Весь облитый кровью, он подошел к перевернутой карете, и забравшись на нее, одним движением распахнул дверь. В этот момент из проема вырвался яркий свет, который ослепил всех присутствующих. Даже сквозь закрытые веки Феликс понял, что воспоминание вновь переменилось. Но когда он снова осмелился посмотреть, то увидел, что новая картина не охватила все пространство, как раньше. Он будто бы смотрел на отражение в воде, где теперь мелькали разные миражи. Феликс видел медленно бредущего по лесу всадника, к лошади которого была привязана грубо сколоченная повозка. Затем будто кто-то взбаламутил воду, и картинка изменилась. Теперь Хольф в одиночку, с помощью толстых цепей, тянул по белой пустыне замотанный в шкуры предмет. И снова миражи поменялись, показав маленькому никсу как Хольф, согнувшись в три погибели, несет скрижаль на спине, вступая по телам распластавшихся под ним окаменевших людей, рядом с источающим замогильный ужас обелиском. Из грязного рта старого воина шла белая пена, а выпученные глаза были налиты кровью. Было видно, что Хольф уже балансирует на грани сумасшествия, и Феликсу оставалось лишь восхититься его силе духа и тела. Возможно, в этом и кроется главная причина того, что Хольф так странно говорит, порой упоминая про себя в третьем лице, и беспричинно кривляется. Наверное, это тяжелое путешествие навсегда помутнило его разум.

Но вот окружающая тьма стала отступать, и новое воспоминание вновь стало охватывать все пространство. Теперь все увидели старого и грязного никса, который бежал через горящий город. Одежда его превратилась в рваные лохмотья, но корона и меч все еще были при нем. И только сейчас Феликс заметил, что в руках у него был Эльзир. Припомнив предыдущие воспоминания, маленький никс понял, что этот необычный меч с самого начала был у Хольфа. Но, кроме всего этого, за спиной старого никса был еще какой-то сверток, которого до этого не было.

— Что это, Хольф?! — тут же кинулся к старику Гелиос. — Это оно?! Это предмет, который ты создал?!

— Да. — нахмурив брови, угрюмо ответил Хольф, словно не хотел про это говорить. После чего он бросил быстрый взгляд на Ареля, который все еще выглядел поникшим, и сделал движение, которое выглядело как похлопывание самого себя по плечу. — Это был плащ Хольфа. Одежда-то изорвалась.

— Плащ. — завороженно повторил Гелиос, устремив радостный взгляд куда-то в пустоту.

— Вы сказали «был»? — Зено встревоженно посмотрела на Хольфа. — Что же с ним стало?

Услышав ее слова, Гелиос всполошился, и на его лице вновь появилось беспокойство.

— Ради бога, скажи, что он у тебя! Он ведь у тебя, Хольф?! — первый император посмотрел на спину никса, будто надеясь, что увидит там тот самый плащ. Но старик лишь отвел взгляд, а затем кивнул в сторону все еще мчавшегося по узким улочкам другого, более грязного и безумного себя.

Все взгляды снова устремились на мираж, и Феликс понял, что бежал Хольф вовсе не по жилым улочкам, а по охваченной огнем гавани. Непонятно, каким образом она загорелась, но Феликсу показалось, что сквозь испуганные крики людей и громкое дыхание старого никса он слышит отдаленные раскаты грома. Тогда же он увидел и тех, от кого так стремительно убегал Хольф. По меньшей мере десять бледнолицых фигур с нечеловеческой грацией бежали вслед за своей грязной жертвой, обнажив кривые клинки. Не обращая внимание ни на что, кроме как на убегающего прочь никса, они, в своих темных, похожих на шелка одеждах, напоминали мрачных призраков, способных пройти сквозь любые препятствия. Сами же видения тоже были странными, и как только преследователи со своей жертвой исчезали за очередным поворотом, то окружающая обстановка будто бы поворачивалась под другим углом, открывая всем присутствующим новый вид на погоню.

Вся эта стремительная беготня продлилось несколько минут, пока Хольф не достиг выложенного богатой плиткой причала, на котором уже во всю полыхали пришвартованные корабли. Увидев это зрелище, старый никс в отчаянии упал на колени, хотя Феликс так и не понял, на что тот надеялся. Вряд ли бы ему удалось спастись, даже если бы все корабли были целые. А тем временем черные призраки были еще на достаточно большом расстоянии от того места где остановился старый никс, и не увидели того, как Хольф, в порыве безумного отчаяния, взял в руки сверток, и засунув в него камень, метнул его в воду.

— Ты его выбросил?! — Феликс подумал, что Гелиос сейчас придушит Хольфа, но тот лишь яростно сжал кулаки, чтобы хоть как-то совладать с гневом.

— Вот уж действительно «был». — весело подметила Зено. Похоже, ее это не сильно расстроило. — Был, как говорится, да сплыл.

— По крайней мере мы теперь уверены, что он не достался врагу, господин Гелиос. — утешительно проговорил Декстер.

Гелиос хотел было что-то сказать, но смолк, когда увидел, как из темных проулков на свет выбежали зоарийцы. Первые из них тут же кинулись атаковать Хольфа, который двигался уже не так быстро, как во время нападения на отряд из Алгобсиса. Видимо, сил у него почти не осталось. И все же он смог убить двух, прежде чем кривой клинок вонзился в его живот, после чего все пространство вокруг моментально окутала непроглядная тьма.

Феликс стоял в густой мгле, молча ожидая продолжения. Но ничего не происходило. Более того, необъяснимый страх начал подступать к нему, и он с ужасом осознал, что находится в этой тьме абсолютно один. Эта мысль заставила его крепче сжать Эльзир, так как ему стало казаться, что к нему начали подступать те самые безликие преследователи, которые несколько секунд назад гнались за Хольфом. Такая резкая смена обстановки заставила его ненадолго растеряться. Со всеми этими рассказами и историями, он совсем забыл, что враг еще не побежден, и что убийцы вполне могли идти за ними по пятам. Его сердце забилось еще сильнее, когда он услышал за своей спиной тихий шорох. Резко обернувшись и выставив перед собой сверкающий меч, Феликс почувствовал, как тот соприкоснулся с чем-то твердым. Раздался резкий звон и в темноте на мгновение появилась искра от соприкосновения двух лезвий.

— Не размахивай своим мечом как попало, никс. — раздался недовольный голос Эна. В этот момент невесть откуда появился слабый лунный свет, и в нем Феликс увидел, как молодой ювелир убрал в ножны свой клинок, которым и отразил направленную на него атаку.

— Милостивая Дочь, как же вы меня напугали. — тяжело дыша промолвил Феликс. Он чувствовал, как бешено колотится его сердце. — Но что же сейчас произошло? Где остальные?

Эн отвел взгляд, будто к чему-то прислушиваясь, а затем, все еще не глядя на Феликса, уверенно проговорил:

— Их тут нет.

— Как нет? — испуганно произнес Феликс, снова озираясь по сторонам. — И Дэя с Рануилом тоже?

— Никого, кроме нас. — все таким же уверенным тоном ответил Эн.

— Но как такое возможно? Где мы, в конце концов? Разве это не обычные миражи?

— Видимо, сейчас на нас обратила внимание сила, куда более могущественная, чем власть обычного ангела. — голос Эна приобрел сильное эхо, как если бы они стояли в просторном зале.

— Но ведь мы… — Феликс осекся на полуслове, заприметив перед собой темную фигуру. Он снова выставил вперед меч, но затем немного расслабился, заметив, что Эн, который тоже обратил пристальное внимание на фигуру, не проявил никаких признаков беспокойства. Молодой ювелир просто смотрел на нее немного нахмуренным взглядом.

Решив, что опасаться ему нечего, Феликс опустил меч, и осторожно обошел фигуру, чтобы увидеть ее лицо. Пока он это делал, тусклый свет еще сильнее стал наполнять окружающее пространство, и стало ясно, что они находятся в какой-то небольшой пещере. Она напомнила Феликсу тюрьму, или, скорее, очень скромную келью. Мягкий лунный свет падал из единственной расщелины в потолке, но его было достаточно, чтобы разглядеть грубые каменные стены и гладкий, выложенный плиткой, пол, а также вырезанную из камня мебель с несколькими причудливыми золотыми лампадами, от которых поднимался изящный дым. Также тут имелся древний алтарь, больше походивший на обычную треснутую каменную плиту, горизонтально лежащей в специально созданной нише. Из трещины в плите выходило оранжевое пламя, хотя света от него, по какой-то неведомой причине не было, и вся комната была окутана лишь тем голубым лунным свечением, которое пробивалось сквозь отверстие в потолке.