— Биси мне объяснила, что именно нужно писать, — пояснил он извиняющейся скороговоркой, зализывая прокушенный большой палец.

Ло Мэнсюэ утихомирила лошадку и, извинившись, вернулась досыпать — она и так отчаянно зевала.

Проводив её встревоженным взглядом, Тянь Жэнь спросил:

— Вы упокоили это… существо?

— Его засосало дерево, — сказал Сун Юньхао. — Можешь сам с утра взглянуть. Слушай, ты умеешь рыбачить?

— Сун-сюн, ты спрашиваешь, умею ли я рыбачить, как все, с удочкой, или…

— А ты умеешь «или»?

— Нет, — ответил Тянь Жэнь поспешно. Потом честно уточнил: — Ещё в детстве отучился.

— Брат Сун, это ты внезапно, — рассмеялся Чжан Вэйдэ. — Ты голодный?

— Нет. Я просто так. Вспомнил про отца. Из-за сна — ну, я говорил. Мы с отцом ходили к реке, но это было очень давно.

Он тогда смотрел на солнце сквозь дырявую шляпу. На коряге сидела стрекоза. Больше он ничего не помнил.

Молодой господин не любил рыбу — они никогда не ходили на реку, и прежде Сун Юньхао не приходило в голову рубить с помощью Гунпин тростник на удочку.

***

Биси снились подмостки сцены.

Дрозды, иволги и горлицы чинно расхаживали по сцене, разыгрывая оперу про небожителей, похищали друг у друга волшебный светильник и сражались сверкающими копьями. Иногда, правда, они так входили в раж, что роняли копья и яростно клевали друг друга, так что перья летели во все стороны.

Владычица Запада один раз потеряла свою диадему — жалко, что её нельзя было утащить из сна наружу.

Иногда в сон Биси примешивались чужие, непонятные сны — про бег коня по степи, про зелёный сок, текущий по стволу, про странную музыку в полночной беседке, про убийства в дворцовых коридорах. Но это не тревожило Биси и не портило оперу. Даже, наверно, оживляло.

А проснулась она из-за самой глупой причины — затёкшего локтя. Зашипев, Биси потянулась, потёрла руку, сдула налипший на щёку жёлтый листок.

За ночь листов нападало много.

Среди жёлтого ковра валялась смятая белая бумажка. От скуки Биси призвала её к себе в ладонь духовной силой. Судя по виду, это был вчерашний талисман Чжан Вэйдэ. Судя по месту, где он валялся, — тот самый, которым он остановил скелет.

Но талисман был совершенно чист — ни единого знака, ни частички духовной силы. При всей неопытности Чжан Вэйдэ не могла его сила выветриться так быстро. Наверно, это всё-таки был какой-нибудь другой листок.

Биси бросила его обратно, небрежно смяв, закинула руки за голову и блаженно вытянулась на широкой ветви, глядя сквозь ресницы, как солнце золотит кору.

Не всё в огромном мире снаружи было таким разнообразным, как когда-то чудилось Чжан Вэйдэ. Деревушки, например, все были похожи. Чем ближе к Иньчжоу, тем зажиточнее они выглядели, — если сравнивать с окрестностями Хугуана, по крайней мере, — но все изумительно напоминали одна другую.

Люди оказались куда интереснее.

Крупный, как бык, краснолицый кузнец отчего-то смертельно боялся заклинателей и при виде Ло Мэнсюэ немедленно спасся бегством. Хорошо ещё, он не успел увидеть Сун Юньхао, а то бы, пожалуй, умер от разрыва сердца.

А вот трое мальчишек возраста где-то между шестью и десятью годами ходили за Сун Юньхао бесстрашно, иногда разражаясь припадками повизгивания, а потом вытолкали вперёд самого мелкого, с оттопыренными ушами, и тот пропищал: «А у нас в колодце труп, а в горах тигр-оборотень». Сун Юньхао, начисто не понимавший шуток, под сдавленный хохот Чжан Вэйдэ всё-таки заглянул в старый колодец и даже осветил духовной силой вонючее дно. К тому времени, когда он пообещал притопить в колодце самих мелких негодяев, их уже и след простыл.

В лавке домашней утвари хозяйка увлечённо рассказывала, как у неё болят глаза, при этом не отрывая взгляда от Тянь Жэня. Глаза у неё были правда красивые, особенно для простолюдинки, и брови-шелкопряды тоже. Тянь Жэнь пытался купить маленький котелок для варки — хозяйка догадалась, что он лекарь, но интересовал её явно не способ избавления от слезливости по утрам. Зато котелок она отдала чуть не даром.

Но в целях разведки занимательнее всех оказался старый рыбак, такой неподвижный в утреннем тумане, что сначала почудился Чжан Вэйдэ частью окрестного пейзажа, вроде тростника и перевёрнутой лодки.

— Дед сказал, ли в двадцати отсюда разворошили кладбище, — доложил Чжан Вэйдэ.

— Что значит «разворошили»? — Сун Юньхао тоже начинал сливаться с пейзажем — возможно, рыбалка на всех так действовала.

— Не знаю. Я дословно цитирую.

Сун Юньхао с ночи так ни одной рыбёшки и не выудил, но торчал на одном месте, не шевелясь, и старательно смотрел на воду. Может, он вообще просто медитировал. Чжан Вэйдэ в нетерпении уже сбегал три раза туда-сюда по берегу реки — налево к деду в тростниках и направо к укромному пляжику, где Тянь Жэнь наблюдал, как закипает отвар в новеньком котелке.

Посередине стояла огромная ива, к стволу которой прилип Сун Юньхао — полустоя-полулёжа, потому что ствол изгибался под причудливым углом. С учётом размеров и эксцентричных замашек ива имела все возможности однажды досовершенствоваться до существа разумного, не хуже туны.

— Потом сходим проверить кладбище?

Сун Юньхао повёл плечом без особого воодушевления.

— Не хочешь ловить восставших мертвецов? — Чжан Вэйдэ и сам не рвался: лучше бы подвернулось что-нибудь более интересное и не такое вонючее.

— Кто бы ещё нам заплатил за них.

— Народная молва тебя воспоёт.

— Молва меня забудет самое позднее через пару месяцев.

— А ещё дед сказал, ты неправильно держишь удочку. И вообще, в этом месте не клюёт.

— Ври больше.

Перескакивая через коряги и вчерашние лужи, Чжан Вэйдэ зашагал налево.

Старик сидел не шелохнувшись — только задумчиво скосил глаза из-под шляпы.

— Брат не слушает мои советы, — пожаловался Чжан Вэйдэ.

Старик только понимающе ухмыльнулся, покряхтел, потом спросил:

— А другой молодой господин тоже с вами? Тот, что в белом.

— Угу.

— Скажите ему, чтобы не совался в реку. Того и гляди его утопленники за собой утянут. Мертвецам нужно побольше несчастных заманить в воду, чтобы самим освободиться. Скверное это дело — ходить на реку, когда ты печален.

— Да он просто лекарь, дедушка, — опять полез промывать корешки. У лекарей у всех с головой слегка не в порядке. А тут правда много утопленников?

— Всякое всплывает, — отозвался дед туманно, покашлял в бороду и вновь совершенно затих.

Чжан Вэйдэ отправился в обратный путь, отгоняя нелепые мысли (дед лишь случайно всплыл в тростниках поутру, а сам уже год как утоп — или просто помер в ожидании клёва).

Больно кольнуло шею. Чжан Вэйдэ наугад хлопнул ладонью, но комар улизнул. Но разве не должны были комары уже попрятаться до весны? Чжан Вэйдэ хорошо различал виды, например, двухголовых птиц, но в повадках обыкновенных насекомых не разбирался: в окрестностях гробниц наставник всех вредоносных насекомых повывел.

Сун Юньхао, улыбаясь, смотрел на воду — нападение утопленников, если они тут и водились, явно не грозило человеку, которого не взбесила даже неудача на рыбалке. Чжан Вэйдэ посидел рядом на корне ивы, нарисовал несколько картинок на листочках бумаги.

— Талисманы? — спросил Сун Юньхао.

— Журавлиные письма. Для А-Шу.

— Ты же сказал, она не умеет читать.

— Потому я и рисую. Смотри!

Он нарисовал на очередном листке толстую загогулину — брюшко и хвост, приделал сверху перевёрнутый полумесяц спинки. Два полукруга для ушей, две точки, пожирнее и помельче, — нос и глаз.

Чжан Вэйдэ слегка страдал, что великого художника из него, вероятно, уже не выйдет, но метод быстрых картинок возвращал ему веру в свои силы.

— Есть способ, чтобы отвечать на журавлиные письма?

— Таким же письмом, понятное дело. Но для этого нужна духовная сила.