— Искать Гунпин. У меня не получается её призвать.

— Нельзя. На дворе слишком опасно ночью.

— Если я умру — сожги труп. Если получится. А без оружия и в доме опасно.

— Нет. В доме мы как-нибудь пересидим. Эту комнату я обвешал талисманами. И потом…

— Так что, в самом доме нет мертвецов?

— Ну… в кабинете нет. Главный зал разнесли, но сейчас там, кажется, пусто. В спальню я боюсь заходить.

— А эта тварь на крыше?

Чжан Вэйдэ рассмеялся.

— Просто лисица. Ну её. Она вечно только поёт, да ещё ругается иногда. Я бы тоже ругался, если бы застрял на ветру под дождём.

— Тут есть сильные демоны? По-настоящему сильные?

Чжан Вэйдэ прикусил губу.

— Только что в саду, — проговорил Сун Юньхао медленно, — я всё время думал о смерти. Слишком тёмная аура здесь. Это не от лисицы — они не любят тоску, и уж конечно, не от нескольких убитых слуг. Это тварь посильнее. Она сомнёт твои талисманы, как детскую игрушку.

— Всё равно ночью в сад нельзя, — Чжан Вэйдэ чуть не плакал. — Утром… утром вы сможете попробовать прорваться. Вы тоже сильный.

Сун Юньхао покосился на наглухо закрытые ставни — на них почти не осталось пустого места, сплошь хаотично исписанная измятая бумага. Отчаянно хотелось вдохнуть влажного холодного воздуху. Он рванул воротник.

— Мне не нужны ваши деньги, — зашептал Чжан Вэйдэ. — Просто… заберите меня тоже…

— Ты же сказал, нужно бежать. Даже если я верну клинок, я не справлюсь со всеми. Ты сможешь завтра хотя бы быстро идти?

— Да.

— Что у тебя с ногой?

— Подвернул.

— Зачем ты даже сейчас врёшь?

— Лучше не говорить о плохом. Не верить в плохое. Мне это всегда помогало.

— Ты просто глупый сопляк.

Сун Юньхао схватил его за плечи — Чжан Вэйдэ только слабо трепыхнулся — и усадил на возвышении возле стола, где валялась подушка.

— Негодяй! — заорала девица. — Все вы — подлое ворьё! Верните мою яшму!

Что-то загрохотало по крыше.

«Яблоки, — подумал Сун Юньхао и чуть не рассмеялся от этой мысли, — она швыряется яблоками. Я служил великому ордену, а теперь слушаю завравшегося сопляка и полоумную лисицу».

— Вытяни ногу, — сказал он Чжан Вэйдэ. Тот спрятал лицо, будто ждал удара. — Да живее!

Сун Юньхао задрал полу его халата, стянул чулок с бурым кровавым пятном. Нога чуть выше щиколотки раздулась вдвое; сама рана была невелика, но тоже распухла и воняла скверно. Хорошо хоть, духовных сил Чжан Вэйдэ хватало на то, чтобы остановить лихорадку.

Следов когтей Сун Юньхао не увидел.

— Это что? — спросил он. — Что за тварь тебя кусала?

— Не знаю, — с трудом выговорил Чжан Вэйдэ. — Многоножка какая-то с рогами.

— С красной полосой на голове?

— Темно было, какая ещё полоса… Я спалил эту мерзость талисманом.

Его духовных сил не хватало даже на то, чтобы в темноте разбирать цвета без фонаря, — и всё-таки он зачем-то сюда полез. Или все в семнадцать лет идиоты, просто потом забывают об этом, если выживут? Сун Юньхао совсем себя не помнил в семнадцать лет.

— Брат Сун, слушай… — Чжан Вэйдэ раскачивался на своей подушке из стороны в сторону.

— Когда я разрешал называть себя братом?

— Молодой господин Сун, простите! Когда я умру, можно мой труп тоже сжечь?

— Яд кровавых многоножек не убьёт человека, болван. Хотя грязная рана может.

Он растёр по ладоням обеззараживающий порошок, надеясь, что это избавит от трупного яда и тёмной ци, и поместил ладонь над нарывом.

Глядя на слабый свет между его пальцами, Чжан Вэйдэ спросил с облегчением:

— Рану можно вылечить одной духовной силой? Молодой господин Сун правда очень силён!

— Это чтобы яд не распространялся. Погоди, я сейчас ещё найду целебный порошок.

— А порошок — это очень больно?

— Нет, конечно.

Чжан Вэйдэ недоверчиво покосился на него, закатил глаза, а потом и вовсе зажмурился.

Сун Юньхао, который уже раздумывал, что надо бы заблокировать ему пару акупунктурных точек — пусть не дёргается лишний раз, вздохнул с облегчением. Он достал из-за пояса походный нож и молниеносным движением рассёк нарыв.

Чжан Вэйдэ почему-то не закричал, только неверяще распахнул глаза. Сун Юньхао вздрогнул и чуть не выронил нож: никакого иного сходства между ними не было, но взгляд — взгляд был точно как у молодого господина, когда тот зажимал рану на шее.

— Потерпи, я выдавлю гной.

— Вы мне обещали…

— Ничего я не обещал.

— …только порошок.

— Потом насыплю. Ты насквозь прогнить хочешь?

Чжан Вэйдэ запоздало всхлипнул и стал грызть костяшку пальца. Он не пикнул, пока Сун Юньхао кое-как промывал рану, не сопротивлялся, даже когда тот оторвал для повязки кусок от его исподнего халата — одежды Чжан Вэйдэ всё же в целом были почище.

— Твой наставник не рассказал тебе, что не нужно таскаться на охоту без лекарств?

— На лекарства нужны деньги, — проговорил Чжан Вэйдэ печально. — Я хожу на охоту, чтобы появились деньги.

— Ты только что озвучил девиз всех нищих заклинателей цзянху. Наша судьба — это ублюдочный замкнутый круг.

Плечи Чжан Вэйдэ чуть дёрнулись, будто в попытке рассмеяться:

— Ты мне напомнил… Демоны тоже угодили в замкнутый круг. Как та лисица.

— Давно ты здесь?

— Два дня и ночь… вот вторая ночь пошла. Жалко, что ты потратил столько воды на рану. Моя закончилась.

— Всё-таки ты точно подготовился, чтобы тут сдохнуть. — Сун Юньхао снова отцепил от пояса тыкву-горлянку. — Пей. Я могу терпеть долго.

Чжан Вэйдэ облизнул губы. Сун Юньхао ожидал, что он мгновенно уничтожит остатки воды, но тот лишь пригубил — только на миг почти благоговейно припал губами к горлышку.

За стеной — в доме, а не на улице — послышался тяжёлый стон. Он длился и длился, точно человек корчился в предсмертной агонии, а потом вдруг мгновенно взлетел, ввинчиваясь в уши истошным воплем.

Чжан Вэйдэ сначала даже не удивился, но от вопля чуть не выронил тыкву. На всякий случай Сун Юньхао её забрал и спросил:

— Это что-то новое?

— Это в спальне, — сказал Чжан Вэйдэ. — Но раньше она… оно так жутко не кричало.

Всё-таки от воды он уже заметно приободрился: сел поудобнее и стал по-детски махать ладонью над забинтованной щиколоткой. Потом спросил тихо:

— Знаешь Линя-Мумию?

— Нет, но его имя мне уже не нравится.

— Он фигура довольно известная на здешнем ночном рынке.

— Я нездешний.

— Конечно. И у тебя лицо человека из праведного ордена.

— Чушь. Праведных лиц не бывает.

Чжан Вэйдэ недобро, по-взрослому усмехнулся краешком рта.

— Верно. Я кое-что случайно услышал от Линя-Мумии на ночном рынке. Про смерть господина Лю. Ты, наверное, думаешь, Лю Ифань тоже был приличный человек, раз ты согласился помочь.

Сун Юньхао усмехнулся. Мальчишка в запале спора и не подозревал, насколько ошибся: в приличных людей Сун Юньхао верил даже меньше, чем в благородную наружность.

— Знаешь, чем занимался твой господин Лю? — Сам Чжан Вэйдэ своими обширными знаниями так упивался, что даже, кажется, забыл про боль в ноге и жажду.

— Торговал… э, какими- то безделушками? Вазами? — Сун Юньхао не слишком-то интересовался купеческими делами.

— Антиквариатом, — поправил Чжан Вэйдэ с покровительственной усмешкой учёного человека. — Днём. А ночью он был просто кладбищенский вор.

Сун Юньхао ненароком представил гуля, раскапывающего могилу, и тут же сам подивился своей глупости.

— Гробницы?

Чжан Вэйдэ кивнул:

— В здешних горах есть гробницы знати времён Шести Династий. Много. Может, даже императорские. Видишь, какой удобный загородный дом.

Он полез за пазуху и вытащил маленькую бронзовую фигурку лошади. Сработана она была грубо, как детская игрушка, а для антиквара-грабителя была ценна, видимо, древностью, а не тонкой работой. Сун Юньхао, впрочем, она даже приглянулась своей простотой: крутой изгиб холки, короткие ножки, смешно полураскрытый рот.