— Это Зоамал Канан — Храм Первых. — объяснил Шалавье. — В нем храниться звездная ладья, последняя в своем роде. Если твое сердце так желает, то мы можем посмотреть на нее.

Феликс был удивлен и обрадован, что ему дозволено было взглянуть на еще одно сокровище шалаль. Когда они прошли через многочисленные посты неусыпной стражи, то оказались в круглом зале, где посередине, в лунном свете (хотя в это время над городом светило солнце, которое было в самом зените) купался круглый садик, своими размерами напоминающий больше клумбу. Помимо разных неизвестных Феликсу цветов, там росло и белое деревце, на кроне которого покоилась такая же белоснежная ладья, что он видел на фреске перед входом в город. В ней не было ничего примечательного, если не считать лебединых крыльев по бокам, и оформленного в том же стиле изгибающегося птичьего носа. Белые доски, из которых была сделана ладья, давно срослись с ветвями дерева, и казалось, будто лодка была вырезана из ветвей прямо на кроне этого хрупкого растения. А еще ладья источала в точности такое же остроконечное свечение, как и скрижаль, которая сейчас хранилась в королевском дворце под пристальной охраной. Именно на таких ладьях, по словам Шалавье, и спустились на землю сыны Иакира, чтобы породниться с эйнами. Тогда Феликс зарисовал ее как мог, а Шалавье позволил ему даже сорвать один из белых цветков, которые распустились на кроне деревца.

Так Феликс пробыл в городе десять удивительных дней, и узнал о жизни горнего народа, и их самых ярких традициях. Разочарованием было лишь то, что он так и не смог увидеть королеву Шалунвье, которая приходилась двоюродной сестрой Шалавье. Она в это время была в отъезде и гостила у миролюбивых лумуа, в тихих пустынных храмах. По слухам, ее голос был так преисполнен красоты и силы, что когда она пела вместе со своим мужем, королем Валь-Фараюмом, то по всему городу распускались весенние цветы, а на небе одновременно с луной всходило и солнце, появлялись радуги, и загоралось северное сияние. А еще Феликс узнал, что Фараиль был не единственным принцем, и что у королевской четы было еще четверо детей. Самая младшая была единственная дочь короля, принцесса Шалнуиль, которая тоже отсутствовала в городе, так как отправилась вместе со своей свитой и другими арлекинами в путешествие по королевствам смертных. Самым старшим же был принц Альсаиль, который был превосходным кузнецом, а за ним следовали его братья Альраиль и Фануиль. Фораиль же был самым младшим из принцев, и больше всех преуспевший в алхимии, которая в этом королевстве была обыденностью, и этим искусством владел каждый из жителей. Без нее не было бы ни синего неба, ни зеленых полей, ни солнечного света.

Так прошла жизнь Феликса в Уамаль Эошул — Подзвездном Городе, пока одним утром он не проснулся от странного, наполненного тревогами шума, который не был похож на уже ставшими привычными для него прекрасные мелодии города. Голоса, разносившиеся по пещерам и стенам города, были наполнены страхом, о котором Феликс ненадолго успел позабыть, но неохотно снова вспомнил, как только вышел на улицу.

Толпы людей стояли на площадях и на небольших мостах, перебегающих серебристые каналы. Некоторые, особо ловкие жители, сидели прямо на крышах зданий, и все их взгляды были направленны на небо. Одни плакали, другие хмурили брови и показывали пальцем в небо, третьи же складывали руки в молебнах позах, падая на колени. Но прежде чем Феликс смог что-либо сообразить, к нему уже подбежал Дэй, и ухватив за руку, повел его за собой.

— Нужно срочно уходить. — проговорил он, не поворачивая лица. — Все уже готовы, и король принес скрижаль.

— Но что происходит? — растерянно спросил Феликс, но его взор уже уловил то, что, как ему казалось, вызвало всю эту панику.

Высоко на небе, среди голубых просторов и дневного света, словно ужасная дыра в небе, сияла непроглядной тьмой черная звезда.

Феликс слышал, как за его спиной ворочаются тяжелые камни, и ожившие скалы навсегда скрывали от него вид сказочного города, который теперь полнился взволнованным шепотом и страхом. Он еще никогда не видел, чтобы вот так, в одночасье, могла поменяться жизнь в целом городе. Только вчера все было хорошо, и волшебный город вел тихую и блаженную жизнь, безмятежно искрясь в самоцветном свете иллюзий. Но стоило на небо взойти черной звезде, как вся эта веселая и мирная жизнь за один день облачилось в траурные тона. Не слышно было больше лилейной музыки, и отдаленных, играющих в глубинных коридорах отзвуках задорного смеха. Больше не слышно было звона серебряных молотов, придающих формы дивным предметам в неугасающем пламени подземных кузниц. Тени удлинились, и на волшебный город пал гнетущий мрак взошедшей звезды. Страх поселился в сердцах людей.

Возможно именно всеобщее помешательство и такая резкая перемена атмосферы, повлияли даже на самого Феликса, и теперь он тоже ощущал холодные, как зимняя ночь, объятия страха. Все произошло так быстро, что он даже не успел толком попрощаться с теми, с кем успел подружиться за это недолгое время. Даже Шалавье не пришел проводить его, и когда они с Дэйем подошли к воротам, там их уже ждали все остальные наемники, а также небольшой отряд из изящных воинов шалаль, состоявший из десяти человек. Король приказал им сопроводить отряд Феликса до Придела Скорби, и теперь они, двигаясь тихо, словно падающий снег, вели всех остальных по тайным тропам, открывая с помощью музыки один горный проход за другим. В этой спешке Милу, которого Феликс планировал оставить на попечение шалаль, воспользовался случаем, и тоже пристроился к отряду, и как-то отговорить его у Феликса просто не хватило времени. Проведенное в Уамаль Эошуле время походило на сладкий сон, из которого Феликса выдернули прямо на поле боя в самый разгар сражения. И сейчас сердце маленького никса сжималось, стоило ему подумать о черной звезде, которую сейчас он хоть и не видел, но словно ощущал ее темные лучи даже сквозь толщу гор.

Двигались они не так чтобы очень быстро — тоннели хоть и были хорошо освещены, и дорога была пригодна для лошадей, все равно нужно было соблюдать осторожность, ведь от постоянного движения камней то и дело отлетали маленькие осколки, которые могли попасть в подковы лошадям. Не радовало Феликса и то, что путь их проходил в полном молчании, если не считать дивной музыки арлекинов. Это сильно действовало ему на нервы, и он решил отвлечься разговором, а заодно и как следует расспросить у Эскера по поводу этой странной звезды, хотя и не был уверен, что получит нужные ответы.

— Похоже, боги вновь нами недовольны, раз наслали на нас хорошие дни, а потом безжалостно отняли их. — печально проговорил Феликс, поравнявшись с главой наемников.

— Мы в любом случае покинули бы город, раньше или позже, но это случилось бы. — ответил Эскер, поправляя свою маску.

— Но не с таким тяжелым сердцем. — Феликс провел рукой по новой сумке, в которой хранилась скрижаль, и которую теперь можно было носить как на боку, так и на плечах. К большому счастью он заранее уложил все свои вещи в мешок, и ему не пришлось долго собираться в дорогу. К тому же, по распоряжению Валь-Фараюма, Феликсу подарили новый меч, а еще некоторые другие полезные вещи, которые он еще не успел как следует осмотреть. — Что это за звезда, которая всех так напугала? Ведь я правильно понял, что это темная точка на небе — звезда?

Прежде чем ответить, Эскер поднял глаза к потолку, словно боясь, что он вот-вот обрушится на него.

— Я не знаю. Но не стоит уповать на то, что такие темные знамения предвестники чего-то доброго. Мы все видели к чему привел ее восход, и, если честно, я и сам ощущаю перемены после того, как увидел ее. И пусть мне плюнет в лицо Силестия, если это окажется добрым знаком.

Как ни странно, но почему-то слова Эскера немного успокоили маленького никса, хотя должно было произойти совсем наоборот. Возможно, Феликса обрадовало то, что не только он один из их компании почувствовал страшную силу, исходящую от черной звезды. Феликс воспринял это знамение серьезнее, чем обычное затмение или падение астероида, которые тоже относят к дурным предвестникам, но потом быстро их забывают, когда они проходят. А вот с этой мрачной звездой, которая появилась на небе при свете дня, явно все было по-другому. Феликс понимал, что она не исчезнет так скоро, и будет светить, пока не произойдет еще неведанное им событие, злое или доброе — неизвестно, но точно влияющее на их судьбы, которые теперь еще сильнее переплелись с каменной скрижалью.