Черт.

Я ненавижу опаздывать и не хочу тратить время Кэмерона. Время, которое он мог бы использовать, чтобы поработать над своей игрой, позвонить сестре или сделать что-то более продуктивное, чем ждать меня. Особенно после того, как вчера вечером он просто отмахнулся от меня, когда я попросила поговорить по ФейсТайму.

Это было очень на него не похоже. Это больше напоминало мне Кэма, с которым я впервые встретилась. Но, возможно, это то, что нам обоим нужно, — пространство, чтобы сосредоточиться на себе, потому что мы слишком сблизились. Черт, мы даже не вместе, но ощущение такое, будто в отношениях.

Я отгоняю мысли, изо всех сил ускоряя свой шаг, и в конце концов вижу библиотеку.

Я очень стараюсь бежать вверх по лестнице, но как только достигаю площадки наверху, книжные полки словно кружатся. Я пытаюсь прийти в себя, продолжая идти к нашему месту, но с каждым шагом мое зрение становится все более затуманенным. Кажется, что все вокруг кружится, когда меня обдает прохладой. Когда я заворачиваю за угол, где находится наш стол, в глазах внезапно темнеет, колени подкашиваются, и я падаю на пол.

Последнее, что я слышу перед тем, как потерять сознание, — полный боли голос Кэмерона, выкрикивающего мое имя.

Глава 19

Кэмерон

Сейчас 17:05, и я начинаю волноваться.

Аврора никогда не опаздывает и сегодня не предупреждала меня, что опоздает. От беспокойства начинает покалывать в позвоночнике. Что-то не так. Может, у нее снова сильные судороги, и она уснула? А может что-то похуже.

Ненавижу быть в неведении. И ненавижу, что не имею права на обратное. Не то чтобы я вел себя как хороший друг, отказавшись вчера вечером от ее предложения поговорить.

Конечно, люди могут иметь границы и фокусироваться на чем-то одном, но я был эгоистом. Вместо того чтобы расслабиться и немного поговорить с ней, я решил продолжить работу, которую легко можно было сделать утром.

Я мудак, и я это знаю, но это не мешает мне написать ей.

Кэмерон: Где ты? С тобой все в порядке?

Я пытаюсь сосредоточиться на цифрах на экране, стараясь придать им смысл, пытаясь разработать правильную последовательность для разрабатываемого мной кода.

Сняв очки, я провожу рукой по лицу, и мой взгляд падает на стоящий передо мной контейнер с едой на вынос. Увидев, как она расстроилась из-за того, что не получила свой торт на прошлом занятии, я отправился в кафе сегодня утром, пропустив одно из занятий, чего никогда раньше не делал, чтобы купить ей кусочек. Я даже попросил добавить арахисовое масло, зная, что она его любит.

Я пытаюсь оглядеться, чтобы найти ее, но с нашего места не видно почти всей библиотеки. Единственное, что можно увидеть, — горы за окном, а в остальном нас отгораживают книжные полки.

Проведя рукой по волосам, я разочарованно вздохнул.

Где она, черт возьми, и почему не ответила мне?

Внезапно из-за книжной полки доносятся шаги. Они медленные, пошатывающиеся. Странные.

В этот момент я поднимаю глаза и вижу ее. Я бросаю на нее взгляд и мгновенно вскакиваю на ноги, не успев понять, что делаю.

Ее шаги усталые, а кожа бледная. Прежде чем я успеваю добежать до нее, она падает.

Кажется, что все происходит в замедленной съемке. Она закрывает глаза и с грохотом падает на землю.

Блять. Нет, пожалуйста, нет.

Мой желудок поднимается к горлу, когда я подбегаю к ней.

— Аврора! — кричу я с неожиданным напряжением в моем голосе.

Я приседаю рядом с ее обмякшим телом, и, к счастью, похоже, что ее руки удержали ее при падении, предотвратив сотрясение мозга. Я осторожно переворачиваю ее на спину, и по позвоночнику пробегает дрожь, когда я вбираю в себя ее холодное будто безжизненное тело. Я знаю, что это не так, но, черт возьми, мне страшно видеть ее в таком состоянии.

— Аврора, очнись! — задыхаюсь я, хорошенько встряхивая ее руку. По-прежнему ничего. Черт. Я хватаю себя за волосы, оттягивая их так сильно, что там может появится лысина. Я переплетаю свою руку с ее, сжимая. — Давай, Рори, открой для меня свои красивые глазки.

У меня нет времени обдумывать свои слова, потому что внезапно ее ресницы трепещут, а затем глаза полностью открываются.

— Кэм? — простонала она, пытаясь сориентироваться в обстановке.

Держа ее за руку, я поднимаю другую руку, чтобы потрогать ее лоб. Она холодная, мешки под глазами говорят о том, что она устала, а урчание в животе дает понять, что она голодна. Мне нужно это исправить.

— Я подниму тебя, хорошо?

— Хорошо, — говорит она, ее тон слегка неуверенный.

Я подвожу одну руку под ее спину, другую — под колени, затем встаю и поднимаю ее тело. Первое, что приходит мне на ум, — это то, как идеально она лежит в моих объятиях. Как приятно держать ее на руках.

Аврора прижимает голову к моей груди, крепко вцепившись в мою толстовку. Я возвращаюсь к нашему столу и аккуратно усаживаю ее на один из стульев.

— Кэм, я не думаю, что смогу сейчас заниматься, — с трудом признается Аврора.

Ненавижу слышать ее такой тон. Абсолютно ненавижу.

В этот момент я выбрасываю воображаемые границы в окно. Единственное, что меня сейчас волнует, — это ее самочувствие.

Я смотрю на нее через плечо, запихивая ноутбук, контейнер и другие вещи в рюкзак.

— Мы и не будем. Я заберу тебя к себе, пока тебе не станет лучше.

Ее глаза расширяются.

— Н-нет, тебе не нужно этого делать. Со мной все будет в порядке, просто дай мне минутку посидеть. Ты можешь идти, честно.

Я смотрю на нее сверху вниз и качаю головой.

— Ни за что. Пойдем, — я иду к ней, затем приседаю, чтобы оказаться на ее уровне. — Я понесу тебя. Никаких прогулок.

Аврора недовольно морщит нос.

— Я не знала, что твоя дружба так требовательна.

— Я умею заботиться о людях, так что позволь мне, — умоляю я, не в настроении слушать ее колкости, когда мне нужно знать, все ли с ней в порядке и что, черт возьми, произошло, что довело ее до такого состояния.

Ее глаза изучают мои на мгновение. Затем она выдыхает.

— Я не хочу, чтобы отец узнал, что меня вынесли отсюда.

Мне хочется спросить ее, почему она не хочет, чтобы отец знал, что происходит, но не буду. Она не расскажет мне ничего прямо здесь и сейчас. Надеюсь, после еды, одеяла и отдыха она поделиться со мной. Поэтому я стягиваю с себя простую серую толстовку и протягиваю ей.

— Надень. Я вместо нее надену куртку. Так тебя никто не узнает.

— Ты уверен? — спрашивает Аврора, ее красивые глаза такие чертовски усталые.

— Я бы не стал предлагать, если бы не был уверен, — мягко говорю я ей.

Она кивает, затем снимает свою толстовку, и я отвожу глаза, ожидая, пока она наденет мою. Я слышу, как расстегивается молния на ее сумке и как она запихивает в нее свою кофту.

— Готово, — бормочет она.

Я явно не продумал все до конца, потому что образ ее в моей толстовке делает что-то странное с моим сердцем. Оно медленно сжимается, тепло просачивается наружу под его давлением.

Ткань поглощает ее, и, когда она накидывает капюшон на голову, то становится неузнаваемой под ним.

Я делаю шаг вперед и тянусь к ней, отчего ее брови взлетают вверх.

— Я думала, ты понесешь меня на спине?

— Да, но с моим рюкзаком на спине мне придется нести тебя спереди, — говорю я ей. — Или я могу нести тебя, как невесту, на руках, но так будет легче разглядеть твое лицо.

— Спереди, — робко пробормотала она.

Я наклоняюсь, обхватываю руками ее бедра и поднимаю. Ее ноги мгновенно обхватывают мою талию, а руки обвивают мою шею. Я не могу не думать о том, что между нами все слишком естественно.

— Все нормально? — спрашиваю я, переставляя руки, чтобы обхватить ее бедра. По правде говоря, было бы проще взять ее за задницу, но я и так уже перешел все границы.