— На этот счет можете не тревожиться, лорд Анастериан. — Декстер, опередив Зено, первым ухватил конец веревки, которой был обвязан бывший претор. — Если вам и будет грозить смертельная опасность, то я, так уж и быть, разделю вашу горькую участь. И пусть я стар, но мечом владею не хуже вашего. — Феликс заметил каким недовольным взглядом одарила Зено лорда-главнокомандующего, словно обиженный ребенок, из-под носа которого увели любимое лакомство.

Пока остальные обвязывали вокруг себя веревку, Феликс вспомнил, как вот так же они готовились вступить в Каирнал, хотя в прошлый раз он испытывал куда больший страх перед неведанным испытанием. Сейчас же он не ощущал ничего, кроме еле уловимого присутствия потусторонней силы, которое исходило из дверного проема, а также доброго предвкушения.

— И все же в прошлый раз присутствие Рануила ощущалось гораздо сильнее. — обеспокоенно проговорил Гелиос, когда все были готовы идти.

— Сейчас уже не важно, есть там этот самый ангел, или он давно покинул эти места. — Феликс сделал первый шаг, переступая темный порог реальности и сна. — Выбора нам все равно не предоставили.

Таинственная темнота, которая окутывала внутреннее помещение башни, была чем-то похоже на ту, которую Феликс видел в Каирнале. И хоть у него в руках не было ни факела, ни лампы, он все равно мог различить очертания каменных стен и проходов, и даже увидеть на грубых и неровных стенах красивые фрески, которые словно дорогие картины в старом особняке, порой попадались на его пути. Они были выполнены очень искусно, и в тоже время они выглядели невероятно древними. В точности такой же стиль рисунка Феликс видел на фреске перед входом в Уамаль Эошул. Поначалу, засмотревшись на эти завораживающие картины, Феликс забыл о том, что ему нужно идти дальше, а не глазеть по сторонам.

Маленького никса все еще беспокоил Гелиос, на лице которого застыла хмурая маска недовольной озабоченности. Первый император уже несколько раз пробормотал себе под нос то, что не ощущает в этих темных коридорах присутствия Рануила. Но, чтобы там не говорил Гелиос, Феликс знал, что впереди их точно кто-то ждет. И это заставляло его нервничать еще больше, ведь было не ясно кто именно это был. Он крепко сжал Эльзир и первым пошел по окутанным непроглядной тьмой старым тоннелям, а остальные шли за ним. Те же, кто ничего не видел, помимо того, что обвязались длинными веревками, еще и положили руки друг другу на плечи, так как идти в кромешной тьме было делом не из легких. Из-за этого им приходилось двигаться гораздо медленнее остальных.

— Эх, как же много вы упускаете, уважаемый лорд Декстер. — раздался глубоким эхом голос Зено. — И вы, господин Анастериан. В этих коридорах полным-полно фресок, с которыми вполне могут посоревноваться даже расписные стены Храмов Шести Владык и соборы святых роз Силестии.

— Я сюда не за любованием пришел. — буркнул себе под нос Декстер. — Как вы, леди Зено, можете говорить такие простые вещи, когда впереди нас ждет сам посланец Господа?

— Так вы верите, что нас и вправду встретит ангел? — ухмылка в голосе Зено стала еще более явной. — Конечно, за последнее время мы пережили множество разных чудес, но все же я считала вас более приземленным в таких вопросах. Вы же командующий имперской армией, и должны на все смотреть сухим и трезвым взглядом.

— То, что я отвечаю за жизни тысяч солдат заставляет меня еще больше уверовать в высшие силы. И да, я верю, что нас встретит ангел, потому что так сказал тот, кто его уже видел, и в чьих словах я не смею сомневаться.

— Я не хочу подвергать слова достопочтенного императора Гелиоса сомнениям, но не он ли сказал, что тот посланец, что ждет нас впереди, сам назвался ларийцем? — теперь в голосе Зено еще чувствовалась и легкая злорадность. — По воле случая мне доводилось уже несколько раз встречать это название в некоторых древних фолиантах, и все они никак не были связанны с какой-либо из наших религий.

— Бога ради, леди Зено! — громкий возглас Декстера наполнил коридоры словно внезапно налетевший ветер. — Совсем недавно мы видели чудо воскрешения, а вы до сих пор не верите в ангела?

— О, позвольте себе не искажать мои слова, Господин-Хитрый-Лорд. Я всего лишь сказала, что не считаю, будто впереди нас ждет…

— Зено, прошу, прекрати трепать нервы нашему старому командиру, а иначе он того и гляди меня задушит. — спокойным голосом сказал Анастериан. — Вы были правы, лорд Декстер, силы в руках вам точно не занимать.

Феликс был уверен, что в этот момент Зено с опаской оглянулась, чтобы проверить все ли в порядке с ее драгоценным господином.

— Сейчас уже не разберешь что праведно, а что ложно. — прибавил Эскер. — Кто-то говорит, что вера в Силестию несправедлива, а другие утверждают, что поклонение Владыкам — это наследие язычества. Ну а третьи, не зная, как им поступить, так и вовсе принимают старую ценебрийскую веру в Короля-Бога. И это только в Стелларии. А ведь мы все знаем, что в разных землях поклоняются разным богам.

— Давайте уже оставим эту сложную тему в покое, ладно? — попросил Феликс, предвидя новый спор. — Лучше взгляните сюда.

Он заметил это всего секунду назад, и поэтому не был до конца уверен в том, что увидел. Когда же Феликс подошел к серой стене, где находилась очередная каменная фреска, то заметил, что на ней и вправду изображен человек, сильно напоминающий Гелиоса. На рисунке, длинна которого была в несколько шагов, был запечатлен весь путь первого императора по Самсонским пустошам, когда он в прошлый раз нес скрижаль.

— Что там такое? Враг? Святая Дева-Искупительница, скажите же нам, мы ведь не видим! — обеспокоенно произнес Декстер, когда вокруг воцарилась давящая тишина.

— Всего лишь рисунок на стене. — быстро произнес Гелиос. — Ничего особенного, лорд Декстер.

Но Феликс так не считал. Ему хотелось еще лучше разглядеть все детали этой фрески, но Гелиос мягко подтолкнул его в спину, без слов намекнув на то, что следует идти дальше. Немного расстроившись, Феликс вновь повел всех вперед. Оглядевшись, чтобы убедиться, что никто не отстал, он приметил то, что Эн, хоть и не держал в руках шепчущей девы, спокойно шагал рядом с Дэем, а его золотые зрачки светились в полутьме, словно яркие звездочки на ночном небе. Но внимание маленького никса быстро переключилось на Хольфа, который вновь, как и в Каирнале, предстал перед ним с белоснежной бородой и длинными, до спины, пышными, словно грива льва, волосами. Даже морщины, и те немного разгладились, будто это и не он вовсе, а какой-то мудрый правитель. И судя по тому, как безразлично вели себя остальные его спутники, видел эти изменения в Хольфе лишь один Феликс. А поэтому, чтобы не тревожить остальных, маленький никс решил повременить с вопросами и сконцентрировать свое внимание на поиске пути.

Феликс уже не удивлялся тому, что внутри старая башня совершенно не соответствовала своим внешним размерам. Они шли вперед уже больше десяти минут, а темная пещера так никуда и не свернула, оставаясь прямой. И лишь спустя еще некоторое время они добрались до первой развилки, где, словно в молитве, стонали ветра. Черная река, что текла посередине пещеры, так же раздваивалась, словно язык змеи. На развилке же, упав на колени, стоял бородатый монах с завязанными глазами, и набирал воду из реки в треснувший глиняный кувшин. Краем глаза Феликс заметил, как рука Эскера потянулась к мечу, но ее быстро остановил Гелиос.

— Что там опять? — послышался сзади голос главнокомандующего. — Еще один рисунок?

На этот раз ему никто не ответил, и даже Зено промолчала, настороженно глядя на незнакомца.

— Мы принесли скрижаль. — первым заговорил Феликс, делая шаг к монаху и поднимая перед собой сумку с табличкой, хотя и не был уверен, что монах ее сможет увидеть с завязанными глазами. — Скажите нам, тут ли ангел Рануил? Куда нам идти?

Старый монах приподнял голову, и Феликс увидел иссохшее и изможденное лицо, по которому нельзя было определить точный возраст. Старец ничего не ответил, так как губы его были заняты бесконечной и беззвучной молитвой, но подняв сухие руки, он указал пальцем на темный проход, что находился по правую сторону от него. Тогда Феликс увидел, что его руки на запястьях были плотно обмотаны веревкой таким образом, чтобы он мог свободно двигать лишь своими ладонями, словно узник.