— Ничуть, — она пожала плечами. — Куплю свободу — научусь обижаться. Что касается сделки — вы говорили на том языке, который понятен и привычен таким, как Бончо.

— А какой привычен для вас?

— Зависит от ситуации.

Гилэстэл прищурил светлые глаза.

— Астид будет у вас через час.

Время истекло, а полукровка не появлялся. Танкри, начавшая нервничать, осадила себя: «Он придет. Он не может ослушаться господина. И, в конце концов, это же нужно не мне!». Приказав себе успокоиться, она села на софу и взяла инструмент. Но музыка не шла на ум, и Танкри лишь неосознанно пощипывала пальцами струны. Вспомнив, какую грубость она проявила при их последней встрече, танцовщица раздраженно дернула струну. Одновременно с её дрожащим звоном в дверь постучали.

— Войдите! — поспешно отозвалась Танкри и мысленно отругала себя за несдержанность.

И подавила вздох при взгляде на лицо вошедшего Астида — спокойное и холодное.

— Доброе утро, Танкри, — в его голосе не было тех теплых нот, что звучали раньше.

— Доброе утро, панжавар Астид, — принимая его манеру общения, Танкри отложила инструмент. — Заставляете себя ждать.

— Заставляешь себя уговаривать, — парировал полукровка. — Его светлость, как я понимаю, нашел к тебе подход?

— У него отыскались правильные аргументы, — Танкри опустила глаза, радуясь промелькнувшей в голосе Астида досаде. — Итак, что от меня требуется?

— Обучить меня, — Астид прошел к конторке, сел боком на стул, закинув локоть на спинку.

— Чему?

— А чему ты учишь девушек, выбранных для дворца?

Танкри удивленно покосилась на полукровку.

— Вообще-то, это несколько…специфические знания.

— Ты про секс? — поднял брови Астид.

— Нет! — вскинулась Танкри. — Для таких уроков на Дворцовом острове есть свои учителя, знающие предпочтения правителя. Я даю девочкам первые уроки изящества, танцев, музыки, правил поведения. Многие из них не умеют вести себя за столом, в общении, не имеют представления о личной гигиене. Я прививаю начальные навыки, чтобы они не выглядели невоспитанными дикарками хотя бы в глазах дворцовой прислуги. И язык, конечно. Шлифовать до совершенства их будут во Дворце бутонов. Прошедшие испытание после обучения перейдут в «Цветник» повелителя.

— А кто не прошел испытание?

— Станут служанками.

— Что ж, — пожал плечами Астид. — Мыться я привык, ем не руками, в поведении учтив. Язык, изящество и здешние традиции?

Танцовщица одарила собеседника теплым взглядом.

— Я видела, как ты ешь. Здесь так не принято. Тебе придется многому научиться.

— И с чего начнем?

Танкри поднялась и приблизилась к полукровке.

— Наши встречи теперь будут исключительно деловыми? — в её голосе слышалось сожаление.

Он не отвел глаз, но и прохлада из них не исчезла.

— Раз предпочитаешь видеть меня только как ученика, так и быть.

— А можно… не только?

Астид встал. Несколько мгновений смотрел сверху вниз на Танкри, а потом устремил взгляд в окно.

— Есть много чего, что мы с князем используем сообща. Но не женщин.

Танкри улыбнулась.

— Из нашей с ним встречи вчера я сделала вывод, что он придерживается того же правила. Или я просто не в его вкусе.

Полукровка обратил к Танкри изменившийся взгляд.

— Так ты дашь мне возможность? — она прикоснулась к его ладони.

— Вчера ты едва не лишила меня этой возможности, — усмехнулся полукровка.

Холод исчез из серых глаз.

— Прости, — вздохнула и потупилась Танкри.

— Прощаю, — шепнул Астид, подхватывая её на руки направляясь к кровати.

— Ни хён лали мо, — ответила Танкри.

— Что?

— Это твой первый урок. Так звучит на дусан-дадарском то, чем мы собираемся заняться.

С этого дня Астид большую часть времени стал проводить с Танкри — за исключением тех часов, когда она посещала обучаемых девиц или давала вечерние представления. Дусан-дадарская речь давалась Астиду без особого труда, намного сложнее было осваивать письменность, напряженно сгорбившись за конторкой.

— Зачем придумывать каждому предмету своё обозначение?! — негодовал он, вычерчивая тонкой кистью замысловатые значки и обильно марая чернильными кляксами очередной лист бумаги. — Почему просто не использовать буквы? И почему слово «рыба» пишется так же, как «хлеб»?

— Совсем не так же, — поправляла написанное Танкри, перехватывая кисть в его руке. — У «рыбы» сверху хвостик.

Совместные трапезы на недолгое время стали развлечением для Гилэстэла. Сдерживая смех, он смотрел, как Астид под требовательным взглядом Танкри пытается ухватить тонкими расщепленными палочками скользкие полосы водорослей или лапши, не доносит их до рта и роняет на стол. Сам князь продолжал пользоваться привычными вилкой и ложкой. Мучения Астида длились всего пару дней — благодаря ловким пальцам полукровка освоил и этот навык. А пить бульон после того, как съедена гуща, оказалось быстрее, чем черпать его ложкой.

Постигать традиции архипелага и правила поведения Астид начал с внешности. Поход с Танкри на рынок обогатил его гардероб предметами дусан-дадарской господской одежды. Готового платья на высокого полукровку не нашлось — пришлось заказывать и ждать два дня. Глядя на разложенные на кровати новые вещи, полукровка с сожалением разделся и при помощи Танкри принялся облачаться в местный наряд.

Надев нижние штаны и рубаху из тонкого белого полотна, он с недоумением взглянул на протянутые танцовщицей свободные чулки, сшитые из той же ткани.

— А это зачем?

— На ноги. Надевай. Обувь на босу ногу носят только бедняки.

Астид, поджав губы, натянул носки, доходящие до середины голени.

— Теперь это, — Танкри подала ему широкие штаны и рубаху из синего шелка.

— Жарковато будет, — поморщился он. — Еще и болтается, задевать будет за все.

— Не ной, — усмехнулась Танкри. — Это еще не все.

Поверх шелкового наряда Астид надел безрукавку длиной до колена, опоясался широким кушаком. На ноги вместо удобных сапог пришлось надеть расшитые туфли с длинными шнурками, которые обвязывались вокруг голени и удерживали носки. Широкие рукава шелковой рубашки Танкри стянула похожим способом на запястьях при помощи тесьмы.

— Чучело, — вынес вердикт своему виду Астид.

Простолюдины архипелага, к вящей его зависти, обходились штанами и рубахой, подпоясываясь кушаками. Обувью служили плетеные из тростника сандалии.

— Если так оцениваешь себя, то еще не совсем, — хихикнула Танкри.

— Что ты хочешь сказать? Мне нужно напялить на себя что-то еще?

— Мужчины в Дусан-Дадаре носят короткие волосы, — с насмешливым сочувствием взглянула на него Танкри. — Но я понимаю, что для тебя это слишком. Можно просто собрать волосы в пучок. Вот, возьми.

Астид глянул на протянутую двузубую шпильку с навершием из перламутра.

— Обойдусь.

Спускаясь вечером к ужину, Астид увидел за столом Падхара. Евнух не появлялся на Рыночном острове больше недели и явно соскучился по дармовой секке — за пять минут, пока Астид наблюдал за ними с лестницы, Гилэстэл наполнил чашу сотрапезника три раза.

Танкри уже начала свое выступление, и Астид, немного полюбовавшись её танцем с неизменным удовольствием, сошел в зал. Неторопливо приблизившись к столу, полукровка расслышал слова евнуха.

— Где ваш спутник?

— Занимается, — многозначительно посмотрев на Падхара, ответил Гилэстэл. — Мы воспользовались вашей рекомендацией. Все решилось удачно.

— Ещё бы, — евнух расплылся в самодовольной улыбке. — Я хорошо знаю рабов и их сущность. Надеюсь, её усилия будут стоить того, что вы ей заплатили. Однако жаль, что вашего спутника нет — хотелось бы оценить прогресс.

— Я здесь.

Астид сделал последний шаг, вплотную подойдя к столу. Обычная для Устричного дома дусан-дадарская одежда сделала фигуру полукровки, прежде резко контрастировавшую со здешней обстановкой, настолько обыденной и незаметной, что ни Гилэстэл, ни Падхар не обратили на него внимания. Тем большее изумление отразилось на их лицах и Астид усмехнулся, оценив произведенный эффект.