— Это была не твоя вина. Ты должен простить себя, — ее рука сжимает мою. — Простить трудно, но знаешь, что еще труднее?

— Что? — спрашиваю я, мой голос звучит грубее, чем мне хотелось бы.

— Вера в то, что мы можем контролировать все в нашей жизни.

Ее слова ударяют меня прямо в грудь и застревают в сердце. Я отвожу взгляд от ее глаз в сторону озера, потому что эмоции, бушующие во мне, грозят вырваться наружу, и я не уверен, как это будет выглядеть.

Может быть, я вздохну с облегчением, которое принесут ее слова, или расцелую ее до смерти. Последнее пугает меня больше, чем что-либо другое с тех пор, как мой отец попал в тюрьму.

— Расскажи мне о Лексе, если хочешь, конечно, — говорит она, поднимая свою руку с моей, похоже, понимая, что мне нужно сменить тему разговора.

Я улыбаюсь, когда в моем воображении возникают большие голубые глаза Лексы и ее каштановые вьющиеся волосы. Ей бы понравилась Аврора; их яркие характеры просто созданы друг для друга.

— Она учится в выпускном классе, президент студенческого совета, у нее куча друзей, она ходит на свидания, как типичный подросток, и у нее есть парень. Среди ее хобби — доставать меня, печь и планировать развлечения.

Аврора подмигивает, на ее лице появляется игривая ухмылка.

— Звучит как мой любимый тип девушек.

Я качаю головой. Несмотря на то, что состояние моей сестры не определяет ее, я чувствую, что хочу поделиться с Авророй большим.

— Она удивительная. У Лексы расщепление позвоночника — невралгия, которая поразила ее позвоночник при рождении. Сейчас ей нужны только ходунки, что само по себе очень важно для ее состояния. Она живет полной жизнью каждый день и не позволяет ничему ограничивать ее.

— А, понимаю, превосходные брат и сестра Филдс, — поддразнивает она, и я разражаюсь бурным смехом.

Лицо Авроры при этом загорается, а ее взгляд устремляется на меня.

— Ты права, — размышляю я, глядя на медленно темнеющее небо с розовыми и оранжевыми цветами, низко висящими на фоне голубого озера.

Нам, наверное, уже пора уходить, но мне хочется продлить время, проведенное с ней. Здесь мы вдвоем чувствуем друг друга иначе, в окружении природы и вдали от шума нашей жизни.

Мне это нравится, и мне нравится эта версия Авроры, которую я все лучше узнаю.

Некоторое время мы сидим в тишине, слышны только журчание воды, шепот сосен на ветру и изредка лай Огурчика. Впервые за долгое время я чувствую себя по-настоящему умиротворенным, беспокойство за маму и сестру исчезло. И все это рядом с Авророй Веллакорт.

Я знаю, что дело не только в пейзаже, ведь я провел здесь бесчисленное количество часов. Дело в ней. И я хочу — нет, жажду большего. Того чувства, которое приносит мне ее присутствие.

Именно поэтому я спрашиваю ее о том, о чем не спросил бы еще две недели назад.

— Что ты будешь делать дальше, именинница?

Аврора наклоняет голову, изучая меня так, словно у меня две головы.

— Мы становимся друзьями, Филдс?

Я смотрю на нее с выражением, не допускающим возражений.

— Ну, думаю, да. Так что насчет твоих планов?

— Кто бы мог подумать, что ты такой настырный? — поддразнивает она, ее голос легкий и радостный. — Честно говоря, ничего. Наверное, посмотрю рождественский фильм и поиграю с Огурчиком.

— Твой день рождения выпадает на Рождество? — я прищурился, глядя на нее вопросительным взглядом.

— Почти. Мой день рождения буквально за месяц до Рождества. А я люблю этот праздник, поэтому начинаю праздновать его в свой день рождения.

Мои губы растягиваются в полуулыбке.

— Интересно. Ты уже ела торт?

Настала ее очередь смотреть на меня в замешательстве, ее темно-каштановые брови взлетели на лоб.

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

— Лекса всегда говорит, что ты не постареешь, пока не съешь кусочек торта.

Большинство семей едят торт на дни рождения, но Лекса считает, что важно, чтобы у нас дома всегда был торт.

— О, правда? Ну, я никогда не хочу стареть, так что, возможно, мне следует избегать тортов, — на ее пухлых губах появляется улыбка, и я задаюсь вопросом, каковы они на вкус.

Я отгоняю эту мысль и встаю, ожидая, что она последует моему примеру.

— Ни за что, пойдем.

— Куда? — спрашивает она со своего места на бревне.

— Купим тебе торт, — заявляю я, нагибаясь, чтобы поднять ее розово-серый рюкзак и накинуть его на плечи.

Аврора стоит на месте, сжимая в одной руке поводок Огурчика.

— Почему ты несешь мой рюкзак? — она идет рядом со мной, и мы начинаем спускаться, пока я думаю, что сказать.

— Ты держишь поводок собаки, и сейчас темно. Не хочу, чтобы твоя тяжелая сумка тормозила тебя, — я немного лгу, потому что, хотя это отчасти и правда, я также хочу сделать что-то для нее. Я хочу позаботиться об Авроре Веллакорт, и если начну, то уже не смогу остановиться.

Глава 11

Аврора

— Это потрясающе! — я почти стону, облизывая ложку губами, пытаясь насладиться сочетанием шоколада и арахисового масла.

Папа рассказывал мне, что мама во время беременности очень любила шоколад и арахисовое масло, и думаю, что эта любовь передалась мне. Это моя слабость, моя единственная настоящая любовь.

— Я же говорил тебе, что это место самое лучшее, — Кэмерон поджимает губы, отправляя в рот еще один кусочек торта с печеньем и кремом.

После того как мы спустились с горы, я отвезла Огурчика домой к отцу, а затем вернулась в свой дом в кампусе, а Кэмерон поехал за мной на своей машине. Он не позволил мне ехать самой, и в итоге отвез нас в маленькое кафе за городом. Оно причудливое, несколько посетителей сидят в кабинках с наушниками, читают книгу или яростно печатают на ноутбуке.

Здесь мило, напоминает мне горячий шоколад в снежный день — уютный, сладкий и теплый.

По дороге Кэмерон сказал мне, что в этом месте самые вкусные торты, которые он когда-либо пробовал. Он не соврал. Торт просто феноменальный.

А знаете, что еще феноменально? Эта странная дружба, которая завязалась между ним и мной. Если бы кто-нибудь сказал мне две недели назад, что я буду охотно проводить свой день рождения с Кэмероном Филдсом, я бы рассмеялась ему в лицо.

Но сейчас? Я бы улыбнулась.

Не знаю, что повлияло на меня — эмоции за день или спокойная обстановка на озере, но отношения между нами изменились. Мне было так легко открыться ему, что мне трудно делать несмотря на то, что мне тяжело скрывать свои эмоции.

Это было приятно, даже очень приятно.

И я думаю, что он почувствовал то же самое, позволив мне заглянуть за его надежные стены. Возможно, он не открылся мне полностью, но я благодарна ему за то, что он впустил меня.

В Кэмероне есть нечто большее, чем я предполагала, и я обнаружила в себе желание раскрыть все его секреты.

Даже не стоит говорить о его улыбке. Я почувствовала, как дыхание резко покидает мои легкие, а эти ямочки… Мне так захотелось достать блокнот и нарисовать их.

В сочетании с его запахом сандалового дерева и свежего льна это было просто убийственное сочетание.

Кэмерон и так привлекателен для меня: его слегка завитые волосы, милые очки, которые он надевает, когда работает за ноутбуком, и крупная, мускулистая фигура. Но эта улыбка? Просто лучшая его черта.

Это заставляет меня задуматься, не одинок ли он, но не из-за собственных желаний, а потому что мне трудно поверить в то, что он один, поэтому я не могу удержаться от вопроса.

— Могу я спросить тебя кое о чем? — спрашиваю я, проводя пальцем по глазури из арахисового масла на моей тарелке.

Его глаза на мгновение останавливаются на моем пальце, а затем переходят на меня.

— Мы договорились, что я должен рассказать тебе одну вещь. Не увлекайся, — усмехается он.

Я подношу покрытый глазурью палец к губам, даю языку попробовать его на вкус, а затем засасываю палец в рот. Я делала это без задней мысли, но, глядя на Кэмерона, понимаю, что это выглядело сексуально.