Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Мы освежили мастерскую Гольдштейнов! Да я приехал со всем этим скарбом к зачаровальне Ривки, и первым делом наша компания навела там порядок. Убрали весь хлам, подмели, вымыли полы, поправили и обновили вывеску, даже немного мебели прикупили.

Ицхак радовался больше всех и суетился, помогая нам расставлять обновки. Им вдвоём с сестрой было сложно управляться с мастерской. По словам брата, Ривка очень старалась сохранить учение предков, ведь умерший отец взял с неё клятву. Вот она и погрузилась в руническую магию и стала рассеянной. Слишком большой объём усилий требовался для запоминания кучи символов.

Из-за этого продажи стремительно упали. Молодой мастер не успевала работать сразу на два фронта, разрываясь между данью уважения отцу и заботой о младшем брате. Начались проблемы, а за ними и чёрная полоса. Они еле сводили концы с концами, распродавая старые запасы зачарованных предметов.

Покупать болванки тоже дело дорогое. Это ножи стоили от ста рублей, а вот нормальные мечи под «тридцадки» и «сороковки» требовали больших вложений. Свыше пяти тысяч за клинок и не факт, что он зачаруется.

Награда за удачный артефакт всё покрывала, но это крайне нервное занятие. В общем, дом Гольдштейнов опустился на самое дно и приторговывал теперь только низким процентилем, потому что так безопасней.

Однако проблема в том, что жизнь в Бастионе — штука недешёвая. Тут на всё, включая еду, ненормальные ценники. Так что моё появление стало спасением для двух сирот.

Сама Ривка умалчивала проблему — это Ицхак поделился, когда мы шли с ним покупать стулья. Ещё я выяснил, что моя новая подруга очень талантлива в своём ремесле. В детстве она стремительно шла вверх по процентилям и была маленьким гением. Вся семья гордилась ей.

Но во время перевозки реагентов из Вологды в Бастион на её родителей напала банда некромантов-отступников и присвоила богатый товар себе, а ремесленников пустили в расход.

С их смертью оплачивать место силы и учёбу стало невозможно. От голода ребят спасли запасы земляных артефактов, сделанных на всякий случай отцом. У девушки для её возраста был сильный атрибут воды — пятьдесят единиц. Она принялась зачаровывать оружие сама и старалась поддерживать двойной ассортимент в лавке, но неправильная стратегия продаж и несколько неудач кряду пошатнули всё дело.

Вместо того чтобы штамповать гарантированные двадцадки, девушка метила в сороковки и полтинники, считая, что так они с братом разом решат все проблемы. Ицхак был ещё совсем мелкий и не обладал въедливым умом торгаша, как сейчас, потому не смог удержать сестру от ошибки.

Я подумал и решил сделать на этом месте свой филиал — так не придётся выбивать дорогостоящую лицензию на торговлю в Бастионе. С Ривкой мы сели и поговорили по душам, заключив партнёрство, как это было со Скаржинским, только на несколько иных условиях.

— Ты раскроешь технику рунического зачарования и возьмёшь мой товар на реализацию. Всё, что ты создашь сама — твоё, я не лезу в это. С продажи каждого моего артефакта предлагаю пять процентов от его стоимости, — я сделал на это поправку, чтобы в случае чего мастерская не загнулась вот как сейчас из-за чёрной полосы, ну и чтобы был стимул продавать именно мои лоты. Вполне справедливая практика.

— Хорошо, Артём, если честно, я даже рада, — выдохнула девушка. — Я вот уже год топчусь на одном месте, я так устала — больше не могу этим заниматься, — она неожиданно расплакалась и уткнулась мне лицом в плечо.

Она достигла без чьей-либо помощи семнадцати рунических процентилей! Обычно Ривка была сдержанной и как бы отстранённой, но такое чувство, что её прорвало. Она долго плакала, и вместе с этими слезами приходило облегчение.

— Я продолжу дело твоего отца, не переживай, — я уже показал ей через ауроскоп, что шагнул за грань человеческих возможностей. — Мы зайдём так далеко, что он будет гордиться тобой. Можешь выдохнуть, всё закончилось, — я погладил её по спине.

На самом деле в столь юном возрасте достичь подобных высот — это феноменально. Она упёрлась в барьер своих возможностей, который, может быть, и поддался бы через десятилетия упорного труда, но какой ценой? Годами прожитой зря жизни, ради маленького шажка. Это не то, ради чего стоит гробить себя.

«Ты бы угробил», — сказал внутренний голос.

Да я бы смог, но я целитель, способный жить дольше, чем кто-либо, к тому же я мужчина. Мы созданы, чтобы бросать вызовы и преодолевать трудности. Такова наша природа. А здесь хрупкая девушка с малолетним братом в придачу. Условия не то чтобы идеальные.

После этого разговора у неё будто гора с плеч свалилась. А я провёл с ней ещё один вечер и на следующий день отправился в злосчастную авантюру с Брешью.

Сейчас я сидел за столом и вспоминал события двух прошедших дней, бесстыдно поглощая неимоверное количество еды. Семён только и успевал таскать блюда с трактирной кухни ко мне в комнату и пустые тарелки обратно. Ломоносов медленно цедил вино и обдумывал услышанную историю.

— Я хотел рассказать об этом чуть позже, но, видимо, у нас небольшой т-тупик, — чмокнул он губами и зашёл издалека. — Не знаю, по какой причине ты рвёшься всё делать в одиночку, я уже давно перестал обращать внимание на твои странности, но, — он сделал паузу, чтобы как аристократ покрутить бокал, — есть одно решение с Сумеречными камнями.

Я оторвался от поглощения свиного окорока и вытер салфеткой рот.

— Слушаю.

— Г-гемы, которые мы тут используем, низкого к-качества.

— Ты либо запьянел от одного бокала? — я не поверил своим глазам.

— Не пербивай, — глотая слоги, рассердился Иван. — Г-емы можно у-улучшить.

— И как это сделать? Хотя… — я, кажется, понял, куда он клонит.

— Это за-запрещено, но мы ведь и так далеко зашли, чо терять-то? Ха-ах-ха, — рассмеялся Ломоносов, я взял бутылку со стола и убрал от греха подальше.

— Ты продолжай-продолжай.

— Но нам придётся у-убить кого-нибудь, гем высосет из него к-кровь и станет сильней. Осталось найти человеков, — он резко встал из-за стола и опрокинул на брюки тарелку с запечённым картофелем. — Я сам, — одёрнув руку, сказал он, когда я подошёл, чтобы помочь добраться до бочки с водой. — З-закончилась, ик, — сказал он, смотря в пустой сосуд.

— Я скажу Семёну, сейчас принесут, сядь пока.

— Да, я н-на улицу схожу, тут з-за домом близко, — кивнул он, одновременно жестикулируя, как наклюкавшийся семинарист.

— Давай, но только быстрей.

— Всё будет… alles ist gut, mein junger freund*, — судя по всему, у него там выключатель языковой щёлкнул и дальше он шпрехал себе под нос, пока спускался.

*Немецк. «всё хорошо, мой юный друг»*

Я покачал головой и сел обратно за стол. В принципе то, что он сказал, могло помочь. Если получится всё свести к одному гему, то не придётся таскать с собой эти объёмные мешки.

Вернуться к трапезе мне не дали поднявшиеся крики внизу и звук разбившегося стекла. Будто огромный объект протаранил трактир, смяв доски и разбросав кирпичи.

«Что там происходит?»

Едва не свалившись со стула, я метнулся в угол и схватил рунический нож. Мой взгляд неожиданно упал на открытый мешок с Сумеречными гемами. Ваня притащил его как раз перед ужином. Поколебавшись, я сунул в него руку и отправил в карман один круглый камешек.

Пока спускался, услышал кряхтение, охи и ахи пострадавших, а ещё знакомый кашель. Потом он прекратился и раздался хриплый голос Ивана.

— I am strongly against violence, but you forced me to accept your challenge! **

**англ. «Я решительно против насилия, но вы меня вынудили принять ваш вызов»**

У него в ногах валялся какой-то маг и закрывал лицо руками.

— Что случилось? — в стене действительно была круглая пробоина, как будто изнутри выстрелили пушкой, причём ядром размером с человека, снаружи виднелись разбросанные доски и кирпичи, но вроде бы никто не пострадал, только испугались.

— Я не знаю, — плаксиво ответил маг, — очкарик что-то там бормотал на басурманском, я… Я ничего не делал — похлопал по плечу, а он давай ещё больше орать…

27
{"b":"910440","o":1}