— Громовые птицы меньшая из всех проблем. — раздался рассудительный голос Аньи сквозь темную пелену. — Сейчас нам нужно найти корабль, который сможет выдержать удары бушующих волн, и не развалится, пока мы будем преодолевать рифы. Как было уже сказано, использовать вашу ржавую посудину будет крайней степени безрассудно, но мы сможем разобрать ее, чтобы укрепить другой корабль.
— У вас есть и другие корабли? — поднял брови Феликс.
Внезапно в его памяти всплыли разбитые остатки лодок, которые он видел, как только «Харибдида» заглотила их судно. Ему стало не по себе от одной только мысли, что может предпринять Анья, если окажется, что в чреве этого ужасного морского монстра не окажется целых кораблей. Неужели кого-то еще ждет судьба быть поглощенным костлявой пастью, без надежды на спасение? Феликс сомневался, что пираты пощадят тех, кто окажется на этом обреченном судне. Он взглянул на пиратский трон, увешанный рваными и горелыми флагами, но за плотным дымом, к которому теперь прибавился еще и белый оттенок, не смог разглядеть лицо старухи. Наблюдая как две струи дыма переплетаются между собой, словно два борющихся между собой змея, Феликс услышал скрипучий голос Аньи, который теперь имел более угрожающие нотки.
— Ты забыл, кто перед тобой, глупый мальчишка? — произнесла она сердитым тоном, и змеевидное движение дыма стало еще более яростным. — Я дочь Нага-Нзулу и дитя морской бездны! Я просто возьму то, что принадлежит мне по праву! Корабли? Все корабли в этих водах принадлежат мне!
В комнате повисла звенящая тишина, как после громкого удара хлыста. Казалось, что отголоски ее слов еще звучали зудящим эхом среди стеклянных приборов и колб, и даже котлы, которые деловито побулькивали на синем огне, в одночасье выплеснули белую пену и зашипели как полчище разъяренных змей. Феликс увидел, как клубок дыма, закрывающего лицо Аньи, пронзила струя воздуха. На секунду в открывшимся окошке он увидел блеск желтых зрачков и хищную акулью улыбку.
— Мы отправляемся на охоту. — возвестила старая ведьма.
***
Феликс даже не знал — радоваться ему или грустить. Он чувствовал себя потерявшимся ребенком, который заблудился на большом рынке и теперь не знает, что ему делать. Вокруг суетились незнакомые ему люди, предлагая свои варианты решения проблем, и свершено не посвящая его в свои планы. Он почти не был знаком с теми испытаниями, которые ждут их впереди, и поэтому ему приходилось всецело полагаться на ум и знания своих товарищей. Это злило и удручало маленького никса. Феликсу тоже хотелось быть важным звеном, предлагать свои варианты как решить ту или иную задачу, но все, что он мог сделать, это слушать мысли более умелых и бывалых людей. В первый раз в жизни его мозги и смекалка остались не у дел, потому что те испытания, с которыми им предстояло столкнуться, были абсолютно незнакомыми и чуждыми для маленького никса проблемами.
С первого же дня пребывания на «Харибдиде» ему пришлось переехать в отдельное помещение, которых в этом странном месте было невообразимое множество. Временами ему даже казалось, что у каждого матроса на этом проклятом судне имеется своя отдельная каюта. «Харибдида» оказалась такой же загадкой для него, как и ее хозяйка. Этот морской бастион действительно был живым существом, со своей упрямой волей и алчными желаниями. Как бы Феликс не старался, он не смог выучить расположение всех помещений и проходов, которые казались ему одним сплошным лабиринтом из старых и обветшалых стен. Когда он думал, что правильно выбрал путь, оказывалось, что он идет по совершенно незнакомым ему проходам, которых до этого просто на просто не существовало. Один раз он несколько часов блуждал по извилистым тоннелям, попадая в помещения, которые по его впечатлениям, должны были находиться совсем в другом конце корабля. Иногда на его пути встречались пираты, которые одаривали его злобным рычанием, или тупым и лишенным всякой жизни взглядом. Но к счастью его никто не трогал, и вскоре он перестал бояться одиноких встреч с морскими разбойниками, а с некоторыми из них ему и вовсе удалось наладить контакт. И не только ему.
Когда в первый день, после разговора с Аньей, они только спустились вниз, Арель уже вовсю боролся на руках с теми, кто еще недавно предлагал отправить его на корм рыбам. Громко крича и похлопывая друг друга по спинам, пираты подбадривали борющихся моряков. Милу тоже выпала честь поучаствовать в этой на первый взгляд безобидной мужской забаве. И когда тот чуть было не сломал руку здоровенному пирату с огромным шрамом на пузе, авторитет толстяка еще больше возрос. И даже Блоф в скором времени перестал смотреть на них как обиженный жизнью палач. Дэй, как только они покинули каюту Аньи, перестал хмуриться, что окончательно убедило Феликса в том, что пастух питает неприязнь исключительно к капитану пиратов. Порой Феликс видел, как тот украдкой посматривал на старуху, когда та прохаживалась по верхней палубе или отдавала приказы в темных доках, где ее подопечные уже принялись разбирать «Морское Копье» на кусочки. Эн тоже смог завоевать уважение пиратов, ну или по крайней мере капитана. Как-то раз Феликс попал в его каюту, и она оказалась обставлена не хуже, чем лучшая комната в приличной гостинице. Маленький никс в который раз замечает, что этому высокомерному ювелиру достается самое лучшее из предложенного. Или может быть у него просто столько много денег, что тот может позволить себе такие излишества? Так или иначе, вся их команда смогла кое-как устроиться в брюхе «Харибдиды».
Прошло три недели с того дня, как они узнали о том, что ашурийцы перекрыли морские пути в Самсонские пустоши. Была середина дня, и Феликс вышел подышать холодным морским воздухом в надежде, что он сможет прояснить тот тяжелый туман, который клубился у него в голове из-за множества вопросов, к которым он так и не нашел ответов. Но попав на палубу он сразу пожалел о своем опрометчивом решении. Порывистый ветер трепал паруса, и гнал волны с такой силой, что брызги долетали даже до верхней палубы и неприятно били в лицо жалящими солеными осколками. Ко всему этому добавлялся мелкий моросящий дождь, который застилал видимость сероватой пеленой. Ему тут же захотелось убраться подальше от такой непогоды, но он переборол себя, напомнив, что в Самсонской пустыне ему придется преодолевать куда большие невзгоды, чем обычные капризы погоды.
Держась поближе к центру и огромным мачтам, чтобы, не дай бог, не выпасть за борт, Феликс направился к носу корабля, цепляясь за туго натянутые тросы. Он только сейчас заметил фигуру Аньи, которая уверенно стояла на ногах у самого носа, сжимая в руках свой странный алхимический посох. Феликс уже давно приметил, что капитан «Харибдиды» практически не расставалась с ним, при том, что на поясе у нее еще висела кривая зазубренная сабля. Феликс был уверен, что этот посох не просто старческое приспособление для удержания равновесия, но и некое опасное оружие. Еще одной особенностью этой старухи было то, что она не носила сапог. При первой их встречи Феликс не заметил этого, так как в капитанской каюте царил полумрак, но за долгие дни он окончательно убедился в том, что Анья просто-напросто не нуждалась в обычной человеческой обуви. Ее ноги покрывали толстые зеленые чешуйки, как у змеи, а на пальцах, как и на руках, росли широкие черные когти. Когда он в первый раз это осознал, то не сильно удивился, хотя и осенил себя знаком Розы, так как видел уже нечто подобное, когда Маверик покрыл свою кожу камнеподобными струпьями. А еще похожую корку он видел у ядомантов Ярички, руки которых были покрыты грубой черной кожей из-за бесчисленного множества экспериментов с ядовитыми растениями и животными. Но только вот кожа Аньи не выглядела так, будто была следствием неудачного алхимического эксперимента. Чешуя была гладкая и блестела на солнце, переливаясь радужными бликами. Может быть она уже родилась такой? Как-никак она называет себя дочерью русалки. Хотя, если верить изображениям, которые Феликс видел на старых картинах развешанных по всему кораблю, русалки выглядят совсем не миловидными морскими девами, а лысыми и клыкастыми чудовищами с рыбьими хвостами.
