одному из камней спиной, повернется к камере рабочей стороной, изобразит дежурную фотку и забабахает селфи, которое тут же выложит в сеть, не подозревая, что полдня назад эти камни были залиты кровью жертв, принесенных кровавой луне. Круговорот бытия, ничего не поделаешь.