Подумав о святой табличке, Феликс хотел было вытащить ее из сумки, и взглянуть на текст — вдруг с восходом этой странной звезды он поменялся. Но потом решил повременить, и сделать это когда они остановятся передохнуть.
— Сначала подлые убийцы, теперь эта черная звезда… Беды не оставляют нас, куда бы мы не шли. — проговорил Феликс после долгой паузы, когда молчание стало вновь невыносимым. — Интересно было бы узнать, испытания императора Гелиоса были такими же страшными, когда он нес святую табличку в прошлый раз?
— Гелиос был героем Великой Войны, Феликс. — раздался справа от маленького никса хриплый голос Хьеффа, — И с ним, должно быть, шли и его военачальники, и другие такие же храбрецы. Так что, если даже и были у него какие-нибудь трудности, то уж точно, это уж поверь мне, справлялся он с ними получше тебя и меня. Может быть там даже кто из первых преторов был, а то как. Обязательно был, это уж точно.
Слова старого Хьеффа заставили Феликса призадуматься. Дэй и Эн говорили, что их предки тоже участвовали в том давнем походе, который устроил Гелиос. И Феликс еще не мог забыть того случая, когда Эн в одно мгновение расправился с воинственным пиктом Труцидаром. Но прежде этого он заставил загореться скрюченное деревце одним лишь прикосновением руки, которое вмиг вспыхнуло так, будто горело уже несколько долгих часов. Поискав глазами Дэя, Феликс обнаружил его рядом с Хольфом, который прямо на ходу с недовольным видом грыз полоску вяленного мяса. Подойдя к ним, он шепотом, чтобы не услышал Эн, хотя тот и был в нескольких шагах от них, спросил:
— Твои предки, и предки Эна ведь тоже участвовали в походе, так? Может ли быть такое, что наш общий друг является далеким предком семьи де ла Игнис? В Стелларии об этом не часто говорят, но вот в Вестерклове многие знают, что Бальтазар де ла Игнис, сын Лины — первого претора запада, унаследовал ее власть над огнем.
Некоторое время Дэй смотрел на Феликса, словно в первый раз его увидел, а затем издал смешок, явно намекающий на то, что слова маленького никса показались ему слишком наивными, чтобы воспринимать их всерьез.
— Прости, прости. — быстро сказал он, увидев растерянное и немного обиженное выражение лица Феликса. Немного подумав, Дэй, все еще улыбаясь, проговорил: — Твои предположения действительно имеют крепкую основу, мой милый друг, ведь не часто, особенно в последнее время, можно увидеть людей, способных подчинять огонь своей воле. Но я не думаю… А, впрочем, почему тебе самому у него не спросить?
Феликс немного замялся. Ему все еще было неловко говорить с Эном, и это тоже временами его беспокоило. Кто он, собственно, такой? Высокомерный ювелир, моложе самого Феликса лет на десять, если не больше. И тут Феликс осознал, что никогда не интересовался возрастом Эна. На вид ему было лет двадцать, но что если он, как и Феликс, гораздо старше, чем выглядит?
— Думаю, ты прав. — спустя несколько секунд ответил Феликс. — Я про то, что Эн вряд ли может оказаться из королевского рода. Ведь не только они могли подчинять себе огонь, так? Таки люди были и у Эюстошей, и у ван Кустосов и у Кальвисов и Озелов. У Стоунов, приближенных к императору, тоже, вроде, были предки способные управлять огнем. А сколько мы еще не знаем таких людей из соседних королевств? В том же Белтейне их должно быть не мало, ведь там, по сути, как нигде силен культ пламени и свечей. Правда, в последние столетия я вообще не припомню, чтобы где-то появлялись люди, способные укрощать пламя. Ко всему прочему для управления огнем нужны специальные лампы, как и тем, кто ловит молнии, правильно я говорю? Ведь чтобы подчинить огонь или грозу, нужно чтобы эти стихии где-то находились. Ведь невозможно создать огонь руками, правильно? Хотя и тут были исключения, по большей части это, конечно, были святые, наподобие преподобного Еменехильдо или великомученицы Эйвисе, которая могла воспламенять волосы нечестивцев одним лишь своим взглядом.
Рассказывая все это, Феликс вдруг осознал, что все его рассеянные слова больше направленны на него самого, нежели на то, чтобы что-то доказать Дэю. Пастух, хоть и слушал его очень внимательно, но лицо его выражало по больше части доброе понимание, будто лицо опытного конюха, которому маленький мальчик с умным видом рассказывает, как правильно ухаживать за пони.
Остаток дня они провели в пути по бесконечно меняющимся пещерам. Феликс уже не замечал, как над его головой, словно облака по небу, плывут камни, и не удивлялся многочисленным залам и аркам, возникающим у них на пути. На ночь они устроились у сторожевого поста, который располагался в одной из яшмовых пещер с подземным озером. И хоть неба тут все еще не было видно, Феликс все равно ощущал присутствие чего-то нового, еще не до конца понятного ему. Он осознавал, что дело в черной звезде, которая никак не выходила у него из головы, и все же не хотел этого принимать, ища всевозможные отговорки. Но каждый раз его мысли возвращались к звезде, и ему все сильнее хотелось еще раз увидеть ее исходящий словно из другого мира свет, такой пугающий, и одновременно манящий. В конечном итоге Феликс убедил себя, что эти самые тревожные мысли и есть причины его страхов, и того неведомого присутствия, которому он не мог дать четкого определения добра или зла.
— Как далеко простираются эти горы? — спросил он у Эскера, потому что спрашивать у провожатых шалаль уже было бессмысленно, так как все они успели надеть на лица зеркальные маски и перестали общаться голосом, а разгадывать их многозначительные жесты Феликсу не хотелось.
— Если бы мы шли одни, по доступным всем тропам, то это заняло бы неделю. Но с помощью арлекинов, по тайным переходам, думаю, завтра уже сможем выйти на другую сторону хребта. — ответил Эскер. — Затем нам придется взять немного восточнее и сделать небольшой круг, чтобы пройти через врата Фераса и долину Пта. Это не такое опасное место, как джунгли Зерзулы, но все равно не нужно расслабляться.
— Значит ли это, что мы сможем встретить в тех местах ферасийцев? — поинтересовался Феликс. Хоть за время его путешествия он смог непонятным образом привязаться к скрижали, и понимал, что отказаться от своей судьбы он уже не сможет. И все же Феликс не забывал и о второй, не менее важной для него задачи — отыскать в этом проклятом месте непобедимых воинов для армии повстанцев, которых он видел в своих вещих снах.
— Я уже говорил тебе, что сам никогда не видел их, но и уверять, что их там нет, я тоже не буду. Многие из моих товарищей рассказывали истории про народ Фераса, и что иногда встречали деревушки с их небольшими общинами, которые жили бок о бок с другими людьми.
Но Феликса не слишком раздосадовали слова Эскера. Он уже смог узнать многое о ферасийцах, когда проводил свое время в Подзвездном Городе. Много чего ему рассказал Шалавье, а некоторые сведения об высоком народе он узнал и у других шалаль, когда сидел в тавернах или изучал свитки в их богатых тайнами библиотеках. В основном все говорили о том, что большая часть великанов возвратилась в пустыню Сим-Нал’сош, ближе к тому месту, где некогда располагался их величественный город, ныне разрушенный и погребенный в белых песках. Великаны не стали отстраивать его заново, и разбрелись малыми племенами кто-куда. Шалавье дал Феликсу старые карты, на которых были отмечены самые крупные их поселения, а также предупредил его о тех ферасийцах, что недружелюбно относятся к пришельцам, или о тех, кто теперь служит Ашуру. Феликс, услышав его рассказ, сначала не поверил, что среди народа, что перенес тяготы войны и притеснений Ашура, есть те, кто решился по доброй воле примкнуть к врагу, но Шалавье поведал ему, что еще до войны Ашура с Ферасом среди владык этого пустынного народа были те, кто поддерживал ашурийского императора и намеревался свергнуть наместника Изавеля. После победы Арка все они были с позором изгнаны или преданы мечу, но как только Арк покинул Самсонские пустоши вместе с основными силами ферасийцев, предатели вновь вышли из тени и начали помогать Ашуру восстанавливаться после войны, а те, кто остался, не могли им противостоять. В любом случае Феликсу теперь было известно, где нужно искать ферасийцев, и врата, о которых говорил Эскер, не были тем местом, где ему стоило начинать свои поиски. А спросил он это лишь для того, чтобы удостовериться в этом, ведь даже шалаль, как они и сами много раз об этом говорили, не могут знать всего.
