— Вас убьют, если не послушаете меня!

Не зная, что ещё предпринять, Оксана кинулась к развернувшейся на каблуках женщине и схватила её за плечо. Та подобное панибратство не оценила. С реакцией, которой бы позавидовал мангуст, Наталья Петровна полоснула по руке бывшего архивариуса, оставив на ней пару глубоких порезов.

— Смеешь угрожать мне, девчонка?! — проревела Наталья Петровна, выставив перед собой десять острых как пики и покрытых розовым лаком ногтей. Вот почему никто никогда не смеётся над медоедами.

— Нет-нет-нет! Подождите! Вы меня неправильно поняли.

Пожилая женщина слегка пригнулась и напряглась, став похожей на сжатую пружину. Её расширенные зрачки неотрывно следили за тем, как Оксана машет перед собой окровавленными руками.

— Человек, который ударил меня. Он убил Кирилла Мельникова и Нину Аргунову, — затараторила героиня, пока человеческое воплощение неукротимой ярости медленно приближалось к ней. — Я думаю, он хотел убить и вас, но перепутал со мной.

— Что ты несёшь, Миронова? — Наталья Петровна смотрела на бывшую подчинённую, будто та заявила, что небо голубое, потому что состоит из голубики. Однако когти она всё же немного опустила. — Эля умерла?

— Да. Этот человек, Белый Кот, убивает строителей, а потом оставляет их тела рядом с их первыми зданиями. Я уверена, тогда в июле он ждал здесь вас. Вы же единственная до ночи сидите. Выслушайте меня.

— Если бы банк твой дом грозился отобрать, может, и ты бы поумерила свою лень.

Наталья Петровна коротко кивнула и указала посетительнице на косой стул у окна. Она выглядела ничуть не менее угрожающей, чем минутой раньше, но хотя бы больше не пыталась никого убить. Оксана уселась на указанное ей место и схватилась за порезанную ладонь. Собеседница предпочла не обращать внимания на этот жест. Тогда сыщица кое-как повязала вокруг раны платок и начала говорить. Она рассказала про Мельникова, заправку и дорогу. Потом про то, как определила, что тело Аргуновой перемещалось после убийства. Сначала свою версию, но убедила Наталью Петровну логическая цепочка Юльки.

— А я как нельзя лучше подхожу под этот шаблон, ведь это, — женщина постучала каблуком по полу. — Это часть моей дипломной работы. Звучит немного надуманно. Ты полиции рассказывала об этом?

— Да, — без тени сомнения солгала Оксана. — Они сказали, что будут иметь ввиду. Но я решила ещё вам всё рассказать. Вы в опасности.

— Ага.

Так они сидели около пяти минут в тишине, которую прерывал только ритмичный стук розовых ногтей по столешнице. Наталья Петровна вышла из состояния берсерка и теперь напряжённо вглядывалась в дерево за окном. Когда она впервые увидела его будучи зелёной выпускницей в ожидании распределения, оно уже было настолько огромным, что ломалось под собственным весом. Она стояла в его тени и наблюдала за подготовкой к стройке, представляя, как скоро на этом пустыре появится её первый осязаемый вклад в светлое будущее. Кто знал, что спустя столько лет она окажется ровно на том же самом месте, с которого и начинала свой карьерный путь.

— Наталья Петровна, — тихонько подала голос Оксана. — Может быть, вы знаете, что связывает вас с другими? Вы вместе учились? Работали над чем-то?

— Хм, нет, насколько я помню, — не отрываясь от наблюдения за деревом, произнесла женщина, пока выводила каракули на официального вида бумаге. — Никого по фамилии Игумнов я не знаю. С Мельниковым знакома шапочно, я общалась с его замом, но с ним самим никогда. А вот Эля… Хм. С Элей мы долго дружили, пока она не выбрала деньги вместо меня.

Воздух разрезал звук скрипящих зубов. С какой же силой надо было сжать челюсть, чтобы достичь такой громкости? Стоматологи, наверное, молятся на Наталью Петровну.

— Ну, может быть, хоть что-то ещё вспомните? От этого же зависят наши с вами жизни, — Оксана встала напротив собеседницы, перекрыв ей вид на дерево. — Постарайтесь вспомнить что-нибудь. Как вы поссорились с Аргуновой? А Игумнов, он наверняка тоже строитель, а вы их всех знаете же. Ну же.

— Не зарывайся, Миронова, — голос Натальи Петровны снова налился сталью, а на официального вида бумаге появился ровный разрез. Ручка медоеда не уступала остротой её когтям. — То, что случилось между мной и Элей, не касается никого, кроме нас двоих. А насчёт Кол.. Кхе-кхе. А насчёт колких речей о том, что я якобы всех знаю. Прибереги их для кого-нибудь другого.

Наталья Петровна выжидающе посмотрела на Оксану. Она, конечно, могла бы сказать что-то в духе «Разговор окончен» или «Пшла отсюда», но взгляд доносил эту мысль куда яснее любых слов. Сыщица попыталась выдержать зрительную атаку оппонентки, однако ей не хватало опыта для такого противостояния. Поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как, поджав губы и хвост, отправиться к выходу. Если бы только она внимательнее смотрела те детективные сериалы, а не представляла вместо этого свою свадьбу с актёром с труднопроизносимым именем. В таком случае она знала бы, что успешный следователь всегда обращает внимание на любые мелочи, будь то нечаянные оговорки или неосознанная зацикленность на клочке бумаги.

— Ах да, ещё один вопрос, Наталья Петровна, — Оксана примирительно улыбнулась и сделала несколько робких шагов к столу. — Какой у вас лак?

— Что? При чём здесь это? — от замешательства женщина непроизвольно закачала головой.

— Просто он такой ми-ми-миленький. Ещё и с блёстками, да? — девушка задорно подбежала к бывшей начальнице и взяла её за руку, будто они были подружками-одноклассницами.

— Н-нет. Нет в нём блёсток. Это просто лак.

— Ой, а это что Hello Kitty на безымянном? Я её в детстве просто обожала. Обклеивала ею все стены. Остальные девчонки вешали плакаты с мальчиками из бойз-бендов, а меня хлебом не корми дай ещё мою Китти. Мой папа даже в шутку говорил, что меня им кошка под дверь подбросила. Только не говорите ему, что я до сих пор её люблю, а то начнёт снова, мол, никогда внуков не дождётся.

Наталья Петровна дёрнулась всем телом, когда к ней прикоснулись, но руку не убрала. Она спинным мозгом чувствовала, как подчинённые осуждают выбор настолько незрелого оттенка. Фуксия, подумать только. Половина её ровесниц даже не задумываются о маникюре, а она выбрала цвет под стать кукле Барби. И всё же любые сплетни стоили того, чтобы хоть немножечко побыть «ми-ми-миленькой».

— Ой-ой! Ну я и растяпа, я же вас сейчас всю кровью перепачкаю, — засуетилась вдруг Оксана, хотя кровь в порезах уже давно свернулась и никому не угрожала. — Сейчас я всё уберу. Не волнуйтесь.

— Ничего, ничего страшного, — с неожиданной теплотой в голосе отозвалась Наталья Петровна. — Ох, ты не ушиблась?

Пытаясь оттереть одной ей видимые пятна с блузки, Оксана неудачно зацепила ногой колёсико кресла и всем весом упала на заваленный бумагами стол. Чтобы подняться, ей понадобилось не меньше двух минут, во время которых она неуклюже барахталась и болтала ногами так, словно их было не две, а минимум шестнадцать. Извинившись перед Натальей Петровной раз двадцать подряд, Оксана вышла из кабинета, не забыв напоследок поклониться в пол, что, строго говоря, было уже откровенным перебором.

«Заткнись, главное, что всё сработало. А вот если этот цирк был зазря, я клянусь, сделаю лоботомию и прости-прощай».

Оксана достала из-за пояса несколько основательно помятых листов формата А4. Сверху лежало письмо из страховой компании, описывающее три дизайнерские вазы, которые вместе стоили как крыло боинга, а заодно грудка и ножка. А вот сразу под ним оказалась та самая бумага, порезанная и исчерканная крестами неправильной формы. «От Игумнова Н. Д. директору Комитета архитектуры и градостроительства города Акдольска Шехтель Н. П. Уважаемая Наталья Петровна, сердечно благодарю Вас за оперативное и профессиональное решение по моему обращению. Позвольте пригласить Вас и ваших коллег на торжественное открытие торгово-развлекательного центра "Нерон". Начало банкета запланировано на…»