***

Бегать удобнее в лисьем теле. Убивать — в человеческом. Шарик Лисьего пламени лучше подчинялся человеческим гибким рукам.

Биси наткнулась на двух колченогих мертвяков и развеяла в прах. Они взорвались красиво, как фейерверки на Новый год, но это зрелище не помогло утишить ярость.

Нужно было отыскать дохлую стерву. Неужели правда это дух тигра ею управлял, как и этими двумя калеками? И в Чжан Вэйдэ правда вселился тигр?

Матушка незадолго до смерти спуталась с одним тигром, но тот, конечно, уже давно досовершенствовался до человеческого тела и разума. Один из лучших бойцов на арене и один из самых приличных мужчин, что Биси знала. В облике тигра тоже был хорош — здешний наверняка ему не чета.

В двух ли от чайной простиралось безграничное серое поле. По такому можно ненароком и на тот свет добрести. Может, эта Ван Синью того и добивалась? А её идиот убежал следом за ней?

Биси на тот свет пока не собиралась.

Она втянула ноздрями воздух. Пахло свежим, густым криком. Звуки за воем урагана стали неразличимы, но боль имела запах — не такой острый, как у крови, глубже, слаще. Он нравился Биси, но, если слишком сильно им увлечься, можно впасть в безумие, как от порошка пяти минералов.

Но Ван Синью, оказывается, вовсе не убегала далеко. Биси бросилась обратно к чайной и нашла её — их обоих — чуть в стороне, у дровяного сарая. Сарай был крошечный, но крепко вросший в землю, и его пока не сдуло.

Ли Цы скорчился у стены. Одна рука была нелепо заведена за голову — Биси не поняла, как и зачем он изобразил такой странный жест, пока не разглядела, что его ладонь прибита к стене гвоздём.

— Забыл моего отца? — твердила Ван Синью плаксиво. — Думаешь, он мне позволил перечить?

После каждого рваного всхлипа она хлестала Ли Цы толстой верёвкой. Тоже, что ли, из сарая вытащила? Ли Цы почему-то молчал.

Биси свистнула.

Ван Синью обернулась, тараща глаза. Она была целёхонька. А ведь Сун Юньхао рубанул её от души. Неужели сила хозяина успела её вылечить?

«Целёхонька», конечно, — не лучшее слово для трупа. Со слезами у неё с лица стекла часть щёк, а вместо шляпы на голове сидел уродливый чёрный нарост, вроде гриба. Будто она вспомнила, что ей нужна шляпа, но забыла, как те выглядят.

— Ну ты и уродина, — сказала Биси. — Ясное дело, он к тебе не вернётся. Где твой хозяин?

— Владыка везде, — заявила Ван Синью в упоении.

— Внутри моего мальчишки он мне вообще не нужен.

Биси швырнула в неё Лисье пламя. Ван Синью сиганула на крышу. Бежать она не пыталась. Разве что ветра здесь было ещё больше, но ветер мешал ей, как и всем.

Биси тоже запрыгнула на крышу, увернулась от ответного удара — внезапного, но не то чтоб сильного.

— Присягни ему, — сказала Ван Синью. — Разве ты не понимаешь? Тебя ведь тоже пытались растоптать. Владыка защитит тебя.

— Нет надо мной никаких грёбаных владык.

— Я ушла к нему в день свадьбы.

— Да плевать! — Крыша под ногами у Биси ощерилась десятком острых кольев.

— Мой муж пришёл пьяный, — сказала Ван Синью. Биси не стала перебивать и ругаться дальше, придержала Лисье пламя у груди. — Упал на постель и захрапел, а я ушла. К владыке. Матушка говорила, это сказки. Его уже давно нет на свете, но он есть. Я сняла брачные одежды и отдала владыке это тело.

— И как, приятно любиться с древним тигром?

— Лисы! — захохотала Ван Синью. — У вас всё одно на уме — как бы покувыркаться! Нет, не на ложе — владыка пожрал моё тело.

— Ой, тьфу, — сказала Биси. — Не вдохновляет. А что твой пьяница? Его-то хоть съели?

Она легко проскользнула между острых кольев на цыпочках. Это даже красиво — почувствовать себя Дяочань, исполняющей на пиру танец умирающей ханьской империи, чтобы потом попытаться вонзить кинжал в Цао Цао. Биси, правда, лучше бы убила Лю Бэя. Цао Цао, судя по пьесам, мужик был огненный.

Танцевала Биси не так хорошо, как иногда мечталось, но дралась куда лучше.

— Ты вырастила новое тело из грибов, сестрёнка? Оно прочное? Вонючее? — Она подбрасывала слова, как шарики для жонглирования. Дяочань умела жонглировать? Наверно, она всё умела. Даже во время танца. — Владыка не съест его снова? Тигры ведь не любят грибы? Мой приёмный папаша не любил.

Ван Синью тупо глянула на неё. Чёрный сгусток трепетал у неё внизу живота — ядро тьмы вместо золотого ядра. Оно росло и набухало. Надо спешить.

Ударил ветер. Биси заметила, укрылась на миг духовным щитом, а Ван Синью, запоздав, покачнулась. Биси прыгнула, сбив её с ног. Проткнула когтями мягкий живот.

Человечья рука с лисьими когтями была удобнее всего. Острые, длинные, славные коготки, напитанные лисьей силой, коготки, которыми так удобно выдирать потроха и протыкать тёмные ядра. От Ван Синью не воняло болью тела — только другой, старой, душной болью обиды. Обиды были долгие, потроха длинные.

Покончив с ней, Биси спрыгнула с крыши.

Ли Цы по-прежнему молчал. От порыва ветра его прибитая рука чуть не переломилась.

Для человека, чья бывшая невеста только что отрастила гриб на голове, он держался довольно достойно: даже не грохнулся в обморок и не обделался.

Биси подцепила гвоздь.

— Ты прямо так выдернула? — спросил Ли Цы слабо. — Прямо рукой?

— Если не нравится, прибью обратно.

Он подумывал зарыдать, но вновь смолчал.

Биси швырнула Ли Цы внутрь дровяного сарая. Он врезался в противоположную стену, закрыл глаза и совсем затих.

Биси захлестнула сарай барьером — сколько-нибудь эта хибара да простоит! — и скакнула к чайной.

Ло Мэнсюэ таращилась со ступеней в сумрак, как слепая, но меч не подняла — узнала, даже не видя. Тут тоже стоял барьер — из стащенного из усадьбы Лю замочка.

— Пригодился, да, старшая сестрица? — шепнула Биси.

Ло Мэнсюэ улыбнулась:

— Старшая сестрица? Ты помнишь, во сколько раз я тебя младше?

Из Биси вышла скверная старшая сестра. Она предпочла бы быть младшей.

— По лисьим меркам я совсем юная. А тебя легко представить старушкой восьмидесяти лет. У тебя будут толстенькие, сладенькие правнучки.

— Меня смущают твои кулинарные описания.

— Зачем мне их кушать? Их прабабушка и без того вкусно готовит.

— Ты нашла госпожу Ван и учёного Ли?

— Нашла обоих. И убила. Её, в смысле, убила, он в сарае. — Всё же вряд ли она сломала ему хребет: даже у смертных он не такой хрупкий.

— А ещё кого-нибудь видела?

— Мертвецов. Не волнуйся, — совсем горсточку.

— Зря ты не убежала, — попрекнула Ло Мэнсюэ мягко.

— Нет, я сегодня жажду убивать. В Чжан Вэйдэ сидит тигр? От него не пахло зверем.

— Нет. Может, кто-то из тех, кто служит тигру. Сун-сюн сказал, взаперти он перестанет притягивать зло, и правда — ветер, кажется, ослаб.

— У меня глаза поострее твоих, сестрица.

Ло Мэнсюэ вздохнула, крепче сжала меч:

— Сколько?

— Не больше дюжины, — соврала Биси.

— Мне надо знать точно.

— Ну, десятка два. Собирает наш каган воинство опять! — проорала Биси, перепрыгнув на нижнюю ступеньку. — Воинских двенадцать книг, — вот какая рать!

— Осторожно!

— Хорошо бы старший брат был бы у Мулань, — затянула Биси, вдохновившись, — только если брата нет, мне сойдёт сестра! Ой, не слушай, про «сойдёт» это только чтобы песня вышла складной, ты куда лучше.

Смеха Ло Мэнсюэ за ветром слышно не было, но Биси его учуяла: он пах озёрной водой и грушами.

— Кажется, я потерял след, — сказал молодой господин виновато. — Юньхао, прости.

— Кажется?

— Ну… точно потерял.

Молодой господин улыбнулся, как умел с детства, — одновременно с искренним раскаянием, но не очень огорчённо, потому что он вообще не умел огорчаться долго.

— Подождём остальных, — сказал Сун Юньхао с досадой.

Жара стояла такая, что город плавился. Резные крыши и терема стекали на пыльные мостовые.