Притаившись в подъезде, я прислушиваюсь, не откроется ли дверь.

— Привет, Дэн, — говорит Энни, ее голос дрожит от нервного напряжения.

Господи, бедняжка собирается сорвать мое прикрытие еще до того, как начнет, так плохо она умеет врать.

— Все в порядке, барышня? — Почтительно спрашивает он.

— Да, да, абсолютно. Я просто… хотела выйти и сказать… ну, я просто подумала… — Резкий вскрик обрывает Энни, за ним следует звонкий стук.

— Энни!

Тревожный крик Дэна заставляет меня подняться из своего укрытия раньше, чем я успеваю сообразить, что делаю. Я уже на полпути к выходу, когда понимаю, что она блестяще отвлекла его. Хотела она того или нет, но, похоже, Энни попыталась сесть на перила, ограждающие наше крыльцо, и чуть не свалилась спиной вперед в кусты внизу. Но Дэн надежно обхватил ее за талию и, повернувшись ко мне спиной, остановил ее падение до того, как она упала на землю.

— Прости, — вздыхает Энни, обхватывая его за шею и ограничивая движение его головы, жестом через плечо приказывая мне бежать. — Я такая неуклюжая, — задыхаясь, говорит она, пока он тащит ее обратно на цементный дворик.

— Ты в порядке? — Спрашивает он, поддерживая ее, когда она спотыкается.

Я не жду ее ответа, но благодарность переполняет меня, и я как можно быстрее и тише спускаюсь по ступенькам и шаркаю по тротуару, не оглядываясь через плечо.

Я забираю назад все свои язвительные мысли об Энни. Она может быть милой, застенчивой и до смешного открытой, но эта девушка — гений. Я в большом долгу перед ней. Широко улыбаясь, я продолжаю идти, пока не огибаю угол квартала. Затем поворачиваю налево и спускаюсь по лестнице под землю к остановке. На ней я могу доехать до железнодорожного вокзала, а оттуда… что ж, посмотрим, куда меня приведут восемьдесят три доллара.

Именно столько я заработала в виде чаевых за последнюю смену в кафе. Снять свои скудные сбережения в банке я не успела, а кредитной картой, которую Глеб дал мне на крайний случай, лучше не пользоваться. С ней ему было бы слишком легко меня выследить. Не то чтобы я была уверена, что он захочет этого после того, как прочтет записку, которую я ему оставила. Но я не буду рисковать. Потому что, если Глеб придет за мной, я не уверена, что у меня хватит сил ему отказать.

Уйти от него — это самое тяжелое, что я когда-либо делала. Даже если я знаю, что это правильное решение, мне кажется, что я оставляю часть себя. И у меня болит в груди, где пульсирует эта полая рана. Правда в том, что за те несколько месяцев, что мы знакомы, я успела влюбиться в Глеба. Причем полюбила задолго до того, как переспала с ним. Возможно, еще до того, как он узнал, кто я такая.

Я никогда не встречала никого, похожего на него, и если бы я могла доверять кому-то в этом мире, то только ему. Но сегодняшний день стал мощным напоминанием о том, что доверие — это враг.

Особенно когда речь идет о моем сердце.

12

ГЛЕБ

— Макс никогда не говорил, откуда у него эта информация? — Спрашиваю я, пока Свен и Арсен качают головами.

Стоя у входа на склад грузоперевозок, они оба, кажется, хотят дать мне ответы, которые я ищу. Но на данный момент все, что я нашел, это гигантское гусиное яйцо.

— Он даже не сказал, о чем ему нужно поговорить с Петром, — добавляет Свен. — Все, что я знаю, это то, что он вышел на улицу, чтобы позвонить, а когда вернулся, то был на взводе и сказал нам, что ему нужно встретиться с боссом.

Я хмыкаю.

— Как бы не так. И нам бы повезло, если бы его телефон все еще был у нас, верно?

Парни обмениваются взглядами, нахмурив брови.

— Я бы предположил, что он был при нем, когда мы попали в засаду, — говорит Арсен.

— О чем это ты, Брат? — Спрашивает Свен.

— Не беспокойтесь об этом, — категорично заявляю я. — Но, если что-то вспомните о последнем разговоре с Максом, скажите мне и только мне. Понятно?

— Да, сэр, — соглашаются они в унисон.

Отрывисто кивнув, я поворачиваюсь и выхожу из склада.

Уже поздно. Ночь наступила в тот момент, когда я допрашивал немногих оставшихся людей Макса. И до сих пор у меня нет никаких зацепок. Разочарование вырывается из меня с низким рычанием, когда я перекидываю ногу через свой черный Triumph Daytona и завожу двигатель.

Выследить крысу среди нас будет нелегко. Терпение должно победить, если я хочу дойти до финиша в этом деле. Но после последних нескольких дней терпения мне стало не хватать.

И Мэл играет не последнюю роль в этом уравнении.

Я знаю, что уже поздно — время ужина уже давно прошло. Наверное, разумнее было бы закончить наш разговор завтра, после того как я высплюсь. Но у нас с Мэл есть незаконченные дела, и не последнее из них — "План Б", который я прихватил по дороге к Петру сегодня утром. И мне не нравится, как мы расстались. Я чувствовал напряжение между нами. Загнать Мэл в угол было плохим выбором, и если я хочу сохранить доверие, которое заслужил, мне нужно знать, когда стоять на своем, а когда выслушать ее.

Но это не значит, что я изменил свое мнение. Сейчас ей небезопасно ходить на модельные концерты. Но я готов обсудить компромисс. До тех пор, пока я могу держать себя в руках. Именно поэтому разговор должен подождать до завтра. Но, черт возьми, почему бы не сорваться? Четыре дня без сна, что такое еще несколько часов, верно?

Сорок пять минут езды обратно в город и к дому девочек, это гораздо быстрее на спортбайке, который может пробираться сквозь манхэттенские пробки, забивающие улицы днем и ночью. Это дает мне время обдумать информацию, которую я собрал сегодня, а также то, что я хочу сказать Мэл, когда увижу ее.

Подъехав к обочине возле ее дома в Гарлеме из красного кирпича, я глушу мотор и опускаю опору, чтобы стабилизировать мотоцикл. Хотя Мэл не раз ругала меня, я никогда не надеваю шлем. Я считаю, что, когда твой номер закончился, пора выписывать билет. И смерть в аварии на мотоцикле не кажется мне плохим вариантом, если не принимать во внимание огромное количество гораздо более вероятных альтернатив в моей работе.

Заглянув в дом, я обнаружил, что в комнатах нескольких девочек горит свет. Но не у Мэл. И я задаюсь вопросом, не решила ли она пораньше лечь спать.

— Лев. — Я приветствую своего секунданта, который стоит на крыльце, устремив пристальный взгляд на улицу.

— Привет, босс, — отрывисто приветствует он.

До дальнейших распоряжений они с Дэном будут дежурить попеременно, так что один из них будет постоянно наблюдать за домом. Это самая надежная защита, которую я могу предложить. И это лучшее место для них, учитывая, что мои поиски крысы должны оставаться совершенно секретными. Я не доверяю никому другому, что девочки будут в такой безопасности, как я знаю. Лев и Дэн не упустят ни одной меры безопасности. По крайней мере, в этом я могу быть уверен.

— Все тихо? — Спрашиваю я, поднимаясь по ступенькам.

— С тех пор как я занял пост около часа назад, — подтверждает он.

— Мэл не досаждала тебе?

Он качает головой, и хотя это должно принести мне небольшое чувство облегчения, я вдруг настораживаюсь. Постучав, чтобы предупредить девочек о том, что кто-то идет, я поворачиваю новенькую ручку и вхожу в подъезд. В чьей-то спальне включен телевизор, по коридору доносится смех из какого-то ситкома. И хотя комната Мэл находится наверху, я направляюсь на кухню — знакомое место, где девочки, кажется, собираются естественным образом.

Еще не дойдя до двери, я узнаю мягкий голос Энни, а мгновением позже раздается заливистый смех Тори. Похоже, они неплохо устроились, учитывая, что только сегодня вернулись домой.

— Дамы, — приветствую я, наполовину ожидая, что Мэл будет сидеть с ними за столом, когда я ступаю на черно-белую плитку кухни.

Но ее здесь нет, и когда Энни заметно бледнеет, а улыбка исчезает с ее лица, я сразу понимаю, что не так.

— Где она, Энни? — Мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы сохранить голос ровным, и я сжимаю пальцы, чтобы справиться с напряжением, которое пульсирует в моем теле.