Я тоже был зол и точно так же опьянен многочисленными порциями виски. Я отказывался позволять ей снова ускользнуть от меня.

— Нет, – прорычал я с непреклонной решимостью, подходя ближе, пока наши груди не соприкоснулись. — Ты не уйдешь. И ты не вернешься к нему. Никогда.

Джордан попыталась обойти меня, но я наступал ей на пятки. Крепко схватив за руку, я повернул ее лицом к себе.

— Ты знала, что он никогда не планировал заводить с тобой детей?

Слова слетели с моих губ прежде, чем я успел их остановить. Это было единственное, что я мог придумать, чтобы заставить ее остаться.

Она казалась озадаченной.

— Что?

— Генри сделал вазэктомию много лет назад, – без обиняков сообщил я, не в силах подавить усмешку.

Джордан было тридцать семь. Возможность естественно забеременеть для нее истекала, и мой отец тоже это знал. Генри никогда не говорил ей о процедуре, намеренно лишая того, чего она хотела больше всего на свете, – материнства.

— Нет. – Она пошатнулась, пытаясь оттолкнуть меня.

Моя хватка усилилась. Отпустить ее в первый раз было достаточно тяжело. Поцеловав ее, прикоснувшись к ней, я понял, что не смогу сделать это снова.

— Нет, – снова сказала она. Отрицание было единственным защитным механизмом, который у нее остался, чтобы объяснить потраченные впустую годы с Генри.

— Это правда, – прорычал я, заставляя правду столкнуться с ее волей.

В ходе нашей жаркой перепалки обнажилась суровая правда. Признание пробилось сквозь годы обмана, вонзившись в нее, как колючая проволока.

В ее глаза вернулось отчаяние, и я ненавидел себя за то, что вызвал его. Но обман Генри и ее желание стать матерью были единственным, чем я мог воспользоваться, чтобы заставить ее остаться со мной. И, возможно, чтобы гарантировать будущее с ней.

— Он обманул тебя, Джордан, – надавил я. — Он оттягивал время до того момента, когда ты уже не сможешь иметь детей

Глаза, наполненные яростными непролитыми слезами, уставились на меня, когда ее защита полностью рухнула. Ее решимость сбежать от меня поколебалась перед болезненной реальностью, и она перестала пытаться разжать мои пальцы.

Как только она проявила каплю согласия, я прижал ее спиной к ближайшей стене. Она была слишком расстроена, чтобы протестовать, когда я убрал волосы с ее плеч и поцеловал горло.

Я коснулся ее губ и прошептал:

— Я не такой, как он, Джордан. Я дам тебе детей. Я дам тебе все, что ты захочешь. Теперь у меня есть деньги, так что можешь не беспокоиться, если дело в этом.

Джордан застыла.

— Я же сказала, что не продаюсь, – заявила она холодным голосом.

— Я позабочусь о тебе, – продолжил я, как будто она ничего не говорила. — И о наших детях тоже. Тебе не придется ни о чем беспокоиться, – добавил я, вдыхая ее запах и чувствуя головокружение от похоти. — Все, что я хочу взамен, – это тебя… любым возможным способом.

Будь моя воля, я бы подарил ей полный дом детей. Тогда она никогда бы даже не подумала о жизни с кем-то другим.

Даже если было слишком поздно и она больше не могла иметь детей, мне было все равно. Я бы отказался от создания семьи, потому что мысль о том, чтобы иметь ее без нее, всегда казалась мне пустой.

— Что бы ты ни делал, пожалуйста, прекрати, – взмолилась она. — Это совершенно неприемлемо.

Я не двигался; я не мог.

— Твои глаза закрыты, – сказал вместо этого, покрывая поцелуями ее ключицу, даже когда она попыталась оттолкнуть меня. — Каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, ты закрываешь глаза. Ты хочешь меня так же сильно, Джордан.

— Я плохо соображаю, – схватилась она за оправдание.

Я отстранился и уставился на нее.

— Или ты наконец-то дала волю своим истинным чувствам? – Я провел большим пальцем по ее нижней губе. — Ты ведешь себя так, будто это тебя отталкивает, но втайне наслаждаешься моими прикосновениями.

Она молча смотрела на меня, словно не зная, что сказать.

Мои губы столкнулись с ее губами, прежде чем она смогла пресечь мою попытку. Ее рот не двигался вместе с моим, но я не позволил этому остановить меня. Этот голод жил во мне годами, и я больше не мог сдерживаться. Я обхватил ее щеки обеими руками и самозабвенно целовал, пока она не задрожала в моих объятиях.

Мои пальцы потянули за бретельки ее платья, стягивая его вниз.

— Пожалуйста, Ксандер, – выдохнула она между поцелуями. — Мы должны остановиться сейчас. Это выходит из-под контроля.

Я не мог остановиться. Годами я пытался контролировать ненасытную тягу к ней, но обнаружил, что сопротивляться ей бесполезно.

Я покончил с попытками.

Позволив платью упасть к ее лодыжкам, я опустился на колени. Она схватила меня за руки, когда я взялся за пояс ее черных трусиков.

— Нам нужно остановиться, – запротестовала она между прерывистыми вздохами.

— Нет, не нужно. – Я стянул с нее трусики.

Мой рот оказался на ней прежде, чем она успела оттолкнуть меня. Ее вкус взорвался на моем языке, и это было лучше любого пиршества, которое я мог себе представить. Это было лучше всего, о чем я мечтал все эти годы.

— Я знал это, – пробормотал я между облизываниями. — Я знал, что твой вкус будет таким идеальным.

— Ксандер, пожалуйста, о, черт, – простонала она, запрокинув лицо к потолку.

Мой язык проник в нее, исследуя каждый уголок.

— Чертовски захватывающе, – простонал я.

Ее пальцы вцепились в мои волосы, пока Джордан разрывалась между тем, чтобы оттолкнуть меня и притянуть ближе. Она извивалась, протестуя в перерывах между стонами.

— Мы не должны... О, Боже. – Джордан снова воспротивилась, борясь с чувством вины и желанием.

Все мысли окончательно покинули ее, когда я нащупал ее вход. Тугие стенки встретили мой язык, а ее колени чуть не подкосились от вторжения.

— Черт. – Она задрожала напротив моего рта.

Ее колени затряслись, но я прижал ее к стене, обхватив руками соблазнительные бедра. Зажатая между моим языком и стеной, у нее не было выбора, кроме как кончить мне в рот. Чувство вины исчезло, когда чистое блаженство захватило ее удушающей хваткой. Шаткие бедра дернулись вокруг моей головы, когда Джордан с криком кончила.

Я обхватил ее за попку и положил на пол, не сводя с нее глаз. Облизывая ее грудь, сорвал с себя белую рубашку, расстегнул молнию на брюках и стянул их вниз. У меня не хватало терпения снять их полностью, я был слишком поглощен женщиной, лежащей подо мной.

Джордан тяжело дышала от оргазма. Схватив ее за волосы, я дернул ее голову назад, заставляя выгнуться и преподнести мне свои груди. Идеальные шары с пыльно-розовыми ареолами уничтожили мой контроль. Я впился в них, покусывая ее груди между сосанием сосков.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но мои губы коснулись щеки, когда она отвернулась. Тогда я слегка встряхнул ее, пытаясь обуздать охватившее меня отчаяние.

Эта потребность в ней переросла во что-то животное. Я провел языком по ее ключице, оставляя за собой влажный след. Придавив ее своим весом, я осыпал ее лицо лихорадочными поцелуями, как одержимый.

Ее глаза затрепетали так эротично, что это было почти осязаемо.

Я воспользовался моментом и повернул ее лицом к себе. Грубо впившись поцелуем, оттянул ее нижнюю губу большим и указательным пальцами. Мой язык скользнул в ее рот, давая ей почувствовать свой вкус. Непреднамеренно, Джордан раздвинула губы, предоставляя мне полный доступ.

Я поглаживал ее шею, кончиками пальцев касаясь шелковистой кожи, но ощущения были слишком острые. С этой женщиной все казалось невыносимым и божественным одновременно.

Моя голова была в тумане, а она все еще была пьяна. Достойный мужчина подождал бы, пока она не придет в себя. Однако я выставил свою совесть за дверь в тот день, когда понял, что влюбился в жену своего отца.

Я потерялся в мягкости ее кожи и жаре ее киски. Когда мои пальцы скользнули внутрь, с ее губ сорвался хриплый стон. Ощущений было слишком много, а я еще даже не был внутри нее.