***

Так прошло три недели. Каждый день Феликс со скучающим видом наблюдал за восходами, выполнял унылые и однообразные поручения, и время от времени рассказывал веселые байки, которые по достоинству оценивали лишь Милу, Дэй и Арель. Последний оказался не таким уж и зловредным, как поначалу показалось Феликсу. Лишь Арель из всей мрачной команды, кроме Феликса, тоже делился интересными историями, которые, в основном, касались самого капитана. Все они звучали как детские выдумки, нежели реальные события. Чего только стоил рассказа Ареля о том, как он, в одиночку, пустил на дно целый флот королевства, о котором Феликс даже ни разу не слышал. Когда же у капитана случалось хорошее настроение, он пускал за штурвал Феликса, а один раз даже позволил Милу немного постоять за штурвалом, крича ему в спину отборные морские ругательства, когда тот делал что-то не так. Временами и Эн тоже поднимался на корму, где с задумчивым видом вглядывался в водную гладь или вырезал из переработанного свечного воска сказочных птиц или мифических животных. Обычно это происходило ночью, когда большинство из команды спали. В эти моменты Феликсу казалось, что молодого ювелира что-то гложет изнутри, но тот не хотел делиться своими мыслями, а Феликс был слишком хорошо воспитан, чтобы вот так напрямую интересоваться о таких вещах. Но в одном он был уверен — чувства, которые Эн испытывал в эти одинокие моменты, нельзя было назвать страхом. Каждый раз, когда они сталкивались взглядами, Феликс видел решительный огонь в глазах молодого ювелира. Наверное, это было что-то личное, и никак не связанное со скрижалью и путешествием в Самсонские пустоши.

Еще одной проблемой для маленького никса оказалась скудная и пресная пища. Как бы Феликс не старался, но он так и не смог привыкнуть к пересоленому мясу и сухарям. Кислое вино, которое подавали вместе с едой, было настолько разбавлено водой, что Феликсу казалось, будто он пьет из лужи, в которую уронили кувшин с яблочным уксусом. Каждый раз, когда наступало время трапезы, Феликс корил себя за то, что не додумался взять с собой несколько кувшинов мередианского вина, или хотя бы северной пива. Единственным утешением были финики и сушеные фрукты, которыми можно было заглушить отвратительный вкус морского алкоголя.

Неожиданным развлечением, если это можно было так назвать, оказался шторм, в который они попали на восьмой день путешествия. Бушующий ветер бросал корабль из стороны в сторону, а плотный шквалистый ливень с такой силой барабанил по железной обшивке корабля, что казалось будто на корабль взобралось полчище крыс, которые вознамерились захватить судно, стуча своими маленькими лапками и царапая железо острыми когтями. Наемники стойко боролись со стихией, и даже Милу не остался без дел, вместе со взрослыми мужчинами удерживая своими сильными руками толстые канаты. После этого события, мужской решительности в здоровяке прибавилось, и он стал с еще большей охотой помогать команде управляться с кораблем.

Но как бы хорошо не шли дела, день, когда они должны были пришвартоваться к Альта-Петре, неумолимо приближался. Эскер уверял, что бояться им нечего, и что пираты не станут их трогать, так как у тех было давнее соглашение с Железными Масками. Организация наемников нередко привозила с проклятого континента разного рода товары, которые пираты, по вполне понятным причинам, не могли сами заполучить. Но Феликс все равно чувствовал, как по его телу пробегает неприятная дрожь, как только он думал о пиратском острове.

Был вечер, когда с верхушки самой высокой мачты донесся возглас, оповещающих всех, что впереди виднеется земля. Феликс в это время сидел на связке канатов, и безуспешно пытался выловить рыбу, чтобы хоть как-то скрасить невеселый морской рацион. Услышав команду впередсмотрящего, он тут же вскочил на ноги и подбежал к носу корабля, но разглядеть хоть что-то ему так и не удалось. Помимо неприятной холодной темноты, видимость ухудшал и плотный туман, который все сильнее окутывал корабль, словно огромный ленивый осьминог, захватывая своими белыми щупальцами нижнюю часть судна. Вскоре туман стал настолько непроглядным, что стало казаться, будто они пробираются не по морю, а по большим белым сугробам.

Бестолково вглядываясь перед собой, Феликс, наконец, увидел тусклый свет маяка, пробивающийся сквозь белую пелену. Будто одинокая свеча, стоявшая на вечернем алтаре в маленькой часовне и призывающая своим светом покаяться в своих грехах заплутавшего пьяницу, маяк неумолимо светил, разгоняя белую дымку и освещая им путь. Через некоторое время к нему стали прибавляться другие маленькие огоньки, как светляки, вспыхивая один за другим в промозглом морском воздухе. Феликс услышал, как где-то под ним спустились на воду весла, и корабль замедлил свой ход. Очень медленно, но туман стал отступать, открывая вид на пиратский остров.

Глядя на Альта-Петре трудно было сказать, где кончается море и начинается земля. Высокую скалу с укрепленным каменным фортом на вершине окружала целая флотилия внушающих страх кораблей. Среди великого множества пришвартованных громадин, были такие, что вполне могли разместить на своем борту целый замок. По сравнению с ними, имперские военные галеоны выглядели как маленькие рыбацкие суденышки. Корабли так плотно стояли друг к другу, что создавалось впечатление, будто все они часть острова, а их деревянные корпуса на самом деле обычные дома, построенные вокруг скалы. Усиливало это впечатление и множество толстых поскрипывающих трапов, которые объединяли большинство этих кораблей между собой, словно мостики соединяющие улочки прибрежного городка. Феликсу даже показалось, что если бы все эти корабли вдруг задумали отплыть от острова, то от всего его величия остался бы лишь каменный форт на скале. Но даже так он внушал бы трепет в сердца тех, кто захотел бы взять его штурмом. Помимо плотного кольца серого тумана, который окружал остров, Альта-Петре был защищен большим полем подводных штыков, которые высовывались из воды, словно раскрытая пасть акулы, в центре которой и находился остров. Сам форт тоже выглядел серьезной угрозой. Огромные чугунные пушки, которые стояли чуть ли не на каждом шагу вдоль всей крепостной стены, были вполне способны отразить атаку целой военной эскадры. Остров оказался неприступной крепостью, которую лучше обходить стороной и делать вид что ее просто не существует. Но не смотря на весь этот угрожающий вид, сейчас, когда солнце умерло и ночь вступила в свои права, остров выглядел до невозможности спокойным и мирным, словно насытившийся хищник, который решил отдохнуть на вершине скалы. Мириады маленьких огоньков тут и там мигали им с пришвартованных кораблей, создавая иллюзию мирной жизни. Проплывая между ними, Феликс заметил, что некоторые из кораблей выглядят настолько древними, будто стоят тут со времен Великой Войны. Их красивая и пышная резьба была уже давно покрыта толстым слоем ила и моллюсков, а где-то даже водные пауки сплели свои крепкие сети, которые теперь еле заметно колыхались на ветру, как и заплесневелые порванные флаги, на которых уже нельзя было разглядеть грязные гербы.

Лавируя между громадинами по свободным проходам, «Морское Копье» все ближе подходило к острову. Сырой воздух здесь был смешан с запахом вонючей тины, черной смолы и еле уловимым ароматом пороха. Стоя на носу корабля Феликс невольно восхитился усыпляющему спокойствию этого места, которое столько дней наводило страх в его мыслях. Убаюкивающий скрип досок и совсем легкий шум волн странно дополняли друг друга, и создавалось впечатление будто корабли разговаривали между собой, перешептываясь, словно старые капитаны в таверне, делясь друг с другом историями из прожитой жизни. Но когда они подошли к самому берегу, к этому спокойствию стали добавляться и другие звуки. То была музыка, шум людских голосов и привычные для всех прибрежных городов крики голодных чаек.

— Нам ведь совсем необязательно всем идти? — поинтересовался Феликс у Эскера, когда тот, вместе с Арелем и еще несколькими наемниками, стал спускаться по трапу. В руках у капитана был зажат мешочек с монетами.