Оксана прочистила горло и постаралась вспомнить интонацию, с которой помощник следователя обращался к начальнику. К несчастью, образ взбешённого беляша никак не давал ей сконцентрироваться. Тогда, немного покопавшись в памяти, она решила скопировать поведение мужчин, которые пытались флиртовать с Юлькой.

— Вы абсолютно правы. Я не про память и образы, которые под факторами. Хотя про них, вы тоже, конечно, правы, — мягко сказала девушка, вкрадчиво посмотрев в остекленевшие глаза следователя. — Вы правы, что на меня и на Мельникова напал один и тот же человек.

— Разумеется, я прав, — проворчал сыщик себе под нос. Немного подумав, он добавил. — Я строю свои выводы на неоспоримых логических умозаключениях.

— Да-да. Я так и сказала своей подруге. Она ваша большая поклонница. Просто обожает детективные романы и кино. Она была бы счастлива познакомиться с настоящим сыщиком.

— Я не могу не отметить, что показанное в кино совсем не похоже на настоящую следственную работу. Я, наверное, мог бы ей объяснить разницу.

— Точно. Это было бы чудесно. Просто супер, — героиня почувствовала, что едва увернулась от пули, и поспешила вернуть разговор в нужное русло. — Так вот, когда вы сказали, что на нас напал один и тот же человек, я сначала не придала этому значения, а потом вспомнила, что уже видела Мельникова. Я думала, мне это приснилось, но после того, как вы открыли мне глаза, я поняла, что ошибалась. Белый Кот, убийца то есть, показывал мне его фотографию и фотографии четырёх других людей.

Бах!

Правосудов с Оксаной совершенно синхронно крутанулись на месте в поисках источника шума. Им оказался стул, на котором до недавнего времени восстанавливал дыхание и душевное спокойствие помощник следователя. Теперь же предмет мебели валялся в осколках того, что судя по всему было не то вазой, не то пепельницей. Лицо всскочившего на ноги толстяка вновь начало стремительно наливаться насыщенным пунцовым цветом. Его толстые губы тряслись в предвкушении нового словесного взрыва.

— Как… Как ты… Как ты посмела скрывать от капитана такую важную информацию?! Ты не понимаешь, что стоит на кону?! Эгоистичная девка, бестолковая дура! Быстро говори, что ещё знаешь!

— Помолчи, Максим Егорович, я тебя прошу. Я уверен, от этого крика выпрямятся последние извилины в твоём мозге.

— Но… Но капитан… Она же… — толстяк осёкся, стоило ему встретится взглядом с начальником.

Правосудов встал с кресла и расправил плечи. Проведя рукой по иссиня чёрной шевелюре, он довольно ухмыльнулся и посмотрел на Оксану с видом, так и кричащим: «Как же вам всем повезло, что вы можете лицезреть меня, а не вас». Следователь почувствовал, как по его венам вновь бежит обжигающе горячая кровь защитника справедливости, а не тот студень, что заполнял их пару минут назад. Он крепко запечатал воспоминания о временной слабине и упадничестве в самом далёком уголке его сознания. Сыщик вновь готов был выйти на охоту…

— Сразу скажу, я не знаю, кого ещё он собирается убить. Помню только то, что там были и мужчины, и женщины. Но как я ни старалась, никаких деталей вспомнить не получилось.

— Вполне естественное состояние для закрытой черепно-мозговой травмы, я полагаю. Не бойтесь, я не рылся в ваших медицинских документах, врачебная тайна не нарушена. Я определил диагноз по характеру нанесённых ран. В этом нет ничего сложного для человека, настолько сведущего в анатомии как я.

— Эм… Да, спасибо. Но я подумала, если у вас есть какие-то зацепки, подозреваемые или что-то ещё, я могла бы помочь, — Оксана проигнорировала цыканье и ворчание помощника следователя, ведь ей наконец-то удалось подобраться вплотную к своей цели. — Может, я посмотрю на людей, которых вы «отрабатываете», и узнаю кого-то или вспомню что-то ещё?

— Боюсь, ничего подобного я вам сказать не могу, Оксана Юрьевна. Я приму к сведению то, что вы мне рассказали, хотя в этом и не было необходимости. Я без всякого сомнения установил бы всё это сам ещё до конца дня. А теперь я должен попросить вас удалиться.

Следователь демонстративно отвернулся от свидетеля и с чересчур живым интересом принялся изучать трещины на пластиковом подоконнике. Оксана хотела возразить, но не успела она и рот раскрыть, как почувствовала, что запястье сжали металлические тиски. Максим Егорович с удивительной для его комплекции силой потянул девушку вверх, мигом поставив её на ноги. Из-за того, что вся кровь прилила к лицу, его руки оставались холодными. Благодаря этому ощущение, что Оксану схватил какой-то механизм, только усиливалось. Не обращая никакого внимания на громкие протесты, витиеватые ругательства и требования записать показания, мужчина выволок посетительницу из кабинета и захлопнул перед ней дверь.

Вернувшись домой Оксана всё ещё не закончила чихвостить на чём свет стоит следователя и его помощника. Только горячая ванна и половина шоколадного торта смогли вернуть её в норму. Весь вечер героиня потратила на составление жалобы начальству Правосудова. Всякий раз закончив печатать, она удаляла свою работу, так как та носила «недостаточно возмущённый» характер. К концу этот процесс подошёл только глубоко за полночь.

Девушка уже собралась идти спать, как вдруг мимо неё пронеслась машина. Гудок разорвал ночную тишину и практически сразу в ней утонул. Человек в маске Белого Кота даже не обернулся в сторону автомобиля. Он лишь поправил балахон и пошёл дальше. Эту дорогу он знал так хорошо, что мог бы пройти по ней с закрытыми глазами и ни разу не запнуться. Нет, он не ходил по ней с раннего детства, да и не видел ни разу до вчерашнего дня. Просто маленький бонус от генетической лотереи.

Белый Кот остановился напротив двухэтажного дома, отделанного импортным декоративным кирпичом. Жильцы района не скупились в своём стремлении к ощущению полной безопасности. Именно это они и получили — ощущение безопасности и не более того. Каждая вторая камера наблюдения была муляжом, автоматические ворота у входа открывались от малейшего порыва ветра, а охранники вместо патрулирования квартала смотрели футбольный матч в сторожке.

На скрытом маской лице появился оскал, который никто бы не смог перепутать с улыбкой. Лишённые эмоций глаза неотрывно наблюдали за окном, в котором только что зажёгся свет. Сквозь изысканные шторы с улицы виднелись лишь силуэты, но их было достаточно.

— Пора гулять, — раздался голос, который не мог принадлежать человеку.

Дождь моросил уже третий день…

— Аргх, почему ты не можешь делать свои дела по расписанию?

Оксана стряхнула с плеч скопившуюся на них влагу, натянула на лоб капюшон и двинулась дальше по затопленному тротуару. Больничный и отпуск подошли к концу и теперь архивариуса ждала кипа ворохов задач, которая была не под силу никому, кроме неё, хотя и входила в служебные обязанности как минимум ещё трёх сотрудников.

Пока другие жертвы ненастья перепрыгивали с возвышающихся решёток ливневых канализаций на бордюры и демонстрировали чудеса бытовой эквилибристики, наша героиня шагала напрямик по щиколотку в воде. Такая же неостановимая и такая же располагающая к общению как Годзилла, она поднимала волны, которые настигали зазевавшихся пешеходов, стоило им хоть на секунду допустить мысль, что они обхитрили стихию.

Дождь моросил уже третий день подряд. Это не был ливень, из-за которого власти вводят режим чрезвычайной ситуации, при таком дожде большинство водителей даже не включают дворники. Любой уважающий себя зонт будет оскорблён до глубины души, если хозяин вздумает закрыться им от такого, с позволения сказать, ненастья. В общем, этому дождю стоило бы сгореть от стыда и кардинально пересмотреть свой карьерный путь.

Однако вопреки всем хулам и посулам злых языков он продолжал идти. Он шёл ночью, когда никто его не замечал. Он шёл по утрам, когда люди махали на него рукой, оставляя висеть зонты в шкафах. Он шёл днём, когда таксисты, предав саму свою суть, не повышали из-за него цены на услуги. Он шёл вечером, когда матери не надевали на детей дождевики «из-за пары капель». Он не сдавался, пока наконец все те, кто смеялся над ним, не пожалели о своих словах. Пока они не слегли с ангиной, пока не взвыли в подушки от депрессии, пока их брендовые туфли не начали расслаиваться, как картон. Он превратил их жизни в лишённый витамина D, вечно мокрый и хлюпающий ад.